Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев Страница 4

Степаныч чуть поднял голову, бросил на меня косой взгляд и снова принялся строчить что-то в тетради.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Только я – лучший сталкер во всей округе…

– Вот именно! – прикрикнул Прусак и захлопнул тетрадь. – Ты лучший, Колдун, и молодняк это знает. Они копируют тебя во всём, а ты ведёшь себя как последний раздолбай! Да что я тебе говорю. – Он махнул рукой, вытащил из ящика стола пачку сигарет. – Нельзя так себя вести, нельзя! Понимаешь?! Сегодня ты КПК выключил на несколько часов подряд, а завтра Калан или ещё какая-нибудь школота необстрелянная, подражая тебе, возьмут и вырубят его на хрен! Это ты у нас, как заговорённый, между аномалий без сканеров ходить можешь, а они ж в первую попавшуюся ловушку с ходу вляпаются.

Комендант сердито замолчал, сунул сигарету в рот, нервно прикурил от самодельной зажигалки и бросил пачку обратно в ящик.

Я, признаться, опешил от такой проповеди. Ожидал, конечно, что Прусак будет мне шею мылить за интуристов, а он, оказывается, из-за салаг так переживал. Ну, так-то всё логично: это поначалу они молодняк, а спустя какое-то время сумевшие выжить и натасканные ветеранами салабоны становятся зубастыми профи. А чем больше профессионалов в лагере, тем лучше для всех его обитателей. По закону поселения любой сталкер обязан был платить в общак или вносить любой другой вклад в развитие лагеря. Само собой, опытному сталкеру легче денежку отстегнуть, потратить личное время не на общественно полезный труд, как Кот или тот же Сыч, к примеру, а на добычу редких, а значит, дорогих артефактов. В свою очередь общак расходовался на благоустройство и оборону лагеря. Так что выгодная сделка получалась: заплатил небольшой налог – и наслаждайся всеми благами в относительной безопасности. Почему относительной? Да потому, что нет в Зоне таких мест, где тебе ничего не угрожало бы.

– Да ладно тебе, Прусак, что ты завёлся-то, в самом деле? – сказал я самым миролюбивым тоном. – У меня уважительная причина была: нам мародёры на хвост сели. Ну, я и вырубил КПК. И туристам своим велел, чтобы оторваться от бандитов, значит.

– Почти полдня отрывался, да? – буркнул комендант, выпуская в потолок струю сизого дыма.

– Ну да, через болота уходил…

Я рассказал Прусаку, как всё было, не скрывая деталей и ничего не приукрашивая.

– Ладно, так и быть, на этот раз прощаю. – Степаныч раздавил окурок в пепельнице, помахал рукой перед собой, разгоняя дым. – Но смотри у меня, – он погрозил пальцем, – чтоб больше такого не было. Час, другой – это я понимаю, все сталкеры таким приёмом пользуются, но восемь часов подряд… Ты бы хоть иногда включался, чтобы я тут на ушах не стоял. Иностранцы ж всё-таки. Завтра рапорт напишешь, а сейчас иди к Насте, она, поди, совсем уж тебя заждалась.

О том, как Настёна меня ждала, я понял ещё за два дома от нашего гнёздышка: в воздухе витал аромат жареных пирогов с яйцом и капустой – деликатеса по местным меркам. У меня аж слюнки потекли, едва я этот запах учуял. «Наверняка заранее Бобру заказ сделала: у него связи есть с людьми за периметром, любую снедь привезут, хоть устриц с осьминогами, знай только деньги плати. Интересно, что ей от меня нужно? – заинтригованно подумал я. – Вряд ли она просто так решила пироги испечь. Знает, чертовка, что я люблю, и всегда умело этим пользуется».

Настя увидела меня в окно и вышла встречать на крыльцо. В коротком платье цветочной расцветки и красных туфлях на высоком каблуке (мои подарки на её дни рождения) она выглядела на все триста процентов. Проходивший мимо сталкер с эмблемой «Воли» на рукаве не удержался и одобрительно присвистнул. Настёна кокетливо улыбнулась ему и повернулась ко мне.

– Здравствуй, милый. – Она привстала на носочки, обхватила руками меня за шею и жарко поцеловала в губы. – У-у, какой колючий, как еж.

Я провёл рукой по своей щеке. Жесткие волоски щетины захрустели под пальцами.

– Сама знаешь, бриться в ходке – дурная примета.

Я сграбастал Настю в объятья, зарылся в её пахнущие летом шелковистые волосы, нащупал губами нежную мочку уха и слегка прикусил.

– Да уж знаю, сама не раз с тобой ходила. – Она шутливо хлопнула меня по спине. – Ну всё, хватит, хорош кусаться, говорю. Пошли в дом, нечего честных людей смущать.

Пока я с ней миловался на крыльце, возле дома собралась порядочная толпа сталкеров. Парни шли по своим делам, но остановились, чтобы поглазеть на такое чудо: нечасто в Зоне увидишь настоящую красавицу в платье и туфельках (обычно моя жена ходила по лагерю в комбинезоне).

– Так, иди переоденься и быстренько побрейся, – распорядилась Настя, едва за нами захлопнулась дверь. – Негоже в грязной одежде за праздничным столом сидеть.

«Ух ты! По какому поводу праздник, милая? – думал я. – Неужели решилась новость о наследнике преподнести? Что ж, начало неплохое, посмотрим, что ещё ты для меня приготовила».

Сменить экипировку я был не против: от комбеза несло болотной грязью и тиной. А вот бриться я пока не хотел: голодный желудок урчал, как трактор, и я всерьёз опасался, что этот рокот услышат на улице.

– Неплохо бы сначала перекусить, а уж потом заниматься мыльно-рыльными делами, – крикнул я из комнаты, переодеваясь.

– Ничего не знаю. Пока не побреешься – за стол не сядешь.

– Ишь ты, командирша какая. Не боишься? Меня всё-таки не зря Колдуном зовут, могу чего-нибудь и наколдовать.

– Не боюсь! – Настя вошла в комнату. – Ты Колдун, а я ведьма. Наложу на пирожки проклятье, и улетят они к другим сталкерам на столы, а ты голодным останешься.

– Серьёзный аргумент. – Я щёлкнул застёжками «бури», подошёл к любимой и наклонился, чтобы поцеловать.

Настя накрыла мои губы ладошкой:

– Пока не побреешься – никаких поцелуев.

Я изобразил грустного пёсика: низко опустил голову, поднял глаза к потолку и вытянул сложенные бантиком губы – осталось только просительно заскулить и потрясти перед собой прижатыми друг к другу ладонями.

Настя весело засмеялась, игриво шлёпнула меня по руке:

– Ну хватит, нечего на меня давить. Марш в ванную!

Через несколько минут я, вкусно пахнущий самодельным мылом на травах, с лысой, как бильярдный шар, нижней частью лица, появился на кухне. Стол ломился от обилия праздничной снеди. Здесь было всё, о чём может мечтать вернувшийся из ходки сталкер, и даже больше. Центральное место, естественно, занимала запотевшая бутыль с мутным содержимым. Чуть в стороне от неё стояла бутылка красного вина для Насти.

– Как тебе это удалось? – я взглядом показал на посудину с самогоном. – Бобр первачом на вынос не торгует, он и в баре-то его наливает не всем.

– Я ж тебе говорила, что я ведьма, – сказала с улыбкой коварной обольстительницы Настёна. – Поколдовала немного, морок напустила, вот Бобрик и сдался. С вами, мужчинами, этот фокус легко проходит, вы же все очень слабые существа.