Оттепель не наступит - Даша Пац Страница 4

Вдруг слышится топот ног. Сердце ёкает от волнения, я оборачиваюсь и вижу маленькую хрупкую девушку в капюшоне, из-под которого выглядывает длинная чёрная коса. Пальто на пару размеров больше, горбится под тяжестью огромного рюкзака, и синяки под глазами всё те же.

Это я, только гораздо юнее.

– Сколько тебе лет, Юнона?.. – тихо спрашиваю я и иду навстречу девчонке.

Она, конечно, не видит меня.

Юна с трудом скидывает рюкзак, достаёт подстилку, грелку и термос. Глядя по сторонам, словно ожидая кого-то, садится и наливает чай.

Я опускаюсь на корточки рядом с ней. Какая красивая! Живая!.. Ну же, посмотри на меня, девочка.

Но она не слышит. Пьёт чай и поглядывает на время в телефоне.

– Эй, Юна! Давно ждёшь? – вдруг окликает её звонкий мальчишеский голос.

Янтарные глаза. Золотые волосы. Круглое лицо в веснушках. Внутри всё сжимается. Я подскакиваю, пячусь назад и хватаюсь рукой за грудь. Дыхание перехватывает.

– Да! Сто лет уже сижу! – изобразив недовольство, врёт она.

Я перевожу дух. Они обнимаются. А затем юноша горячо целует Юнону.

– Я сегодня не с пустыми руками, – гордо говорит он и деловито достаёт из рюкзака маленькую стеклянную бутылку.

Она демонстративно хмурится:

– А на кой чёрт я тогда пёрла сюда термос?

Тот виновато чешет затылок.

– Ну, это же сюрприз.

Юнона улыбается и говорит:

– Ладно, давай пробовать.

Я невольно хихикаю. Первый алкоголь в моей жизни. Значит, мне здесь шестнадцать.

– Присядем? – предлагает юноша.

Парочка садится рядом плечом к плечу. Он разливает напиток по маленьким кружкам, которые Юнона взяла для чая. Она делает глоток и кривится:

– Фу!

– Разбавленный спирт, – улыбается он.

– Отвратительно, – констатирует Юна.

– Ты же сама просила достать!

– Я не думала, что это так противно! – возмущается Юнона, затем выдыхает и залпом осушает содержимое. Её лицо перекашивает, а мальчишка смеётся и следует примеру подруги.

– Больше не хочу пить эту дрянь. Давай чайку? – предлагает Юна.

Юноша кивает, тепло улыбается и приобнимает её.

Сердце колотится, как бешеное. Я подхожу к ним. Юнона снимает с парня капюшон и гладит золотые волосы. К горлу подкатывает ком. Я подхожу ещё ближе. Как же мне хочется посмотреть в его янтарные глаза хотя бы разочек.

Вдруг мальчишка медленно поднимает голову и смотрит прямо на меня. Вместо живого взгляда зияет чёрная пустота. Я кричу и отскакиваю в ужасе. Он встаёт и медленно подходит. Земля, кажется, уходит из-под ног. Где-то гремит гром. Боковым зрением я вижу зарево.

– Посмотри, что ты наделала, – горячо и тихо говорит юноша. Он поднимает палец и указывает на вулкан, – только взгляни. Довольна?.. Сейчас мы сгорим тут. И я, и ты.

Из вулкана валит чёрный дым, а по склонам текут потоки лавы. Я ужасаюсь, пытаюсь схватить Хрисана за руку, но тот отшатывается.

– Это ты во всём виновата, – презрительно бросает он.

Земля под нами трясётся всё сильнее. Потоки магмы и камней катятся в нашу сторону с ужасающей скоростью.

– Нет, Хрисан! – отчаянно зову его я.

Но земля под ногами моего возлюбленного внезапно разламывается. В горле застревает немой крик. Хрисан летит в чёрную бездну, дна которой даже не удаётся разглядеть.

– Нет! – кричу снова.

Лава приближается. Она, как бурная река, несётся и сметает всё на своём пути. Наконец, достигает соснового леса и валит деревья, поджигая. Остаётся всего несколько десятков метров, и меня накроет с головой…

И вдруг я открыла глаза. Сердце стучало так, словно вот-вот пробило бы рёбра. Уже светало. Я утерла пот со лба и села на кровать. Спать больше не хотелось.

Мне уже лет сто ничего не снилось. А тут сразу это… Я приложила ладонь к груди и попыталась выровнять дыхание.

К чертям собачим такие сны.

Филипп

Стрелки настенных часов мерно двигались, почти дойдя до 9 утра. Ни свет, ни заря меня поднял телефонный звонок. Перепуганная бабуля позвонила в полицию с ужасной новостью: соседа убили прямо на пороге квартиры. Ну, это для неё новость была ужасной. А мы такими смертями были уже по горло сыты.

Маленькая типично холостяцкая квартирка, наверняка, отродясь не видела в своих стенах столько народу одновременно: трое судмедэкспертов, двое полицейских и, собственно, виновник торжества. Я поправил очки, присел на корточки, чтобы осмотреть убитого, и пробормотал:

– Да уж, паршиво денёк начинается.

Мужчина, лет сорока, в огромной луже крови. Рядом лежали разбитые очки. Наверняка, хотел сбежать от убийцы, но не успел. Судя по кровавому следу, тянущемуся от гостиной, он полз до входной двери. Каким-то чудом даже смог подняться и провернуть замок, о чём свидетельствовали кровавые пятна и потёки на двери. Но смерть настигла его в виде контрольного в голову. Убитый лежал на животе. Лицо скривилось в болезненной гримасе. Ещё бы: два выстрела в спину. Бедняга перед смертью мучился.

Напарник присел рядом, надел синюю резиновую перчатку и потрогал дыры в спине мужчины.

– Да, Гарьер, это паршивые раны… Пули остались в теле. Никаких сомнений: стреляли из либергана.

Я хмуро кивнул и тоже надел перчатки. Кожа вокруг входящего отверстия разорвана в клочья. Приподнявшись, бросил последний оценивающий взгляд на тело. По отёкам видно, что выпивкой не гнушался. Одежда совсем несвежая. Толстое брюхо и тоненькие ручки-спички.

– Пойду осмотрю жилище. Может, там что-нибудь интересное найду, – сказал я, но Макс, кажется, даже не слушал.

Пройдя по маленькому коридору, толкнул дверь, ведущую на кухню. Завоняло так, что захотелось выплюнуть желудок. Прикрыв ладонью нос, выругался:

– Чёрт возьми, у него тут ещё кто-то сдох?!

Оказалось, это всего лишь объедки рыбы, валявшиеся на столе, полу и в раковине. Все поверхности были покрыты вековым слоем жира. Количество пустых бутылок я даже не взялся сосчитать. Одна из них с содержимым желтоватого цвета, стоящая на столе, была не допита. Губы скривились от отвращения. Я скинул крышку, взял напиток и принюхался. Резкий запах дешевого спирта перебил вонь рыбы.

– Эй, Макс! Что это за дрянь, не знаешь? – выглянул из кухни с бутылкой.