Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский Страница 4

И тут он увидел, как из ворот выходит ушедший ранее охранник, а за ним следует православный священник. Сюрприз.

Священник был в возрасте, с седой бородой и насупленными бровями. Поверх длинной, до пят, черной рясы висел тяжелый золоченый крест. Он подошел к Артему и заговорил на языке, одновременно напоминающем русский, украинский, польский, чешский. Здесь Артем хотя бы мог разобрать, о чем речь. Артем встал и постарался отвечать в том же стиле, хотя необычность произношения, безусловно, не укрылась от попа.

— Кто будешь? — спросил священник.

— Русский я.

— Вестимо, из каких мест?

— Издалека. Владимир, — спохватился Артем, сообразив назвать хоть какие-то координаты. Возможно, этот человек единственный, кто может ему здесь помочь. Или погубить.

— Худо. В Ингрии почто?

«Господи, а Ингрия-то что за зверь?» — мелькнуло в голове Артема.

— По торговой части.

— Где ж обоз, люди?

— Разбойники, худые люди, побили, пограбили.

— Худо, — снова протянул священник. — Здесь впервой?

Артем кивнул.

Священник подошел к главному стражнику и о чем-то заговорил с ним по-немецки. Язык этот он явно знал блестяще. Разговор длился минут пять — семь. Охранник говорил со священником почтительно. Хорошие новости.

Священник повернулся к Артему и махнул рукой:

— Пошли.

Они вошли в город и сразу попали на улочку, мощенную бревнами. Шириной она была метров пять, не больше. Вдоль нее тянулся длинный ряд высоких заборов из частокола с широкими воротами. От этого «проспекта» в обе стороны убегали узкие улочки по два-три метра шириной, также мощенные бревнами. Артем наблюдая за движением. Подмастерье катит тележку. Женщина несет корзину с бельем. Два воина бредут к башне. Костюмы вполне соответствующие исторической реконструкции, только много ближе к реальности, потому что сильно ношенные. Такое не сделать без больших усилий. Да и ясно уже, что не реконструкция. Люди идут по повседневным делам, нет той веселой праздности, которая могла бы соответствовать какому-то фольклорному празднику. Пройдя несколько сот метров, они нырнули в одну из узеньких улочек. Из-за заборов несся звон кузнечного молота, ржание коней, кудахтание кур. В общем, полный набор. В ноздри ударил запах навоза, и Артем вовремя остановился, чтобы не вступить в кучу, оставленную какой-то лошадью»

— Что за город сей? — осмелился спросить Артем. Священник взглянул грозно, так что Артем даже оступился.

— Санкт-Петербург, — коротко произнес он.

Ну дела. Улочка еще раз вильнула и вывела их к православной церкви. Что дальше?

Когда Артем попал на двор, где жил священник, то он обнаружил, что постройка вполне соответствует его представлениям о жилье зажиточных средневековых русских. Большой двор, амбары, клети, большущий дом, сложенный из мощных стволов деревьев. Па некоторое время его оставили в сенях. Потом к нему вышла дородная женщина в возрасте и знаками пригласила в какое-то подсобное помещение, где стояли длинные лавки и стол во всю длину комнаты, сколоченный из досок. Священник, передав Артема на попечение женщине, скрылся в доме.

— Звать-то тебя как? — спросила женщина.

— Артем, — отозвался Артем.

— Артемий, стало быть. Гостеприимства нашего отведаешь ли?

— Благодарствуйте, спасибо, буду рад… — Артем лихорадочно соображал, как вежливо выразить согласие.

Женщина церемонно поклонилась. Повозившись у печи, стоящей в центре, она достала котелок, взяла сверху деревянную миску и большой деревянной ложкой, размером с поварешку, наложила в нее какой-то каши, поставила перед Артемом. Вопросительно посмотрела. Артем знаками показал, что у него нет ложки. Женщина удивилась, но быстро нашла ложку и вручила Артему.

Каша была гречневая, и голодному Артему показалась чрезвычайно вкусной. Когда он закончил есть, женщина поставила перед ним кружку с вкуснейшим квасом. Выпив, Артем поблагодарили поднялся, давая понять, что готов помыть посуду. Женщина энергично замотала головой, взяла кружку и миску и пододвинула к нему ложку со словами:

— Твоя, твоя отныне, ради Христа. Идем со мной.

Обтерев ложку носовым платком, Артем засунул ее за пояс. А куда ее еще? Женщина отвела его в соседний домик, из дверей которого валил пар. Домик оказался баней. Здесь женщина передала Артема в руки маленького мужичка, который знаками предложил Артему раздеться и объяснил, что попарит его. Артем не заставил себя уговаривать, но когда стянул рубашку, увидел в глазах у мужичка ужас. Артем удивился и, шагнув к мужичку, спросил:

— В чем дело?

— Крест твой где? — спросил мужичок, показывая на голую грудь Артема.

— В лесу, худые люди, — ответил Артем, понимая причину ужаса.

— Ах, — протянул мужичок, — охальники, бесово отродье.

Мужичок с уважением посмотрел на мускулатуру Артема, не столь заметную под одеждой, но достаточно рельефную и бросающуюся в глаза, когда тот разделся. Рост у Артема был сто восемьдесят сантиметров, и мужичок был почти на голову ниже его и заметно хлипче. Хотя жилистый. И парил он чрезвычайно профессионально, доведя Артема до изнеможения. Несколько непривычно было отсутствие мыла, но все равно так хорошо Артем еще никогда не мылся в бане.

Попарившись, Артем оделся в свою одежду и был препровожден еще в одно просторное помещение, где ему была показана лавка, и он понял, что это место, где ему позволено переночевать. Мужичок попытался выскочить, однако Артем остановил его.

— Погоди, как зовут-то тебя?

— Онуфрий я, слуга отца Александра.

— А что это за град?

— Санкт-Петербург, — удивился Онуфрий.

— А река здесь какая?

— Нева, — еще больше удивился Онуфрий. «Ничего себе, — подумал Артем, — вроде в это время на Неве никаких городов быть не должно. Неужели я попал в другой мир?»

— А какой сейчас год? — осведомился он.

— Семь тысяч триста восемьдесят пятый, — ответил, морщась от напряжения, явно с трудом вспоминая, Онуфрий, и Артем с трудом разобрал его произношение числительных. Впрочем, непривычная цифирь его не удивила: он знал, что православные вели летосчисление от сотворения мира. Хотя ситуации это не прояснило: а как эта хронология соотносится с известной историей?

— А от рождества Христова? — спросил он.

— По немецкому, про то отец Александр ведает, — ответил Онуфрий, — а ты что ж, умом тронулся, что года не знаешь? Ты не римской ли веры, чай? Почто борода брита?

— Православный я, — быстро сказал Артем. — Только отец мой от людей давно ушел, в глуши жил. А бороду зачем он брил и меня приучил, про то я не знаю. Только повелел он мне идти с ним в эти края с торговым обозом, ничего не объяснив. Сам с нами шел, да погиб. Я один бежал.