Сорняк - Андрей Буянов Страница 4

* * *

Миша раскрыл глаза. Было еще светло, но солнце уже вовсю клонилось к горизонту, больше не слепя белизной, а дневной зной сменился освежающим ветерком. На бескрайнюю степь, на пятно выжженной земли, посреди которого он лежал, мягким ковром опускались сумерки. Как ни странно, ничего не болело: ни голова, ни измученный пищевод. В легких больше не булькало, а глаза перестали слезиться. Дышалось легко. Только красная, саднящая от солнечного ожога кожа в местах, не покрытых засохшей слизью, немного беспокоила. Но и то не так, чтобы сильно…

Мишка удивленно сморгнул, аккуратно повел плечом, подвигал руками, напряг шею и приподнял голову. Подержал так. Затем неспешно, прислушиваясь к себе, повернулся и приподнялся на локте. Вокруг ничего не изменилось, вокруг все та же степь, покрытая высокой, пожелтевшей от солнца травой. Но сейчас, когда дневная жара спала, и земля начала отдавать небу накопленное за день тепло – ожившая. В густых метёлках травы мелкие птахи гонялись за насекомыми, в отдалении столбиком стоял крупный сурок, нюхая теплый вечерний воздух, водя мордочкой по сторонам. В высоком небе, паря в восходящих потоках возвращаемого полученного за день тепла, раскинув в стороны широкие крылья, кружила большая хищная птица. Вокруг стоял разноголосый стрёкот, жужжание насекомых, писк степной живности, шумел легкими порывами ветерок. Степь оживала, сбросив под вечер оковы изнуряющей дневной жары. И только над выжженной землей, опоясывающей широким кольцом пятачок примятой травы, на котором лежал Миша, не было никого.

Он откинулся на спину и обреченно закрыл глаза. То, чего он втайне ожидал, не произошло. Не исчезла вокруг вся эта природа, не сменилась она на белые стены больничной палаты и участливые взгляды медперсонала. Ужас! В то, что произошло, мозг отказывался верить, потому как произошло то, чего никак не должно было, просто не могло произойти. И ладно бы эта степь, бывает… Но две луны!

Силы, до этого взявшиеся непонятно откуда, стремительно покинули тело. Веки отказывались разлепляться. Да Мишка и не хотел этого. Так и лежал отрешенно, молча и неподвижно, совершенно ничего не предпринимая. Сработал механизм защиты – перегруженное сознание отключилось. Солнце закатилось за горизонт, наступила ночь.

В этот раз Мишка проснулся от нестерпимой суши во рту. Телу было абсолютно наплевать на психологическое состояние личности, ему требовалась вода. Кое-как поднявшись, движимый голым инстинктом, Миша поплелся через выжженную полосу, пересёк ее и неровной походкой побрёл вдаль, в степь…

Сознание проснулось неожиданно на довольно неприятной ноте – ногу резануло болью. Мишка удивленно уставился на поцарапавший его стебель, помотал головой, оглянулся по сторонам… Толком ничего не изменилось: всё та же степь кругом. Только справа, почти у самого горизонта, над равниной виднелись выпуклости далеких холмов. Пожав плечами, и теперь уже, глядя куда ставит ноги, он двинулся к ним. Какая разница – куда идти, если вокруг все одно и то же? По крайней мере, пока так. А тут хоть небольшое разнообразие.

Прохладный утренний ветерок, обдувая голое тело, заметно бодрил, чувство жажды за несколько часов прогулки под ним немного притупилось. Но все равно Мишка прекрасно понимал, что если он не найдет где-то в степи или в этих холмах воды, то… Сегодня ещё ладно, а вот завтрашнюю дневную жару он точно не переживёт. Думать о таком не хотелось. Думать вообще не хотелось. Голова была на удивление пуста и, как ни странно, легка. Немного саднила обожженная кожа и щипало порезанные ступни, но это было совершенно не критично по сравнению с чувством утренней жажды.

