Серые ублюдки - Джонатан Френч Страница 4

– А ты, когда в следующий раз придешь нас спасать, не забудь во что-нибудь одеться, – парировал он, указывая рукой на ее срам.

– Подлизни мне, Шак!

– Разве девка Санчо этого еще не сделала?

– Сделала, – ответила Блажка, поворачиваясь к нему спиной, чтобы двинуться к двери борделя. – Но, как и все шлюхи, она бы предпочла, чтобы ее голова оказалась между твоих ног, Шак.

Шакал бесстыже пялился на ямочки над задом Блажка, пока та не исчезла в тени борделя.

Тумак по затылку от Овса привел его в чувство.

– Нужно возвращаться.

Шакал потер подбородок.

– Знаю. Посмотри, как там свины.

Прежде чем Овес успел двинуться к конюшне, та же дверь, за которой только что скрылась Блажка, извергла владельца борделя. Приятная припухлость у Шакала в паху тотчас опала.

Протиснув в проем свое тучное тело, Санчо тяжело шагнул во двор. Его маленькие губы вытянулись в овал бесполезной тревоги. Редкие волосики, что тянулись у него липким пятном поперек головы, все пропитались потом. Санчо глянул на труп кавалеро и медленно покачал головой, отчего плохо выбритые щеки задрожали.

– Мне конец.

– Только не говори мне, что это первый, кто здесь помер, Санчо, – фыркнул Шакал.

– Первый кавалеро! – ответил толстяк сдавленным голосом. – И даже не из простолюдинов Игнасио, а долбаный голубокровный! Что вы наделали?

– Уберегли тебя от проблемного клиента, – сказал ему Шакал. – Честное слово, этот говнюк стал бы бить твоих девок.

– С этим я бы как-нибудь справился! Но когда на тебе труп изгнанного дворянина – это уладить не так просто!

– Да ладно. Позови Месителя. – Шакал указал на распростертое тело Гарсии. – Пусть избавится от нашего покойного друга.

При упоминании этого имени огромное влажное лицо бордельщика побледнело.

– Они с нашим вождем понимают друг друга, – добавил Шакал, прежде чем ужас Санчо набрал полную силу.

– Ты уверен, что хочешь его впутывать? – вставил Овес. На его бородатом лице проступила тревога. Шакал не понял, кого его друг имел в виду – их вождя или Месителя, но уточнять не стал. Это был выход.

Он принялся наставлять Санчо.

– Отправь птицу. Когда он сюда придет, отдай ему тело и лошадь. Скажи, что это от Серых ублюдков.

– А мне что? – спросил Санчо с вызовом. – Что я получу за посредничество?

Шакал сделал глубокий вдох.

– А чего ты хочешь?

– Сам знаешь, – ответил Санчо.

– Знаю, – согласился Шакал. – Ладно. Я скажу вождю.

Бордельщик мгновение смотрел на него, потом кивнул. И, бросив последний неприязненный взгляд на кавалеро, Санчо проковылял внутрь.

Овес стиснул зубы.

– Ваятелю это не понравится.

– Дни, когда мы старались делать то, что ему нравится, почти сочтены, так что пускай привыкает, – ответил Шакал, тяжело выдыхая через ноздри. – Готовь свиней.

Солнце еще не подошло к зениту, а день уже был жарким. Шакал ехал впереди, двигаясь в быстром темпе, чтобы воздух обветривал кожу. Очажок хорошо отдохнул и рвался вперед. Шакал не сдерживал свина и только сжимал одной рукой щетину его гривы. Поджимая пятки, полуорк обхватывал туловище Очажка бедрами и покачивался в ритм его спешного шага.

