Фактор умолчания  - Александр Плетнёв Страница 4

Последующий поиск самолета не дал никаких результатов – ни следов крушения, ни кого-либо спасшегося. Погибли восемь членов экипажа и четверо гражданских лиц – специалисты-судоремонтники. Груза на борту не было. Американская, японская стороны, а также Китай на поданные запросы причастности к катастрофе ответили естественным отказом. Однако активность военной авиации в данном регионе всех трех фигурантов заметно повысилась… из чего строятся самые радикальные версии. Присовокупив к этим фактам сведения, полученные по линии контрразведки, после анализа и расчета рисков, альтернативный вариант воздушного моста напрямую из Камрани в Ташкент через Карачи (Пакистан), также был отклонен. У меня всё.

Крючков [12] бросал выжидающие взгляды на «генерального». Юрий Владимирович не спешил комментировать, будто пребывая в задумчивости или недовольстве. Молчали и остальные присутствующие. Генерал-лейтенант решил высказаться по другим соображениям:

– Пентагон поставлен в щекотливое положение. Потерю военных кораблей можно каким-то образом утаить. Есть разные способы. У нас, насколько я знаю, существует практика регулярно менять на кораблях тактические бортовые номера, чтобы сбить разведку противника с толку. Это вполне сгодится у нас и, конечно, для внешнего наблюдателя. Но внутри системы, среди американских флотских, это сработает в меньшей степени. А как они объяснят гибель людей? Точных сведений по людским потерям у нас нет, но только на авианосце «Карл Винсон» находилось более пяти тысяч человек личного состава, включая авиакрыло. Как им данную проблему решить с помощью традиционных методов? Объявят как несчастный случай на учениях? Журналисты (а среди иностранных найдутся не купленные, независимые) наверняка сопоставят неожиданную убыль с недавно тиражированной охотой за «Красным пиратом».

– Нам тем более об этом надо помалкивать, – встречно проронил Устинов, – как бы ни хотелось в целях пропаганды объявить о победе русского оружия. Так что оставим проблемы американцев американцам.

– Странно, что сам Рейган отмалчивается. Совсем недавно, буквально вчера телефонная трубка грелась в переговорах, а сегодня… – Андропов совсем переменился в настроении, вновь вспомнив об этом «недавнем». – Очень избирательный подход: на Тихом океане идет настоящая маленькая война – практически две авианосные группы против одинокого тяжелого крейсера, по всем видам русского происхождения, как они его именуют «Kirov-class battlecruiser»… а президент США как ни в чем не бывало ведет со мной беседы по другим вопросам, в частности пытаясь остановить арабо-израильский конфликт. И я в полном неведенье!

– Мы знали, – вступился Устинов, – мне докладывал Горшков, космическая разведка давала сравнительно точную информацию. Другое дело, что мы не могли и подумать…

– Однако американцы смогли! Смогли раньше нашего установить нетривиальную, что уж, невероятную истину.

Крючков извлек два листка со стенографическими распечатками, подав Андропову:

– Сегодня предоставили. Аналитические выводы лингвистов-англоведов, сделанные по записям ваших переговоров с Рейганом.

Юрий Владимирович поправил очки, начав бегло изучать текст, иногда бормоча вслух зачитываемое:

– «…некоторые интонационные модели, присущие только американцам… утверждать наверняка сложно… очевидно, что Рейган, будучи актером, привык подменять свои искренние и простые речи сценарными фразами… варьируя тембром голоса, темпом речи… из чего можно сделать вывод, что эти вопросы были заданы намеренно с расчетом на конкретную реакцию абонента…»

Подняв недовольный взгляд, Андропов прокомментировал, чуть потрясая данными листами:

– У меня досадное ощущение – как в игре в подкидного, когда выясняется, что противник подглядывал в твои карты.

И снова уткнулся в отчет, произнося вслух из текста, в этот раз уже акцентируя:

– «…из чего следует, что во время переговоров американский президент знал о сверхъестественной сути происхождения крейсера».

Оторвался от чтения, поглядев поверх очков:

– К чему такие сложности в очевидных фактах? Не знали бы, не затеяли эту маленькую войну. И естественно, продолжали сомневаться, зондируя и по дипломатическим линиям. Все это уже не имеет значения. …Так, что тут дальше, «…сопоставляя дату, совпавшую с демонстрационной акцией советских подлодок вблизи берегов Соединенных Штатов, можно отметить, насколько риторика абонента изменила характер на более лояльный».

Генсек вернул бумаги, было видно, что на последних строчках заметно оттаяв:

– А Рейган-то на поверку оказался немного трусоват. А?

Вашингтон. Белый дом

– Я всегда знал, что вы не любите русских, но уж позвольте президенту Соединенных Штатов – человеку на первых ролях в государстве, не любить коммунистов больше всех, – Рональд Рейган, как всегда сумев вложить в заготовленную фразу максимум патетического юмора, морщинисто улыбнулся, ожидая аналогичную встречную реакцию. Однако тот, к кому обращался хозяин Белого дома, оставался холодно серьезным, чуть двигая желваками, оттого казался даже злым. Поэтому президент перешел на более деловой тон:

– Мистер Бжезинский, этот чертов «Kirov» полностью оправдал свое заявленное звание – «убийца»! Наши моряки понесли неоправданные потери, и у них просто-таки чешутся кулаки! Но военные слишком однолинейно и грубо мыслят. Есть мнение, что такой тонкий политический стратег, как вы, им не помешает. Придумайте там, в азиатском регионе, для «красных» хитрую бяку. Единственное… знаете, как оно нередко случается – мы полезем на рожон, они тоже не остановятся… и не приведи Господь! Ради бога, мистер Бжезинский, помня вашу нелюбовь к «комми», не доведите…

– Я не больше, чем кто-либо другой, стремлюсь сгореть в ядерном пекле, – позволил себе неучтивость недавний советник по нацбезопасности.

– Ради бога, – лишь поморщившись, что его перебили, Рейган закончил фразу, – не доводите дело до крайностей.

– Господин президент, сейчас не май шестьдесят второго – ракет на Кубе, нацеленных на Флориду, нет. Прямой угрозы мгновенной конфронтации нет…

– А советские подлодки в ближней, континентальной зоне у наших берегов?

– Я ознакомился с подробным отчетом морской разведки – это был удачный намек мистера Горшкова. Но погрозив пальчиком, большая часть «красных субмарин» ушла. Я уверен, русские не решатся лезть в большую драку. У них сейчас хватает экономических и других проблем, чтобы не лезть в бутылку. И мы можем… и должны действовать жестко, натурально, иначе Кремль не проникнется.

– Вы гарантируете, что вашими… м-м-м… стараниями солдафоны не доведут дело до ядерной войны?

Бжезинский лишь снисходительно скривился, но одумавшись, утвердительно кивнул.

– В таком случае я подпишу за вами особые полномочия, – почти торжественно огласил Рейган. А сев за стол, раскрыв необходимые бумаги, вполне искренне добавил (пожалуй, склонившись в конце на восклицательные знаки): – Есть в этом что-то безнравственное – столь быстро утратить упорство. Мы не можем просто так отступить. Иначе мы – не мы!