Пешка - Карен Линч Страница 4

Мой взгляд скользнул к конверту с официальной печатью Корнеллского университета, прикрепленному к доске над столом. Под этим конвертом располагались еще два – из Стэнфорда и Гарварда.

Получив письма о зачислении из трех лучших университетов, я была вне себя от счастья… пока не увидела цены. За последний десяток лет плата за образование выросла почти вдвое, колледжи перестали выдавать стипендии, если только ты не спортсмен. Родители откладывали деньги, но недостаточно, чтобы оплатить обучение, учебники и расходы на жизнь. Я думала, что смогу учиться и работать, но, чтобы покрыть одну только учебу, мне придется трудиться полный рабочий день и за очень приличную зарплату.

Прошлой весной, после окончания школы, Агентство приглашало меня пройти их программу подготовки специалистов. Для них обычное дело выбирать себе новобранцев из пяти процентов лучших учеников школы, а я считалась лучшей из лучших. Помимо тренировок программа включала бесплатное образование в высших учебных заведениях с условием, что твое направление будет соответствовать той сфере, которая полезна Агентству. Звучит очень заманчиво, но, если бы я согласилась, мне пришлось бы работать на них пять лет после окончания университета.

Мой мобильный завибрировал на столе, и я прочла сообщение от своей лучшей подруги Вайолет: «Как идут поиски работы?»

«Угадай», – ответила я.

Она прислала грустный смайлик. «Мама или папа могут устроить тебя к себе».

Отец Вайолет владел крупной аудиторской фирмой, а ее мать была влиятельным адвокатом. Даже если бы в одной из их фирм появилась вакансия, вряд ли бы им подошла выпускница школы с опытом работы бариста. Если Вайолет их попросит, они могут позвать меня на стажировку, но это слишком похоже на благотворительность. Я пока не настолько отчаялась.

«Спроси меня еще раз через пару недель».

«Договорились».

Нашу переписку прервало бренчание гитарной струны. Я оглянулась и увидела Финча, который стоял рядом с гитарой и смотрел на меня с надеждой.

– Может, позже.

Он снова дернул струну, немного напористее, и я поняла, что он не оставит меня в покое, пока не получит желаемое.

Изобразив напускное раздражение, я взяла гитару и села на кровать.

– Я недавно выучила новую песню. Хочешь послушать?

«Песню Энни», – жестами показал Финч.

Я сморщила нос.

– Тебе она еще не надоела?

Он помотал головой и залез на подушку.

– Вот зануда.

Я начала играть. С тех пор как мама принесла домой старый альбом Джона Денвера в прошлом году, Финч был просто одержим этой песней. Она действительно мне понравилась, и я быстро научилась играть ее на гитаре, но теперь Финч хотел, чтобы я играла ее постоянно.

«Пой», – показал он.

Я искоса посмотрела на него и запела слова, которые знала наизусть. Голос у меня был посредственным, но Финч каждый раз впадал от него в какой-то транс. Такого не случалось, когда ему пели мама или папа, но я читала, что один из миллиона людей может заворожить низших фейри песней. Однажды я экспериментировала на Горне, и он посмотрел на меня как на душевнобольную. Так и выяснилось, что это срабатывает не со всеми фейри.

В детстве я несколько раз использовала пение против Финча, чтобы добиться своего, но, когда родители узнали об этом, меня наказали на целый месяц. Мне также пришлось выслушать лекцию на тему того, как плохо пользоваться слабостями брата, который и так настрадался для своего юного возраста.

Когда мне было девять, мама с папой спасли Финча, поймав группу торговцев живыми существами. Из-за их размеров и экзотической красоты спрайтов часто незаконно продавали на черном рынке в качестве питомцев. К тому времени родителей Финча уже продали, так годовалый спрайт стал сиротой и получил травму на всю жизнь: торговцы подрезали ему тонкие крылья, чтобы он не улетел. В одиночку он бы ни за что не выжил, а спрайты на родине его бы не приняли. Так что родители оставили его жить с нами.

Поначалу Финч был так напуган и убит горем, что отказывался есть и никого к себе не подпускал. Первую неделю мы боялись, что он умрет. Но со временем и благодаря нашей заботе он восстановился и привязался к нам. У себя на родине спрайты жили на деревьях, и папа построил ему собственный деревянный домик в нашей гостиной – с лестницей, так как Финч больше не мог летать.

Спрайты не умели произносить человеческие слова, из-за чего их часто считали глупыми. Но я по собственному опыту знала, что они невероятно умны. Финч прекрасно понимал нашу речь и с легкостью выучил язык жестов – даже быстрее, чем мы. Теперь он общался с нами с помощью жестов и свиста. Может, он и не человек, но для нас он являлся полноправным членом семьи.

Я сыграла еще пять песен, прежде чем отложить гитару, затем мы пошли в гостиную смотреть телевизор. Финч выбрал фильм, и мы устроились на диване.

Сама не заметила, как уснула. Спустя несколько часов я резко проснулась и недоуменно осмотрелась. В комнате играла знакомая песня, и я потянулась к столику за телефоном. Звучал мамин рингтон «Bad to the Bone», и я спросонья задалась вопросом, с чего бы ей звонить в такое позднее время.

– Алло? – прохрипела я.

Вместо ответа раздались какие-то искаженные звуки. Мне послышались голоса на заднем фоне, но слов было не разобрать.

– Мама? – позвала я, но она не ответила.

Я зевнула и потерла глаза.

– Хватит случайно набирать мой номер. Это граничит с насилием над ребенком!

Я нажала «отбой» как раз в тот момент, когда прозвучал приглушенный крик. Мои пальцы замерли на экране.

Какого черта это было?!

Моей первой мыслью было перезвонить ей, но я остановилась прежде, чем нажать на кнопку. Охота за головами довольно опасное дело. Наверное, мама случайно набрала меня, когда ловила фейри. Звонок только отвлечет ее – особенно если она увидит, что он от меня.

С ними все в порядке, – заверила я себя. – Утром мы непременно посмеемся над этим.

Я выключила свет и пошла в кровать. Перекатившись на бок, закрыла глаза и приказала своему телу расслабиться, несмотря на охватившее меня беспокойство. В конце концов мой разум успокоился, и я вновь погрузилась в сон.

Они не вернулись домой.

Проснувшись в семь, я ожидала увидеть маму с папой, но в квартире царила полная тишина, а их кровать была застелена. Я приняла душ, приготовила нам с Финчем завтрак, помыла тарелки. Но родители так и не появились.

Для них работать всю ночь – дело обычное, но они всегда звонили, чтобы предупредить, если их не будет дома. Всегда. Без исключений.

Часы на каминной полке отбили полдень. К этому времени они уже должны были дать о себе знать.