Убийцы смерти - Грант Блэквуд Страница 4

— Но, генерал, он же…

— Доктор, я сказал «нет». Чем больше ужаса мы наведем на англичан, тем быстрее они уйдут отсюда. Вос, займись им.

Услышав приказ генерала, Вос перепрыгнул через баррикаду из мешков с песком, приблизился к ползущему раненому, выхватил нож и, опустившись на корточки, перерезал англичанину горло.

— Я очень сожалею, доктор, что так произошло, — повернувшись к врачу, сказал Рооса. — Поверьте, я не получаю удовольствия, отдавая подобные приказы, но для того чтобы выбраться отсюда живыми, мы должны быть жестокими.

Безжалостное убийство холодным камнем придавило де Клерку грудь. Он в отчаянии отвернулся.

Ему было известно только одно.

Ничто не остается безнаказанным под всевидящим оком Господа.

Шли дни, а англичане продолжали осаду подземной крепости Роосы. Вскоре они обнаружили все потайные выходы, кроме одного. Непродолжительные, но ожесточенные схватки кипели на «крепостных стенах», как называл их генерал. Стало очевидно, что английский полковник не только готов снова и снова отправлять своих солдат в бурскую мясорубку; он без колебаний шел на страшные жертвы — пять, шесть, семь человек за одного раненого или убитого бура.

Де Клерк как мог помогал раненым, однако по мере того, как дни складывались в недели, число умерших продолжало расти, — и сначала виной тому были английские пули, а затем настал черед болезней. Первый заболевший солдат обратился в лазарет с жалобами на острую резь в желудке. Ему дали выпить отвар целебных трав, однако через считаные часы у него началась лихорадка, сопровождаемая судорогами. На следующий день такие же симптомы появились еще у двоих, через день — у четверых.

Полевой лазарет превратился в сумасшедший дом, заполненный бессвязно кричащими и бьющимися в судорожных конвульсиях пациентами. На двадцать четвертые сутки осады Рооса заглянул в лазарет, чтобы проведать раненых, как делал это каждое утро. Де Клерк доложил генералу об удручающем состоянии дел.

Когда он закончил, Рооса нахмурился.

— Покажите!

Держа в руке лампу, де Клерк провел генерала в дальний угол пещеры, где лежали больные. Они подошли к первому солдату, у которого проявились симптомы, светловолосому парню по имени Линден. Тот лежал на импровизированной койке. Лицо у него было мертвенно-бледным. Руки были крепко привязаны к койке кожаными ремнями.

— Это необходимо? — спросил Рооса.

— Новые симптомы, — объяснил де Клерк, наклоняясь к больному.

Он задрал тонкую хлопчатобумажную рубаху, открывая парню грудь.

Живот Линдена был покрыт похожими на бородавки узелками, однако, судя по всему, они не высыпали на коже, а выросли изнутри.

— О господи! Что это?

Де Клерк покачал головой.

— Не знаю, генерал. Если бы не ремни, бедняга разодрал бы себе живот. Взгляните сюда.

Они склонились к парню. Врач кончиком скальпеля указал на один из самых больших узелков, размером с горошину.

— Видите молочно-зеленый цвет, прямо под кожей?

— Вижу. Как будто у бедняги внутри что-то растет.

— Не «как будто», генерал. У него внутри что-то растет. У всех больных. И это что-то стремится вырваться наружу. Тут нет никаких сомнений. Смотрите сюда!

Рооса поднес лампу ближе. Казалось, узелок-горошина извивается под кожей, словно червяк. У них на глазах на кончике узелка появилась красная язва, быстро увеличившаяся до размеров спелой сливы.

— Во имя всего святого… — прошептал Рооса.

— Отойдите назад!

Схватив лежавшую рядом тряпку, врач накрыл ею узелок. Под тканью вздулся бугорок — затем раздался глухой хлопок. По тряпке расползлось алое пятно с желтыми краями. Больной забился в страшных судорогах, сотрясая установленную на каменном полу койку.

Подоспевший санитар помог де Клерку и генералу удерживать Линдена. И все же парень выгнул спину дугой, вжимаясь головой в подушку. Внезапно на шее и на груди у него появились десятки новых узелков, растущих прямо на глазах.

— Назад, всем назад! — воскликнул де Клерк, и все трое испуганно отпрянули от раненого.

Объятые ужасом, они смотрели, как язвы начали рваться одна за другой. В дрожащем свете лампы было видно, как в воздухе повис желтоватый туман, медленно опустившийся Линдену на грудь.

В последней предсмертной конвульсии парень выгнулся высоко вверх, упираясь в койку макушкой и пятками. Его глаза раскрылись, уставившись в пустоту невидящим вздором, после чего он рухнул на койку и затих.

Де Клерку не нужно было щупать пульс, а Рооса все понял и без вопроса. Линден умер. Санитар накрыл мертвое тело простыней.

— Сколько человек больны? — хрипло спросил Рооса.

— Семеро.

— И каков прогноз?

— Если только мне не удастся установить причину болезни и начать лечение, боюсь, все семеро умрут. Как и этот парень. Однако это еще не самое страшное. — Генерал наконец оторвал взгляд от накрытого тела. — Это всего лишь начало. Непременно заболеют и другие.

— Вы подозреваете, болезнь заразная?

— Тут не может быть никаких сомнений. Вы сами видели, как из язв что-то брызнуло в воздух. Мы должны исходить из предположения, что это какой-то механизм распространения — болезнь ищет новые жертвы.

— Как вы полагаете, сколько человек уже заражены?

— Вы должны понять, я никогда не встречался ни с чем подобным и даже не читал о таком. А инкубационный период очень короткий. Всего три дня назад бедный парень находился в полном здравии. И вот сейчас он умер.

— Сколько? — повторил Рооса. — Сколько человек заболеет?

Де Клерк посмотрел генералу в лицо, чтобы у того не оставалось никаких сомнений.

— Все. Все находящиеся в пещере. — Он схватил Роосу за руку. — Эти люди поражены смертельно опасной болезнью. И она здесь, среди нас.

4 марта, 07 часов 42 минуты

Владивосток, Россия

Его работа заключалась в том, чтобы оберегать плохое от худшего.

Не самое благородное занятие, однако платили за это хорошо.

Стоя в глубине грузового причала владивостокского порта, Такер Уэйн ощущал на плечах тяжесть возложенной на него задачи. Пронизывающий ветер и мокрый снег оставались где-то на задворках сознания, и все его внимание было сосредоточено на портовых кранах, хаотически составленных контейнерах и неясных очертаниях громадных кораблей, выстроившихся вдоль причала. Вдалеке раздался рев сирены. Скрипели и стонали швартовы [3].