Чертаново - Олег Бондарев Страница 4

Задрав голову, вождь увидел, что «Раптор» распахивает свою зубастую пасть. Боррд уже решил, что робот собирается откусить ему голову, но все оказалось куда как сложней. Стоило челюстям разомкнуться, и нео с удивлением обнаружили, что во рту у стального «ящера» вместо языка расположен металлический ствол.

«Это еще что за хрень?» – успел подумать Боррд, прежде чем из странного ствола вырвался столб пламени.

Шерсть на спине вождя вспыхнула моментально, словно сухая горюн-трава. Боррд взвыл диким голосом и принялся кататься по земле, пытаясь сбить огонь. На заднем фоне голосили другие нео, до которых докатилась огненная волна.

Презрев боль, Боррд из положения лежа рванул вперед, надеясь, что получится сбежать, но «Раптор» был настороже: метнувшись к бегущему дикарю, он легко откусил верхнюю половину его обгоревшего тела.

Видя, что случилось с их вожаком и иными собратьями, уцелевшие нео попятились обратно в дом, но там их уже поджидал «серв». Передними лапами, оснащенными двумя острыми клинками, стальной паук проткнул двоих нео насквозь, после чего небрежным движением сбросил обоих умирающих дикарей на пол, готовясь встретить остальных мутантов.

В итоге четверо выживших оказались в ловушке: с одной стороны на них пер огнедышащий «Раптор», с другой же встречал юркий и неплохо подготовленный к бою робот-ремонтник.

– Не переусердствуйте только, – вдруг послышалось со стороны окна.

Четверо дикарей, как по команде, повернули головы на голос.

На полуразрушенном подоконнике восседал бородатый хомо в черном плаще, черных штанах и ботинках того же цвета. В каждой руке у незнакомца было по пистолету. Не все из выживших дикарей знали, насколько опасно это оружие, но проверять его смертоносность никто не желал.

– Почему они тебя не жрут? – спросил самый любопытный из нео.

– Ну вот и первый на выход, – с усталым вздохом сказал бородач. – Дави его, Рухлядь. Болтуны нам не нужны.

Нео хотел было оправдаться, но «серв» резко взмахнул мечом, и лохматая голова, отделившись от сутулого тела, улетела в сторону. Само же туловище, постояв несколько мгновений, рухнуло на пол, щедро поливая мутной кровью грязный бетон и ноги других, более везучих мутантов.

– Кто-то еще хочет спросить меня о чем-то? – выгнув бровь, осведомился незнакомец с пистолетами. – Или вы не настолько тупы?

Дикари молчали.

Бородач удовлетворенно хмыкнул и, оглянувшись через плечо, воскликнул:

– Ты посмотри, какие молодцы, Бо! А потом говорят, что все нео тупые, как камни!

К подоконнику приблизилась темноволосая девушка в грязно-сером плаще; нижнюю часть ее лица скрывала от посторонних взглядов черная полумаска: из-за этого «аксессуара» голос у незнакомки был глухой, будто ватный:

– Ты же сам и говоришь постоянно.

– Ну, так у меня есть весьма богатый опыт общения с подобной мразью, – вновь усмехнулся бородач.

Он опять повернулся к нео, и улыбка тут же слетела с его лица, как ее и не было.

– Слушайте сюда, кретины, – процедил он. – Если будете делать, что говорят, есть шанс, что останетесь живы. Если не будете, умрете, как и ваши товарищи. Все ясно?

Нео молчали – после того, как их собрата обезглавили за неуместный вопрос, никто из дикарей не спешил открывать рот без веской необходимости.

– И снова могу вас только похвалить, – самодовольно осклабился незнакомец. – Продолжайте в том же духе, и дядюшка Громобой сдержит обещание, клянусь своей бородой! А теперь все на выход, да поживей!

С этими словами Громобой развернулся и выпрыгнул наружу, а нео, подгоняемые мечами «серва» по прозвищу Рухлядь, побрели к дверному проему, за которым пировал уже знакомый им «Раптор».

Био тоже предпочитали сырому мясу хорошо прожаренное, с ароматной хрустящей корочкой.

* * *

Ермак, крадучись, брел по Чертанову. За плечом болталось заряженное охотничье ружье, а в мозолистых руках воин сжимал ржавый меч, найденный среди развалин на северо-западе района – не бог весть какое грозное оружие, но в умелых руках и оно могло принести ощутимую пользу.

«Тем более что ружейных патронов осталось уже не так много…» – с грустью подумал Захар.

Две недели назад ему свезло найти чей-то схорон неподалеку от западной границы Чертанова: двенадцать банок тушенки, два мешочка пшеничной крупы, ружье и стальной короб с патронами, перетянутый двумя веревками крест-накрест, видно, чтоб плотней прижать крышку и уберечь содержимое от сырости и влаги. Из той коробки – к слову, практически заполненной, – к нынешнему дню, увы, осталось около трети.

«Двадцать патронов… Много это или мало?»

На философию не было времени. Все, что мог сделать Ермак в данной ситуации, – это продолжать надеяться, что судьба сжалится над ним и не станет натравливать на путника крыланов да нео, победить которых в ближнем бою для хомо – задача практически невыполнимая.

«Ты уже превратила моего сына в чудовище. – Захар посмотрел вверх, на небо, которое заволокли серые преддождевые облака. – Так, может, дашь мне хотя бы призрачный шанс все исправить?»

Он хорошо помнил, с чего началась та вылазка – приказ Никиты «разведать обстановку в Чертанове, скоро пойдет груз»; помнил Ермак и то, как Глеб просился, чтоб отец и дядька Трифон взяли его с собой.

Всего их было пятеро.

Из пятерых выжили двое, но один при этом изменился практически до неузнаваемости. Только глаза – глаза были те же, и даже взгляд похож, пусть и не виделся за ним теперь тот озорной заряд юнца, охочего до впечатлений. После трансформации Глеб смотрел на Ермака, как на ходячий кусок мяса.

«И это – мой собственный сын!..»

Черное поле, изменившее Глеба, словно вор, пряталось в самом темном углу здания, куда пожаловал отряд Ермака. Двоих из пятерки к тому моменту уже не осталось в живых, снаружи скрежетал рой стальных сколопендр, наглухо перекрывший улицу, а над крышей летали голодные крыланы…

И в какой-то момент Ермак, сосредоточенный на насущных проблемах, попросту упустил Глеба из виду. А парень, зеленый да глупый, вооружившись пучком горюн-травы, принялся исследовать здание, в котором Никитины воины хотели укрыться от прожорливых мутов.

Истошный крик мигом напомнил Ермаку о сыне.

Рискуя переломать ноги, мужчина бросился на голос через помещение, усеянное строительным мусором, и с ужасом обнаружил, что его драгоценное чадо ужом извивается внутри бледно-черной сферы. Рыча от бессилия, Ермак ухватил лежащую на полу доску и торопливо вытолкнул отпрыска из губительного Черного поля…

…но, увы, сделал это все равно слишком поздно.

– Это… это Глеб, что ли? – спросил подоспевший Трифон.

Ермак оглянулся на него через плечо и угрюмо кивнул.