Последний рассказ - Борис Сапожников Страница 4

— Это слишком опасный человек, — сказал я. — Каждый раз, когда он появлялся в Марнии прежде, появлялись трупы. Не только его жертв, но и тех, кто стоял на его пути.

— Например, кто?

— Комиссар жандармерии, — пожал плечами я. — Он его просто на улице застрелил.

Упоминать, что и сам едва не стал жертвой Бомона, когда преследовал убийцу Равашоля, я не стал. Ни к чему знать о моём с ним знакомстве.

— А ты откуда знаешь, что это комиссара именно он пристрелил? — заинтересовался председатель.

— Я был в группе, которая ловила этого человека, возглавлял группу тот самый комиссар.

Я старался избегать имён, хотя и знал: председатель видит, что я говорю меньше, чем знаю, а потому не очень-то доверяет моим словам. Однако моя полуправда его вполне убедила. Мой фронтовой товарищ отлично понимал, когда стоит расспрашивать дальше, а когда лучше остановиться. Да и не нужно ему было узнавать, связывает меня что-то с Бомоном или нет. Ему достаточно моих слов, что объявившийся в порту человек опасен настолько, что стоит пойти на конфликт даже с секретариатом столичного великого мастерового.

Когда же вечером того дня я сидел в кабачке, потягивая крепкий аришалийский бурбон и слушая грустные напевы Чёрного континента, ко мне без приглашения подсел Бомон. В качестве жеста доброй воли он сразу же выставил на стол бутылку бурбона — получше того, что пил я. Наверное, он принёс самый приличный бурбон, что мог найтись в кабачке.

— Ты знаешь, как заводить друзей, — усмехнулся я, допивая свой стакан в пару глотков.

Понявший намёк Бомон тут же наполнил его из своей бутылки.

— А тебя слишком легко найти, ты — предсказуем, — заявил он.

— Я детектив, а не шпион, — пожал я плечами. — Все знают: если я не в конторе штаны просиживаю, то пью здесь. Ну или по делам мотаюсь, но это реже.

— У тебя всегда такой застой с клиентами? — удивился Бомон. — На что ты живёшь?

— Консультирую жандармерию, — съехидничал я, и мы выпили, чокнувшись, словно это был тост.

Бурбон оказался отменный — мне такой давно не по средствам. Он отлично подходил к настроению и грустным, тягучим напевам чернокожей певицы.

Я закурил — так и не смог отказаться от этой пагубной привычки после инцидента с «Милкой», — предложил свой «Житан» Бомону, и тот взял сигарету. А после снова наполнил наши стаканы. Но пить мы не спешили.

— Ты ведь знаешь, на кого я сейчас работаю, — сказал он, и я только кивнул в ответ, затягиваясь. Некоторые вещи лучше вслух не произносить. — Не думаю, что ты поверишь, будто нас подставили в этой истории.

— Подставили? — не понял я.

— Технически всё сделали солдаты моего нанимателя, верно, но на деле они считали, что спасают твой урб от нападения монстра.

— Ты прав, — кивнул я. — Я тебе не верю.

— Твоё право, — согласился Бомон. — Хотя раз не веришь, то и говорить нам не о чем больше.

— То, что я тебе не верю, не значит, что я не выслушаю тебя.

Я поднял стакан, и мы снова чокнулись и выпили, словно я произнёс тост. Обновлять бурбон в стаканах Бомон не стал.

— Я веду расследование для моего нанимателя. И оно привело меня к этой очень интересной конторе по утилизации морского мусора.

— Ещё бы, — усмехнулся я, докуривая сигарету и давя окурок в пепельнице, — взяться за проклятую эльфийскую крепость могут только очень интересные личности.

— А ты всё-таки неплохой детектив. — Видно было, что мои слова заставили его слегка опешить. — Аришалийский трест, купивший контору, существует только на бумаге, подставная фирма, прикрывающая нужных нам людей.

Людей ли — я был вовсе не уверен в этом, а Бомон, ручаюсь, точно знал, кто стоит за этой фиктивной фирмой.

— Но зачем этим интересным людям рыться в проклятой крепости? Слухи-то о ней не на ровном месте возникли.

— Те, кто стоит за трестом «Питерс, Такер и сыновья», легко управятся с эльфийским волшебством, охраняющим крепость. И я почти уверен, они вовсе не разграбить и распилить её хотят.

— Чтобы поднять такую махину со дна морского, нужно несколько кораблей размером с супертанкер. Даже если эти твои таинственные люди настолько богаты, им вряд ли удастся провернуть нечто подобное. После нападения чудовища власти точно не дадут разрешения на вход на рейд урба подобных громадин. Да и разрешения на подъём крепости никто не получит сейчас. Вряд ли эти твои загадочные господа готовы ждать пару-тройку лет, пока всё не успокоится настолько, чтобы была возможность подкупить достаточно высокопоставленных чиновников в магистрате и продавить разрешение на подъём эльфийской крепости.

— Не думаю, что они хотят ждать и получать официальные разрешения.

— Как они протащат корабли для её подъёма на рейд?

— Никак, — покачал головой Бомон, наливая нам обоим бурбон.

— Ты на что это намекаешь?

Я взял стакан и, даже не обозначив движения в сторону Бомона, опорожнил его в два глотка. Вкуса почти не почувствовал.

— Это же бред, — заявил я, вынимая новую сигарету и машинально предлагая Бомону закурить. Он покачал головой. — Даже грёбаные сидхи не настолько сумасшедшие. Зачем им поднимать крепость на нашем рейде? После «Милки», после чудовища — это же точно война.

— Я не уверен, что тот, кто стоит за трестом, относится к Империи Сидхе. И вполне возможно, именно война является его целью, а может, не только война.

— Что же ещё?

Бомон поднял свой стакан над головой и поводил им по кругу. Бурбон мерно покачивался в стеклянной тюрьме.

— Пушка уже показала, на что способна, когда пальнула по монстру, — правильно истолковал его жест я. — Чего им ещё нужно? Поднять крепость только для того, чтобы утопить её снова — им интересно глянуть, как она разлетится на куски?

— Эльфы, конечно, те ещё дегенераты иногда, но до такого вряд ли додумались бы, они считать умеют, а это предприятие им обошлось в очень большие деньги. Я почти уверен: тот, кто стоит за всем этим — и нападением монстра, и поднятием небесной крепости со дна морского, считает, что суперпушка показала далеко не всё, на что способна.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что трест купил контору по утилизации и взял контракт на эльфийскую небесную крепость примерно год назад.

Как раз когда объявили о строительстве суперпушки и перестройке энергетической сети Марния. В такие совпадения я не верил. Бомон, по всей видимости, тоже.

Барон Эберхард Макс Пауль фон Кюнсберг, давно уже оставивший себе только титул и фамилию, не был человеком робкого десятка. Однако сейчас ему было страшно. Очень и очень страшно. Он считал, что расстался со страхом давным-давно, когда перестал бояться раскрытия своих действий на востоке. Вот только тогда всё обошлось, можно сказать, он легко отделался, даже орден получил «Процветание» второй степени — весьма забавный выбор, ведь большая часть выручки с тех не самых благоугодных дел пошла ему в карман. Но теперь всё изменилось коренным образом.