Сонная реальность - Виталий Вавикин Страница 4

Крейчи не знал, но не пройдет и пары лет, как весь мир станет другим. Правда, Крейчи не увидит этого. Он умрет через две недели. Апатия и сонливость сменятся маниакальной гиперактивностью, а затем комой. Крейчи будет еще жив, когда в больницу с теми же симптомами попадет его гид Джокинс Малоба.

Марта Коен прибудет в Найроби за три дня до смерти брата. Она отправит его тело в Париж, но сама не сможет покинуть Кению, потому что не пройдет и месяца, как сначала Найроби, а затем и вся страна будут закрыты на карантин.

Вспышка африканского трипаносомоза захлестнет весь континент. В больницах и моргах не будет свободных мест. Применяемые ранее для лечения препараты окажутся неэффективными. Смерть, паника и мародерства накроют город гигантской волной отчаяния и хаоса. Люди будут штурмовать больницы, чтобы получить сурамин. Органические соединения мышьяка на черном рынке станут на вес золота… Но спасения не будет.

Поражающие нервную систему паразиты будут распространяться воздушно-капельным путем, не имея отношения ни к мухам, ни к клопам. Успевшие покинуть континент в первой волне туристы принесут мутировавших трипаносомовых в свои города.

Не пройдет и полугода, как эпидемия распространится по Европе. Эпидемиологи отметят вспышки болезни в Южной и Северной Америке.

Мир вздрогнет, вскрикнет и замолчит. Города опустеют. Крысы и стервятники заполонят улицы, продолжая инстинктивно драться между собой за найденное мясо, хотя недостатка в мертвецах не будет…

Восемнадцатое поколение от начала Возрождения.

Колония № 7. Столица Мира. Население – 7008 человек.

Ведущий социолог – Аника Крейчи. Возраст – 27 лет. Последний известный родственник до Возрождения – Марта Коен. Средняя продолжительность жизни представителей рода после Возрождения – 63 года. Риск врожденных заболеваний рода – 16,2 процента. Средняя репродуктивная активность рода – 1,2 процента. Коэффициент деградации за последние шесть поколений – отрицательный. Количество благоприятных партнеров для репродукции – 78 человек (включая данные переписи за предыдущее поколение). Использование генофонда рода в программе клонирования – 7,3 процента. Наличие собственного клона – отсутствует. Процентная польза использования клонов за последние 7 поколений – родовая линия не задействована в программе. Процентная польза рода от начала Возрождения – 82,6 процента. Процентная польза рода за последние три поколения – 32,4 процента. Наиболее благоприятная роль в обществе – репродуктивная функция.

* * *

Отчеты подобного рода из аналитического отдела исправно приходили каждый год, но Аника Крейчи так же исправно отправляла их в урну, не читая. Нет, когда-то, конечно, читала, но после того, как ей на шею повесили ярлык репродуктивной функции как единственно полезной для общества, решила послать отдел статистики и планирования жизни к черту. Не рассматривала она и кандидатуры мужчин, которые присылались так же исправно, как отчеты статистики. Правда, с мужчинами интерес иногда брал верх, и Аника все-таки изучала фотографии. «Ведь никто меня ни к чему не обязывает», – говорила она себе. Так же говорила она каждое будничное утро по дороге на работу, когда проходила мимо высокого здания из белого непрозрачного стекла, где располагался комитет по контролю над рождаемостью. «Никто меня ни к чему не обязывает. Никто кроме меня самой». Да, Аника была уверена, что когда-нибудь это обязательно случится. Материнский инстинкт возьмет верх. Давлению общества станет невозможно противостоять. Или же просто один из тех кандидатов в отцы окажется тем самым… О последнем Аника старалась не думать, а если и думала, то давно научилась контролировать ход своих мыслей, не допуская ничего лишнего, чтобы потом избежать бессонных ночей и дневных мигреней.

– Как же просто было людям до Возрождения, – сказала как-то Аника коллеге по работе Лоле Бор. – Никакого контроля рождаемости. Никаких родственных связей… Ты можешь представить себе город, где проживало несколько миллионов людей?

– Не трави душу, – сказала Лола Бор.

Спустя два месяца она вступила в программу репродукции. Комитет контроля проверил варианты и отослал резюме Лолы наиболее благоприятным партнерам. От одного из них Лола забеременела. Аника хорошо запомнила день, когда подруга сообщила ей об этом, а также день, когда комитет принял решение избавиться от плода вследствие непредвиденных генетических мутаций. Лола улыбалась и говорила, что только у пяти процентов современных женщин получается родить здорового ребенка с первого раза. От одной до пяти попыток было нормой – так сообщала статистика. Лола пыталась двенадцать раз. И с каждой новой неудачей ее вера в статистику таяла на глазах. Комитет давно внес Лолу в список неспособных к репродукции женщин, перестав присылать анкеты наиболее благоприятных кандидатов, но Лола уже не могла остановиться.

– Мне кажется, это какой-то заговор, – сказала она Анике за два дня до своего побега. – Они просто не хотят, чтобы я родила ребенка.

Потом она сбежала, покинув город. Люди из комитета встречались с Аникой, пытаясь узнать, где может быть ее подруга, но Аника не знала, а если бы и знала, то все равно бы не сказала. Ей было жаль подругу и хотелось верить, что в ее словах есть доля смысла. Что будет после, Аника не думала. Наверное, если Лола вернется со здоровым ребенком, комитет просто признает свою ошибку и все. В это, по крайней мере, хотелось верить. История закончится хорошо. Все истории должны заканчиваться хорошо. Включая жуткие и непонятные. Но потом Лола связалась с Аникой, попросив помощи, и Аника стала частью этой странной истории. Она помогла подруге пробраться в город и укрывала в своей квартире вплоть до дня родов.

– Нет, не уходи, я не справлюсь одна, – сказала Лола.

Аника осталась. Роды не были сложными, и в какой-то момент Аника начала верить, что комитет действительно ошибся и с ребенком Лолы все в порядке. Но потом младенец появился на свет, и надежды рухнули. Комитет не ошибался. Медицина не ошибалась.

* * *

Судебный процесс был коротким и открытым для всех колоний, за исключением Города клонов. Хотя последний, по сути, никогда и не считался частью нового мира. Скорее, это был просто эксперимент, плацдарм для чего-то более серьезного. Да и клоны не были полноценными людьми. Медики заявляли, что когда-нибудь настанет день, и клоны станут членами общества начала Возрождения, с возможностью полноценной репродукции. Но пока это была мечта, фантазия. Пока это были живые куски мяса, запрограммированные на самопожертвование, в случае если кому-то из жителей семи колоний потребуется пересадка органов.

Ученые нового мира обещали, что когда-нибудь жизнь человека будет продлена как минимум вдвое. Обещали прирост населения. Обещали последние двенадцать поколений, но так и не ушли дальше Города клонов.

Он был построен на острове, где с начала Возрождения находилась Первая колония, и сейчас судебный процесс над Лолой Бар склонялся к тому, чтобы отправить мать и ребенка на остров. Суд, который за последние десять поколений не вынес ни одного смертного приговора.