Якса. Бес идет за мной - Яцек Комуда Страница 4

– Будет так, как мы говорили, лендич.

– Я дам тебе меч, чтобы ты не обращал на себя внимания.

– Все, что у тебя есть, будет принадлежать кагану. А нынче я заберу только это, – Баатур наклонился и поднял с земли мешок, наполненный чем-то округлым и тяжелым. – Твоя униженная гордыня вымостит нам путь к Горану.

– Моя гордость и моя честь, – прохрипел Милош. – Завтра с утра… выполни все, как условились.

– Если ты предашь… – хунгур тряхнул мешком, – станешь служить мне после смерти. Как они, – постучал пальцем по коже.

– Не нужно меня пугать. Я и так уже проклят. Со всем своим родом, душой, с… – он заколебался, – …с моим любимым сыном. До десятого колена.

* * *

Из большого королевского шатра, опирающегося на четыре столпа, он вышел в теплый свет утреннего солнца, в лагерь, обметанный поверху растрепанной линией белых и красных верхушек, а ниже – железом шлемов и рыцарских панцирей, окруженный хлопаньем реющих хоругвей и флажков. Король был в броне, называемой пластинчатой, покрытой окрашенной в красный и коричневый цвета кожей, с гербом Лендии на короткой сюркотте. На его голове вместо шлема красовалась Дубовая Корона Ведов.

Королевский войсковой Ольдрих ждал подле Турмана – верного коня, валаха, белого как молоко. Сварнийский конь, горделивый, с округлым задом, большой головой, жилистой шеей и развевающейся гривой. Покрыт он был чепраком с королевским гербом, Радаганом – золотой тамгой с мечом на кровавом поле. Под благородной головой свисал черно-седой бунчук. Шла весна, и кони линяли. Землю под ногами покрывали клубки белой шерсти, вычесанной с лошадиной спины.

У Лазаря было задумчивое пустое лицо. Прислужник придержал поводья, войсковой и оруженосец подали стремя, подставляя сцепленные руки под левую ногу короля. Подняли его на коня и посадили в седло, украшенное золотыми бляшками да нитями.

Король уверенно сел в седле, хотя все в нем дрожало: не мог найти правое стремя, пока его ногу не вложил туда оруженосец. Но когда он кивнул хорунжему и трубачу, его голос был подобен колоколу.

– Давайте сигнал!

Вверх пошла огромная хоругвь Старшей Лендии. Она развернулась на ветру, показывая серебряный дуб на зеленой горе. Ветер схватил ее в объятия и задергал тремя длинными языками.

Заревела большая королевская труба – над шатрами разнеслось эхо. Голос ее подхватили следующие, разнося сигнал над всем лагерем. Глухо забили барабаны и гудели низко, тяжело, так, что от них сводило желудок.

Король поехал сквозь охваченный шумом лагерь. Плыл над морем оружного люда, в облаке флагов, средь леса воздетых рогатин, копий и пик. Слева сидел Ольдрих, справа – палатин Домарат Властович, позади – оруженосцы, челядь и хорунжий.

Они выехали в поле; словно медленно текущая река бронированных всадников, из лагеря выплескивались группы рыцарей, оруженосцев и оружных слуг. Собирались на большом пустыре, затем тянулись на поле будущей битвы.

Шли недалеко – едва пять или восемь малых стадий за границу лагеря. На широкую равнину, что опускалась к югу, окруженная холмами и скалами, за которыми виднелась Бескрайняя Степь. Место, где мир соприкасается землей с окоемом, что и взглядом не охватить, а трава там всякий год встает все зеленее. Где с криками кружат орлы и ястребы. Где можно скакать без цели, странствовать без конца, от рассвета до вечера, от зимы до зимы, до края вечности, пока человек и конь не растворятся в зелени трав и чистой синеве неба.

– Стой! – скомандовал король. – Становись вправо-влево!

Земские и родовые хоругви лендичей, полки и сотни дреговичей и монтанов стали расходиться, делясь на колонны боевого построения, в порядок, принятый на совете днем ранее. Хоругви соединялись в полки, по восемь-десять, в две линии.

Лендийские рыцари в шлемах с прямыми наносниками, шишаках, украшенных наверху плюмажами, да в круглых гладких стальных чепцах с прицепленными кольчужными бармицами, ниспадающими на спину, ехали как на пир. В пластинчатых доспехах да кольчугах с наброшенными на них гербовыми туниками и сюркоттами. На мощных, сильных конях они становились вправо, под Драгомиром, палатином Старшей Лендии.

Королевские вассалы, князья, кастеляны, родовые хоругви занимали место в центре, соединяясь копытами в стену: плотно, сильно, с оруженосцами и пахолками за спинами.

В полк левой руки шли хоругви Младшей Лендии. На быстрых конях, шренявитах: стройных, худощавых, с задами как из железа, в нетерпении потряхивающих короткими благородными мордами. В шеренгах тут стояли рыцари в панцирях, чешуйчатой броне и клепаных стеганках.

За ними, в резерве, собиралась гончая хоругвь, а справа и слева, за линиями, полки ленников. Дреговичи с железными масками на лицах. Вооруженные луками, рогатинами и пиками. Рядом с ними – подгоряне на крупных мохнатых конях, в кожанках, шкурах и вооруженные абы как: сулицами, дубинами, кистенями, кривыми мечами, топорами. И монтане – в звериных шкурах, со щитами с узорами из черепов и скелетов да заклинаниями на деревянных табличках, повешенных на груди и шее, – те должны были защищать их лучше кованого железа.

Сзади клубилась пешая челядь и королевская пехота. Они формировали три больших круга, ощетинившихся копьями и взблескивающих топорами. Скандинские наемные дружины в бронированных панцирях и шлемах с полумасками, защищающими глаза. Когда они подняли щиты, образуя стену, можно было подумать, что на серо-коричневом поле расцвело море цветов.

Лазарь остановил Турмана и услышал стук подков о камень. Когда глянул вниз, увидел, что конь стоит на едва видной из-под сбитой травы скальной плите. Покрытый землей, обомшелый символ на ней напоминал распластанную бабочку. Знак Пути Неба. Того, что, выходя из Круга Гор, пересекал Бескрайнюю Степь, ведя на восток, к жестоким странам, откуда века назад Есса вывел ведов. От этого пути остались лишь камни с надписями, которых не понимал никто, и все – неподалеку от Лендии, поскольку в степи они исчезали в пространстве и травах, дальше на востоке засыпанные песками пустынь.

– Светлейший государь! – крикнул задыхающийся гонец.

Король поднял голову. Далеко, на конце широкой равнины, перечеркнутой обильно разлившейся лентой быстрой реки… За пустошью с темно-коричневыми пятнами кустов, из-за которых это место получило свое название Рябое поле, роилась масса – муравейник фигур, сливающихся в неисчислимую толпу, поток, в…

– Орда! – сказал кто-то. – Хунгуры.

* * *

Они не заставили себя ждать. Шли как степной вихрь – огромное, размытое пятно черноты, серости и чего-то бурого, поглощающее покрытую первой весенней травой степь. От него то и дело отсоединялись ватаги и группы – словно облака, то выдвигаясь вперед, то смешиваясь с основной массой. Все видели вздымающиеся над ними знаки: жерди и копья с привязанными огромными пучками волос и странными маленькими шариками. А также величественно реющий стяг с косым крестом – будто разрезанный ножом, скривленный в злой ухмылке рот.