Вечный день - Эндрю Хантер Мюррей Страница 4

Возрождение. Каждый месяц новый завод, читала она в сводках. Каждую неделю все больше угодий под пашню, каждый год больше школ, больше дорог, больше пищи. Два года назад запустили новое железнодорожное сообщение. Возрождение Великобритании шло полным ходом. Правда, на проржавевшей и промороженной нескончаемым осенним утром платформе посреди океана в подобное просто не верилось. Однако репортажи сохраняли оптимистический настрой.

Разумеется, кое о чем в них умалчивалось. Всем было известно о регионах страны, где правительственный контроль «забыть гораздо благородней, чем сохранять». [1] На севере, в новом обширном зерновом районе в Шотландии, во множестве местечек за пределами крупных городов часто вспыхивали бунты, вяло подавляемые. Время от времени на городских площадях вывешивали труп ни в чем не повинного сельскохозяйственного инспектора с табличкой, предлагающей властям довольствоваться им вместо податей. О подобных происшествиях, понятное дело, официально никогда не сообщалось. Тем не менее помимо газет информация распространялась другими способами.

И вот теперь на них буквально с неба свалился вертолет: с мощным приземистым фюзеляжем и стеклянной кабиной, напоминающей глаза насекомого. На платформе имелась вертолетная площадка, использовавшаяся на памяти Хоппер впервые. Топливо было в дефиците, и расходовать его позволялось только при выполнении важных правительственных задач. Военные тоже заметили воздушную машину и принялись пихать друг друга локтями и тыкать пальцами. Хоппер охватила безотчетная враждебность к винтовому пришельцу.

На какой-то момент ей подумалось, не явились ли это за Харвом из-за той выходки с сиреной. Потом она рассмеялась собственной мысли. В прошлом месяце Харв каким-то образом прознал о приближающемся дне рождения Швиммера. И вот, когда в праздничную дату рядовые выстроились на палубе для утреннего осмотра, а командир только раскрыл рот, Харв запустил сирены платформы, запрограммированные на исполнение надрывной электронной версии Happy Birthday to You, [2] чья фальшивость всецело восполнялась истошностью. Хоппер смеялась до слез, наблюдая за сценой из кают-компании: личный состав подпевает, Швиммер стоит с багровым лицом, внутренне разрываясь между гневом и смехом.

Как заместитель командира, Харв мог подвергнуться суровому наказанию, однако ему удалось переубедить Швиммера. Такой он, Харв: живое воплощение обаятельности.

Что ж, если правительство может потратить авиационное топливо ради выволочки Харву или чего-то подобного, Англия, по-видимому, представляет собой гораздо более мирное и контролируемое местечко, нежели Хоппер себе воображала.

Меж тем «Ракета» почти миновала крытый проход к доку. Как раз в этот момент возле вертолета показалась фигура в темной одежде с белой повязкой на рукаве.

Моторка наконец остановилась в небольшой бухточке, и военные тотчас вылезли из нее и принялись затаскивать лодку на покатый спуск дока. Хоппер забралась на платформу и наблюдала за их возней.

Все же какая нелегкая принесла сюда вертолет? Предстоит смена командира? Вряд ли, новый наверняка прибыл бы снабженческим судном. Может, скорая помощь пострадавшим? Тогда дело должно быть действительно серьезным, только она ничего такого не слышала. У Хоппер засосало под ложечкой от внезапно возникшей мысли: они вполне могли явиться из-за письма.

Прямо у нее над ухом раздался голос Харва, и от неожиданности она вздрогнула.

—Скоро узнаешь.

—Что узнаю?

—Кто явился поразвлечься.

Хоппер осторожно выдохнула.

—Да наверняка ерунда какая-нибудь.

—Как тебе будет угодно,— ухмыльнулся Харв.

Военные стащили с себя оранжевые комбинезоны и развесили их в латунных шкафчиках, стоявших в ряд перед бухтой. А вот их с Харвом спецодежду необходимо подвергнуть санобработке. Хоппер бросила свой комбинезон вместе с найденными консервами в самодельный дегазационный аппарат — по сути, всего лишь обшитый свинцовыми пластинами упаковочный ящик, увенчанный намалеванным от руки символом черепа и костей из флуоресцентного материала. Если консервы не покажут признаков облучения, их обработают и потом съедят. В противном случае избавятся от них, привязав к мусорному контейнеру, чтобы они отравляли дно океана, а не платформу.

Наконец, военные закончили с процедурами и после переклички покинули док через металлический люк. За ними с лязгом затворилась стальная крышка. Хоппер и Харв остались в бухточке одни. Черная смолянистая вода плескалась в центральном бассейне. От резких ударов моря об обшивку Хоппер пробрало дрожью.

—Ненавижу такое,— ее мутило от одного лишь воспоминания о качке на баркасе. Собственная слабость, как и признание в ней, вызывала злость.

—Корабли-то? Да их никто не любит, Эл. Надо быть совсем чокнутым, чтобы такое нравилось,— в низком голосе Харва все еще различался акцент: он рос в Бостоне, поскольку один из его родителей был американцем, а другой англичанином. А в Великобританию переехал позже, как раз перед самым началом заварухи, и оказался одним из последних счастливчиков, кому безоговорочно предоставили полноправное гражданство. Хоппер знала Харва очень хорошо и частенько замечала, что он старается не растягивать гласные, скрывая американские корни, с явной целью выказывать достаточную благонадежность, дабы никто не усомнился в его национальной принадлежности из-за произношения.

—Как думаешь, откуда те люди?

—Зачем об этом думать? Я так понимаю, им давным-давно не о чем беспокоиться. Забудь.

—Только не говори, что тебе доставило удовольствие их утопить.

—Лично я предпочел бы утонуть, чем болтаться так целую вечность. Идем.

Хоппер последовала за Харвом к лестнице, ведущей на палубу. Столько тел им уже давно не попадалось. Последние два корабля оказались практически безлюдными. Правда, три месяца назад на южноамериканском пароме трупов обнаружилось гораздо больше. С тех пор Элен регулярно, по меньшей мере раз в неделю, посещали ночные кошмары.

—Как думаешь, чего им надо?— не удержалась она от вопроса.

Они пронюхали про письмо Торна. Уж как пить дать. Вот только откуда? И с чего им понадобилось отправлять кого-то в такую даль?

—Ты про вертолет? Да наверняка какой-нибудь крючкотвор с Большой земли желает проверить, не обжираемся ли мы тут нутом и не слишком ли толстые у нас одеяла. Вряд ли что серьезное.

Харв обернулся и широко улыбнулся. Одного зуба у него недоставало — по его словам, выбили дубинкой во время стычки в приграничье. Хоппер подозревала, что он гордится этой боевой отметиной.

Она немного подумала.