Разорванная паутина - Лори М. Ли Страница 4

Ее губы едва заметно изгибаются в недовольстве.

– Это приказ верховной жрицы Храма света и самого императора. Подумайте сами: все видели нас, через несколько часов каждый уже будет знать, что мы в городе. В Луам открыто могут входить все жители Тия, включая и тех, кто на протяжении истории не мог найти общий язык с шаманской империей.

Мне хочется засмеяться в ответ. Как деликатно она намекнула на враждебные отношения между Ньювалинской империей и Казаином.

– Дом губернатора хорошо защищен. Это самое безопасное место для вас и ваших друзей. А если вы настаиваете на том, чтобы остаться с эвейвианским принцем, мне и моей страже ничего не останется, как присоединиться к вам, – говорит она таким голосом, что мне ясно, что она с большим желанием нырнула бы прямо сейчас в реку.

Мы с Саенго вполне можем позаботиться о себе сами. И как мне ни приятно видеть недовольство на лице жрицы Мии, поговорить с принцем Мейлеком не удастся, зная, что она со стражами Храма света находится под одной крышей с нами. Я не могу им доверять. Возможно, у меня еще появится шанс.

– Мне нужно посоветоваться с принцем Мейлеком, – говорю и снова киваю.

Саенго вопросительно вскидывает одну бровь, когда я прохожу мимо нее, направляясь к принцу Мейлеку и другим эвейвианцам, шествующим в конце нашей делегации.

По обе стороны от принца Мейлека едут двое его блейдов – эвейвианских элитных воинов и бывших членов королевской стражи. Остальные солдаты идут позади, держась поближе друг к другу и определенно чувствуя себя неуютно в незнакомом им чудном городе.

Последние две недели принц Мейлек перестал тщательно следить за тем, чтобы выглядеть как капитан армии. Часть его волос собрана в пучок на затылке, а распущенные пряди растрепались и спутались после долгого дня, проведенного в дороге, его одежда покрыта дорожной пылью. Днем стояла жара, и он закатал рукава и расстегнул ворот своей туники. Чтобы слиться с остальным отрядом, он снял золотую заколку для волос, являющуюся символом королевской крови, а зеленый пояс на нем завязан простым узлом, как у рядовых.

– Сирша, – приветствует он меня, когда я подвожу Яндора, чтобы идти рядом с его драгулем в одном темпе. Его блейды отступают, чтобы я могла подойти ближе.

Я уважительно киваю, а затем тихо передаю ему слова жрицы Мии.

– Я все гадал, как они собираются приветствовать меня здесь, не заявляя в то же время прямым текстом, что считают Эвейвин своим противником. Нападение на севере было не чем иным, как началом войны. И теперь, когда мирный договор нарушен, Ньювалинская империя, вероятнее всего, ответит тем же. И что бы они ни решили, заявлять о своих намерениях они станут согласно своему плану.

– Они вам обязаны, – бормочу я.

– Она права, – шепчет один из блейдов – высокий, худой мужчина по имени Коу, – они не уважают вас, ибо…

– Они поступают так, как и должны, – пожал плечами принц Мейлек. – По правде сказать, я и так собирался провести ночь в другом месте.

Я хмурюсь и спрашиваю:

– Вы с кем-то знакомы в Луаме?

– У меня есть здесь знакомая, рожденная шаманкой. И, быть может, здесь есть и другие рожденные шаманами. Она поможет нам найти место, где мы переночуем и поужинаем.

Мне не нравится, что нам с эвейвианцами придется разделиться, ведь рядом со знакомыми я чувствовала себя куда комфортнее последние две недели. Но, как бы мне ни было противно это признавать, жрица Мия права. Я целительница душ, пусть и ненастоящая, поэтому враги империи будут считать и меня врагом. Если бы речь шла только обо мне, я готова рисковать своей жизнью. Но под угрозой может оказаться и жизнь Саенго.

Саенго замедляется, чтобы присоединиться к нашей компании, и мы вместе подходим к тропинке, которая вьется вокруг поля подсолнухов и ведет к особняку губернатора.

Когда мы прощаемся, я быстро обнимаю принца Мейлека и шепчу ему на ухо:

– Мы найдем вас чуть позже.

– Трактир «Танцующий дрейк», – тут же отвечает он. Рожденными шаманами называют тех шаманов, которые родились за пределами шаманской империи, и он определенно знает о рожденных шаманами в Луаме куда больше, чем говорил мне до этого.

Я улыбаюсь и киваю. Когда жрица Мия и остальные ее стражники следуют в особняк губернатора, мы с Саенго еще некоторое время стоим посреди дороги, глядя, как принц Мейлек и остальные эвейвианцы исчезают в уличной толпе.

Для столь хорошо охраняемого особняка сбежать, когда все расходятся вечером спать, оказывается на удивление легко.

Мы с Саенго прячемся от стражников, укрываясь среди подсолнухов, а затем исчезаем за зданиями, которые возвышаются вдоль берега реки, и входим в основную часть города по ближайшему к нам мосту. Там мы спрашиваем у местных жителей, как добраться до трактира «Танцующий дрейк», который оказывается точно посередине реки Ксии. С восточной стороны трактира расположилась маленькая пристань, у которой, когда им вздумается, с удобством могут швартоваться и отчаливать постояльцы.

Здание трактира с каждой стороны подпирают ноги-сваи, а в середине над водой его держит огромная центральная колонна – по такому типу, похоже, выстроены все здания в Луаме. По дороге нам приходится буквально прижиматься к стенам, чтобы не столкнуться с рикшами, подпорки здания скрипят и шатаются под их колесами. Здесь же женщина в яркой зеленой тунике припарковалась у дороги и продает всем желающим слоеные тапиоковые пирожные [1]. На деньги, которые я стащила из кармана элегантной женщины в шелковом наряде, попавшейся по пути, Саенго покупает несколько пирожных.

Деревянная карикатура на танцующего дрейка висит над входом в трактир, больше гостевой домик ничем не привлекает внимание прохожих. Как и многие здания в Луаме, трактир построен так, чтобы в первую очередь быть функциональным, а не эстетически привлекательным. Я быстро отскакиваю в сторону, дергая Саенго и пряча ее за спину, когда дверь распахивается, и, чуть не сбивая нас с ног, оттуда выходят несколько постояльцев, громко и невпопад поющих какую-то песню. Неважно, в шаманском ли ты городе или в королевстве, те, кто любит навещать таверны, везде одинаковые.

Войдя внутрь, мы окунаемся в шумную атмосферу, в трактире полно болтающих гостей. Тепло пробегает волной по моей коже, потому что мое магическое ремесло тут же пробуждается, несясь к кончикам пальцев, и я сжимаю руки в кулаки. Как и голоса гостей, их души сливаются в яркую буйную массу. Хоть и с трудом, мне все же удается сделать вдох, не поддаваясь навалившейся на меня внезапно энергии, и вообразить стену между собой и душами, и тогда мое ремесло наконец утихомиривается.