Холмы медленно приближались, солнце уверенно стремилось в зенит, жара нарастала. Утренняя свежесть незаметно сменилась жаром и сухостью. Жажда подступила с новыми силами, голову заметно пекло, шея и плечи горели от солнца. Полуденный зной сделал свое дело, Мишка не заметил, как погрузился в себя.

Нога оступилась. Он резко встрепенулся, но было поздно: Миша полетел вниз, кувыркаясь по довольно крутому невысокому склону и со всего маху врезался в холодную проточную воду… Мгновенно погрузившись до дна, резко вскинулся, оттолкнулся ногами, и тут же верхняя половина тела оказалась на поверхности. Ушибленное тело болело, но не настолько сильно, чтобы можно было заподозрить перелом, начали щипать порезы. Мишка мельком огляделся, затем, наплевав на неприятные ощущения, глубоко вздохнул и, погрузив в прохладную воду голову, начал судорожно пить.

Пил, пока хватало дыхания, затем поднялся на ноги, в животе приятно булькнуло. Мишка ладонями утёр текущую по лицу воду, сдвинул на бок мешающую глазам налипшую на лоб челку, и впервые по-нормальному осмотрелся. Воды было по пояс. Он стоял по центру небольшого, в ширину метра три-четыре ручья, текущего по дну прорезавшей степь неглубокой балки. С довольно крутыми краями, усеянными крупными, вперемешку с грунтом, камнями. А по левую руку, всего метрах в двухстах, возвышался холм, занятый небольшой на вид рощей. Мишка ещё раз окунулся, скинув с себя часть накопившейся за день усталости, и, выйдя из воды, сел на берегу. На руках, ногах и наверняка спине наливались крупные синяки. Хотя не смертельно и болеть ещё не начали, но приятного в этом мало. Немного посидев и уверившись, что ничего критичного с организмом не произошло, Мишка задумался.

Воду он нашёл, – это хорошо. Значит, смерть от жажды ему пока не грозит. Что дальше? Он осмотрел свое голое тело: ожоги на руках и плечах, множество синяков… Поморщился от всплывшего жжения в порезах. Пододвинулся ближе к ручью, прополоскал ступни в воде, смывая налипшую на берегу глину. Повернул к себе одну, потом другую. Черт! Обе ступни, в особенности передние их части и пятки, были покрыты маленькими, уже не кровоточащими порезами. С виду они были незначительными, но вот сейчас, побывав в проточной воде, их начало довольно сильно щипать. Так что ходить стало очень и очень неприятно.

Мишка выругался в голос. Какого!? Ну, какого хрена он оказался в этой «хрен пойми где» голым? Без рубашки и ботинок, без кепки и прочего… Что за бред творится вокруг!

Какое-то время он продолжал орать, потом замолчал, плюнув на пустые слова, забрался в тень от нависшего края обрывистого склона балки и задумался. Проблему с тем, где он оказался, никто не отменял, однако сейчас её надо отодвинуть на второй или даже третий, четвертый планы. Самое главное сейчас позаботиться о себе. А для этого как минимум надо решить вопрос с питанием, одеждой и обувью, всё остальное может пока подождать. И только когда они решатся, можно будет с чистой совестью подумать и обо всём остальном. Пока только подумать… Он хмыкнул про себя: легко сказать, а вот как сделать? Некстати случившееся урчание в животе напомнило, что он уже давно, минимум два дня, ничего не ел, а одной водой сыт не будешь.

Не придумав ничего лучше, спустившись к ручью, Мишка нагнулся и, снова ощутив спиной и обгоревшими плечами жар палящего солнца, несколько раз зачерпнув ладонями воду, попил. Повторно получать тепловой удар очень не хотелось, но и закрыться было нечем. Разве что камнями, в обилии валявшимися под ногами, или травой… На размытых берегах травы почти не росло, а той, что росла, было откровенно мало. Зато на вершине склона растительности было более чем достаточно, местами встречались редкие побеги кустарника. Но именно сейчас они не вызвали никакого интереса.