Холмистые, залитые солнцем равнины Уль-вундуласа тянулись во все стороны, валуны и сосновые кусты остались позади и только ветер шелестел в уши. Шакал пытался представить время, не столь давнее, когда еще не существовало копыт, когда полуорки были рабами, а свины, на которых они сейчас ездили, – просто вьючными животными. С тех пор прошло всего несколько десятков лет. И хотя это было не сильно раньше его рождения, представить то время Шакалу удавалось лишь с трудом. Это стало его жизнью – ездить верхом, чувствуя под собой сильного зверя, раздувающего ноздри, будто меха, и пережевывающего лиги в пыльные облака, что оставляли позади стучащие копыта.

Очажок был внушительного вида боровом, выведенным ради скоростных качеств, а всего несколько поколений назад его предки были неуклюжими животными, которых запрягали в фургоны и водяные мельницы во времена Нашествия орков. Ваятель и другие старожилы говорили, что те первые свины не знали усталости, однако вся их сила применялась для того, чтобы тянуть тяжелые грузы. Большой бородатый олений свин – так прозвали это животное люди, но рабы-полуорки, которые заботливо ухаживали за свинами, именовали их варварами.

Название прижилось, только теперь варвары в копытах полукровок стали настоящими ездовыми животными, а не рабочим скотом. Всего в три четверти роста в холке по сравнению с гиспартскими жеребцами и на более коротких ногах, они были не столь быстры на небольших расстояниях, зато несравненны в длинных переездах по пересеченной местности – благодаря исключительно компактной и эффективной мускулатуре. На их боках до плеч не было шерсти, и только вдоль спины тянулся гребень щетины, начинавшийся у гривы, которая свисала с нижней челюсти и облегала шею. Пара бивней вертикально выступала из складок длинной сужающейся морды и резко изгибалась ко лбу. Эти бивни никогда не прекращали расти, и у диких варваров пожилого возраста впивались в череп. Разумным отбором удалось добиться того, чтобы бивни загибались ближе к наезднику. Они назывались свинодергами, и за них можно было ухватиться и в крайних обстоятельствах направить голову свина. Но поскольку даже одомашненный варвар сопротивлялся подобному обращению, наездник должен был обладать немалой силой. Из людей, конечно, мало кто был на это способен, так что они оставались привязаны к своим драгоценным лошадям. Хиляки на лошатах, как часто говаривал Певчий.

Другая пара бивней торчала у варваров из нижней челюсти и служила самым опасным их оружием. У Очажка эти бивни были особенно длинными, чем Шакал гордился не меньше, чем золотистой шерстью своего борова. Очажок выглядел гораздо приличнее, чем неуклюжий, грязного цвета зверь Овса, метко прозванный Уродищем.

В полдень Шакал объявил привал возле широкого сверкающего притока Люсии, чтобы отдохнуть и напоить свинов.

– В чем дело, Шак? – спросила Блажка, спешиваясь. – Делия с новенькой так осушили твои яйца, что не можешь доехать до дома без остановок?

– Мы встали не из-за меня, – ответил Шакал с улыбкой. – А чтобы Овсов жирный свин не спекся на этой жаре.

– Не слушай его, Ур, – проговорил Овес, целуя своего борова в лоб, и шлепком по крупу подтолкнул его к воде. Шумно запыхтев, Уродище присоединился к Очажку и Блажкиному безымянному свину на берегу. Их специально учили не заходить в воду, когда на них седло, но к проточной воде они присасывались со всей жадностью.

Пока варвары пили, Шакал присел рядом на корточки и смочил в реке платок. Потом, выжав его, завязал на затылке, чтобы волосы не спадали на лицо. Его бригант все еще был свернут и закреплен возле седла. По кодексу копыта нужно было скакать в доспехах, но Шакал ненавидел чувствовать на себе тяжесть брони. Однажды он старательно удалил все стальные пластины, которые были вплетены в кожу, и когда Ваятель узнал об этом, он запретил Шакалу скакать, пока тот не починит и не вычистит бригант каждому ездоку в копыте. И все же, находясь вдали от Горнила, там, где вождь его не видел, Шакал предпочитал ездить с голым торсом.