Начало немыслимого - Александр Ярославцев Страница 4

Раз в две недели, а иногда и чаще, начальник секретного бюро приходил на доклад к Черчиллю с серой папкой, что сейчас сиротливо лежала на столе британского премьер-министра. За годы войны она сильно обтрепалась, но Фимс упорно не желал менять ее на другую, считая папку своеобразным талисманом удачи своего бюро.

Доклады аналитиков, как правило, были сухими и лаконичными, может быть, даже несколько чопорными, под стать самим англичанам. Читать их порой было неинтересно, но за шесть лет существования бюро не было случая, чтобы аналитики ошиблись в своих прогнозах или допустили досадный промах. Люди Фимса верно улавливали настроения как простого народа, так и высших слоев общества и загодя информировали о них премьера. Когда из-за нехватки информации или по какой-то другой причине было трудно сделать вывод, аналитики честно говорили об этом Черчиллю и просили дополнительное время для сбора информации. В том случае если заключение требовалось предоставить немедленно, бюро выдавало несколько вариантов прогнозов.

Одним словом, длительное сотрудничество с бюро приучило Черчилля полностью доверять полученным от аналитиков выводам. Все было хорошо, и обе стороны были довольны друг другом, но тридцатое мая 1945 года стало черным днем этого плодотворного сотрудничества. Готовясь к мирным переговорам в Берлине, британский премьер с головой ушел в переписку с новым президентом Америки Гарри Трумэном.

Нынешний обитатель Белого дома не имел никакого опыта и умения вести дела в большой политике. Это давало связанному по рукам и ногам статьями Атлантического пакта Черчиллю шанс избавиться от унизительного статуса «младшего брата» и вернуть себе титул равноценного партнера в Большой тройке.

Огромный поток писем, записок и телеграмм стал непрерывно циркулировать между двумя берегами Атлантики. Обсуждая с Трумэном тот или иной вопрос относительно будущего Европы, Черчилль стремился навязать собеседнику свое мнение, однако не сильно преуспел в этом деле. Соглашаясь с мнением о необходимости держать Сталина в крепкой узде, Трумэн не торопился признавать за Черчиллем право «первой скрипки» в англосаксонском дуэте.

Полностью занятый подготовкой к грядущим мирным переговорам, Черчилль отодвинул на задний план все иные дела, в том числе и парламентские выборы. Встав у кормила власти в самые трудные для страны времена, выстояв под ударами врага и одержав победу, Уинстон был полностью уверен в положительном исходе предстоящего голосования.

Это мнение разделяли как члены правящего кабинета, так и многие парламентарии, отдавшие политике не один год. Больше того, такого же мнения придерживался и лидер лейбористов Клемент Эттли, считавший, что после окончания войны бороться с популярностью Черчилля безнадежное дело. Поэтому предстоящие выборы высокие стороны посчитали делом чисто формальным и свои предвыборные кампании провели с минимальными финансовыми и прочими материальными затратами. К окончанию войны, из-за развязанной немцами морской блокады, некогда гордая и могущественная Британия испытывала острейший дефицит буквально во всех видах товаров. Начиная от топлива, продуктов питания и тканей и заканчивая банальными швейными иголками, нитками и спичками.

Каково же было удивление господина премьера, когда он стал читать принесенный Фимсом прогноз предстоящих парламентских выборов. Привычно раскрыв серую папку, он ознакомился с шапкой доклада, бегло пробежал глазами его середину и погрузился в изучение прогноза своего ближайшего будущего.

Полностью уверенный в результатах выводов, Черчилль сначала не совсем понял сделанное аналитиками МИ-6 заключение. Вначале ему показалось, что в итоговое заключение вкралась досадная опечатка, но чем внимательнее он вчитывался в текст, тем сильнее стали дрожать его пухлые и толстые пальцы. Когда же премьер-министр полностью осознал, что пророчат ему на грядущих выборах аналитики, то кровь нахлынула на его чело, и скомканные в гневе бумаги полетели в сторону незадачливого пророка.

– Что это такое?!! – взорвался в праведном гневе Черчилль. – Что за ерунду насочиняли ваши парни, Фимс?!! Они что, к концу войны разучились понимать то, что понимает любой начинающий политик?! Как это так, партия победы может проиграть выборы?! Вы сами только вдумайтесь в эти слова!

– Извините, сэр. Для меня самого подобный прогноз стал полной неожиданностью. Поверьте, сэр, но все наши аналитики пришли к одному и тому же выводу, и не верить им у меня нет никаких оснований.

От этих слов лицо Черчилля стало еще более пунцовым. Сделав над собой огромное усилие, он попытался найти для себя достойный выход.

– Возможно, ваши парни сделали выводы, используя не вполне достоверные данные. Вы как-то сами мне говорили о подобной возможности, Фимс, – с затаенной надеждой в голосе предположил премьер, но чиновник тут же раздавил все его чаяния своим безапелляционным вердиктом:

– Перед тем как идти к вам с подобным известием, я приказал своим специалистам перепроверить достоверность всех исходных данных, сэр. Они были перепроверены трижды, и все равно получился прежний результат, сэр.

В этот момент на сэра Уинстона было жалко смотреть. Не желая признавать столь убийственный для себя вердикт народа, он горько застонал.

– Но то, что вы мне принесли, это немыслимое, просто немыслимое, Фимс! – воскликнул сокрушенный выводами аналитиков пока еще премьер-министр.

Жалостливые сетования собеседника нисколько не тронули сердце чиновника, успевшего хорошо узнать натуру Черчилля за годы войны. Фимсу очень хотелось сказать сакраментальную фразу: «Глас народа, глас Божий!» – но он, естественно, этого не сделал. Возможно, из джентльменской солидарности, но, скорее всего, из боязни за собственное место. Ведь в порыве гнева Черчиллю ничего не стоило разогнать отдел аналитиков и выдать незадачливым пророкам «волчий билет», несмотря на былые заслуги. Поэтому он попытался подсластить горькую пилюлю премьеру и одновременно спасти свой отдел и собственное место.

– Видите ли, в чем дело, сэр. Мы только фиксируем настроение простых англичан и делаем свои выводы. А что породило их недовольство, как правило, остается за рамками нашего доклада. Будучи, так же как и вы, изумлен полученными результатами, я занялся исследованием причин, их породивших. С определенной степенью вероятности можно предположить, что на настроение населения нашей страны повлияли не только тягости военного времени, но и возможное воздействие третьей силы.

– Вы это серьезно, Фимс? – это был уже голос не обиженного джентльмена, а обнаружившего шанс на спасение своей карьеры политика.

– В полученном нами материале на это есть некоторые намеки, сэр. Но мы не можем с полной уверенностью утверждать это. Ведь мы только аналитики, а не контрразведчики… – заюлил Фимс, опасаясь, что премьер взвалит на его плечи розыск этой зловредной третьей силы.

– Вот и изложите все ваши мысли на бумаге, четко, ясно и подробно. Как вы это всегда умеете делать. Все остальное не ваша забота, – изрек Черчилль и кивком головы отпустил Фимса.

Когда двери за вестником грядущей беды закрылись, премьер с большим трудом дошел до кресла и буквально рухнул в него. Дрожавшими от возбуждения руками он достал из бокового ящика стола хрустальный графин с бренди и торопливо налил напиток в стоявший на столе стакан.