Рип Винклер - Руслан Шабельник Страница 4

Рип вскочил в поисках одежды. В хижине стоял полумрак, он увидел сложенное аккуратной стопкой, лежащее рядом белье. Сверху находились брюки и пиджак. Винклер не очень разбирался в одежде, однако ткань была приятна на ощупь и как бы живая.

Он узнал в ней джейгхарский шелк.

Если так, то прихид не из дешевых. У Рипа опустились руки: это не его вещи. Вероятно, в хижине был кто-то еще, а сейчас хозяин вышел… Рип огляделся по сторонам. Не найдя более ничего подходящего, он обмотал вокруг талии шкуру-одеяло и, шатаясь, направился к выходу.

Солнечный свет, внезапно ударив в глаза, ослепил юношу. Он на секунду замер на пороге, затем начал медленно озираться…

Вокруг стояли такие же, как и та, из которой он только что появился, плетеные хижины. Всего их было около трех десятков, сразу за ними поднимались огромные деревья со свисающими лианами джунглей.

«О боже, я в затерянной деревне среди дикого леса…»

Но это было еще не самое страшное? У хижин, у огромного костра, горевшего на центральной площади, на поляне у опушки копошились обитатели деревни…

Рип первый раз в жизни видел таких существ. Небольшого роста, по человеческим меркам, карлики; насколько он мог понять, абсолютно голые, и это неудивительно, так как тело аборигенов с головы до пят покрывал ровный слой рыжевато-серебристогоо мexa; картину довершали длинньге почти до колен, руки и огромная ушастая (если, конечно, это были уши) голова.

Во всем остальном они походили на людей, то есть были двуноги, двуруки, одноголовы и двуглазы.

Здесь присутствовали женщины и мужчины. Во всяком случае, так можно было предположить, исходя из аналогии с человеческим организмом; хотя то, что находилось у мужчин между ног, могло служить совсем не для продолжения рода, а, скажем, для хватания пищи…

Первое время его никто не замечал, и Рип получил возможность понаблюдать за существами.

Все как обычно. Вот немногочисленной, но тесной компанией столпились на пороге одной из хижин старики и о чем-то степенно ругаются. Вот совсем недалеко одно из мохнатых созданий готовит ужин (обед, завтрак), насадив освежеванную тушку местного животного на вертел и вращая жаркое над горящими углями. А вот и дети: маленькие, пушистые, с непомерно большой, как у всех детенышей, головой, весело крича, гоняют ватагой среди строений, играя в местный вариант догонялок.

Неожиданно какой-то ребенок, копошащийся в пыли, поднял свою ушастую голову и, заметив Рипа, издал пронзительный дребезжащий визг.

В тот же миг вся деревня всполошилась. Кто вскакивал с насиженных мест, кто хватался за оружие, кто прятался, кто просто оборачивался, пока часть мужчин, небольшой группой, не поспешила к нему…

Рип не знал, что предпринять, поэтому просто остался на месте. Маленькие существа окружили юношу со всех сторон. Одни взяли его под руки, другие, толкая сзади, потянули в сторону большей, по сравнению с остальными, хижине в центре деревни.

Вероятно, рна являла собой подобие храма, так как неизвестные конструкторы явно пытались придать строению изящество форм. Напротив покосившегося входа, занавешенного шкурой, стояла статуя, грубо выделанная из цельного куска дерева, изображавшая странное рогатое существо с двумя хвостами, четырьмя руками и двумя непомерно большими ртами, каждый из которых скалился в клыкастой улыбке.

ОрррХа, великий жрец и первый вождь народа Хаадо, сидела в своем жилище, когда толпа самцов подводила чужака.

ОрррХа была толстая и некрасивая Хаадонка. Однако у нее имелось одно неоспоримое преимущество перед своими более изящными соплеменницами… Да, она не могла так грациозно догнать и забить дичь, как они. Да, на празднике Двух Лун движения ее тела в танце были уже не столь быстры и порывисты. От нее не исходил такой запах, возбуждающий самцов, как от других охотниц, а особенно от этой молодой сучки Кххаатиньг, за которой, отвратительно высунув языки, гонялась чуть ли не половина мужчин племени. Но… ОрррХа была жрецом и вождем. Только это ставило ее выше всех самок Хаадо.

Титул вождь-жрец был наследственным у их народа, и его наследовали только женщины. Женщины также выполняли все другие основные дела в племени.

Тупые самцы годились лишь для тяжелой, грубой работы, где не требовался тонкий женский ум.

Варить еду да следить за детьми — это каждый сможет. А вот решать вопросы племени, отдавать приказы, следить за их исполнением — на это были способны лишь женщины. Точнее, ОрррХа поправилась, одна женщина. Она сама!

Довольная такими умозаключениями, жрец-вождь тихо заурчала. Не зря, ох не зря она слывет мудрейшей из мудрых.

Неожиданная мысль пришла в голову «мудрейшей»: «А зачем вообше нужны самцы? Только жрут. И шуму от них…»

Хотя нет. ОрррХа снова рыкнула, на этот раз от возбуждения, они годились для одного и, надо признать, очень приятного занятия…

По счастью, ОрррХа, как жрец-вождь, имела первенство в отборе партнеров перед другими охотницами.

Она облизнула пересохшие губы и мечтательно прикрыла глаза. Скоро праздник Двух Лун, и тогда она выберет, возможно, даже нескольких сразу. А почему нет? Она уже присмотрела себе кое-кого, например молодого Хуна. Конечно, эта сучка Кххаатин будет недовольна; она думает, ОрррХа ни о чем не догадывается. Вождь однажды застала их, кода Кххаатин кружилась около Хуна и даже — какое бесстыдство! позволила ему пару раз лизнуть свое ухо. Подумать только, до чего опустились нравы!

Но ничего, главное — дождаться праздника, а там уж… ОрррХа опять плотоядно облизнула губы.

И еще одна мысль согревала душу стареющей жрец-вождя. Мысль — ее отрада и утешение. Она лелеяла и берегла ее, как мать лелеет своего первенца, и это была мысль… о сокровище.

ОрррХа опасливо оглянулась. В теперешние времена лучше держаться настороже. Коварные духи — служители не менее коварного Брррррунда, не дремлют… При упоминании даже в мыслях имени злого бога ОрррХа как можно незаметнее скрестила большие пальцы двух ног в жесте, отводящем нечистую силу, и еще раз оглянулась.

Никто не знал, что в самом укромном месте, в дальнем углу хижины, под грудой полусгнивших прошлогодних листьев, жрец-вождь хранила несметное богатство.

Потихоньку, то хитростью, то подкупом, ОрррХа выменивала его у заходивших иногда в деревню чужаков.

Вещи были очень ценны для них. Это было видно из того, как неохотно они расставались с ними, как дорого просили. Но ОрррХа не жалела ни шкур, ни рогов Беату, ни мяса Лемантинов, за которыми приходили чужеземцы. Она вспомнила, как в прошлый раз отвалила за одну особо приглянувшуюся вещицу весь запас шкур, что племя заготовило за год. Еще пришлось добавить и пару рогов, но это ничего, главное, вещь осталась у нее.

Иногда, удостоверившись, что никто не подсматривает, она откапывала сокровище и жадно перебирала ценности, любуясь тем, как свет, пробиваясь сквозь туго плетенные стены хижины, играл и отражался от их блестящих сторон. Ей ужасно хотелось показать кому-нибудь свое богатство и вместе с тем было страшно делать это…