Апостолы - Наталья Точильникова Страница 40

— Меня зовут Иуда Искарти. А это мои помощники. «Союз связующих».

— Это еще что такое?

— Вам не должно об этом знать.

— Ха! Не должно! Отвечайте, это вы пытались убить Господа?

— Да, сеньор. Мы его убили.

— Зачем?!

Он тонко улыбается.

— Вам мы больше ничего не скажем.

— С кем же вы хотите побеседовать?

— С Господом Эммануилом. Только с ним мы будем говорить.

— Боюсь, он этого не захочет. Неужели вы думаете, что жертве будет приятно пообщаться со своими убийцами?

Неожиданно Искарти расхохотался.

— Он не жертва!

— Почему?

— Вам не должно…

— Заткнись! Пусть Господь решает, что должно, а что нет. Уведите!

Мы почувствовали неладное уже на въезде в город. Под шинами автомобиля что-то подозрительно зашуршало, а впереди на дороге вспыхнули в свете фонарей россыпи битого стекла. Мы проехали мимо разгромленной бензоколонки и магазинов, оскаленных обломками стекол разбитых витрин.

— Что это, Марк? Что произошло?

Мой друг молчал, но с таким мрачным видом, что я решил, что он все знает.

Впереди послышался шум, и в нос мне ударил запах гари. Мы выехали на площадь. Шуршало битое стекло, возле тротуара горело несколько машин. Нам преградила путь толпа молодых людей, вооруженных, кто чем попало: ножи, кастеты, длинные металлические прутья. Марк остановил машину. За нами остановились полицейские.

— Выходите! — крикнул нам длинный парень в черной кожаной куртке и черной повязке вокруг головы. На повязке сиял золотой знак спасения. — А эти пусть проезжают, — кивнул он в сторону полицейских. Но те не сдвинулись с места. Я сразу проникся благодарностью к инспектору Санти.

Мы с Марком вышли из машины. Я оглянулся вокруг. У всех окруживших нас воинственно настроенных ребят были такие же черные повязки, как и у предводителя.

— Где-то я вас видел, — задумчиво протянул длинный.

— Возможно, по телевизору, — спокойно предположил Марк.

— Молчать! Руки!

— Вы собираетесь нас арестовать?

Парень зло ухмыльнулся.

— Руки покажите, идиоты! Ладонями вниз!

Марк яростно взглянул на предводителя. Похоже, мой друг обиделся. Я уже ждал, что он выхватит пистолет или покажет публике парочку своих замечательных приемов из восточных боевых искусств. Но, как ни странно Марк подчинился.

— Я — Марк Шевцов, апостол Господа. Вы хотели видеть Знак Спасения? Смотрите!

Длинный ошалело посмотрел на его руки, потом на меня, потом снова на него и опустился на одно колено.

— Простите нас, — прошептал он. — Но мы проверяем всех.

— Встаньте! — презрительно бросил я. — Кто вы такие?

— Дети Господа.

— Кто???

— Дети Господа. Мы ведем священную войну с неверными.

— Это с лавочниками, что ли? Детки! Господь-то хоть знает о вашем существовании? Или вы незаконнорожденные?

— Знает. Мы давно готовились к этому дню.

— Какому дню?

Наш собеседник посмотрел на нас с безграничным удивлением.

— Сегодня первое марта. День, когда вступает в силу «Закон о погибших».

— Ах, да! — пробормотал я. Теперь мне было все ясно. — Значит, грабите и громите тех, у кого нет Знака Спасения.

— Мы не грабим! Мы лишь лишаем имущества тех, кто владеет им не по праву.

— Это как?

— Нет собственности. Все Господне, ведь так?

— Так.

— А правом управлять частями Господней собственности обладают только принесшие присягу. Остальные же, претендующие на обладание имуществом, есть грабители, точнее худшие из грабителей, потому что грабят самого Господа. Мы лишь наказываем преступников и так поставленных вне закона.

Я задумался.

— Но Господь не приказывал никого грабить! — вмешался Марк. — В законе сказано, что погибшие должны быть обращены.

— Мы так и делаем. Сначала мы предлагаем причастие Третьего Завета. И если только человек отказывается…

Где-то впереди раздался звон очередной витрины.

— Антонио!

Длинный обернулся. Двое высоких парней волокли к нему упирающегося пожилого мужчину, изрядно побитого и помятого. Рядом шла светловолосая девчонка в кожаной куртке и с длинным железным прутом в руке.

— Кто это, Марта?

Девчонка шагнула к пленнику, но он рванулся, и тогда она хладнокровно ударила ему под дых. Тело его обмякло.

— Посмотри на его руки!

Знака Спасения не было. Я поморщился.

— Прекратите это. Пусть его приведут в чувство!

На беднягу плеснули воды.

— Он, что тоже отказался от причастия?

— Да!

Девица дерзко смотрела на меня. Худое лицо с резковатыми чертами. Жесткий взгляд холодных серых глаз, вызывающий мысли о трудном детстве в рабочем квартале, где единственное развлечение молодежи скабрезные разговоры под пиво в какой-нибудь обшарпанной беседке, разрисованной натуралистичными фаллосами и расписанной лозунгами о превосходстве белой расы.

— Так вы носите с собою Святые Дары?

— Конечно, — кивнул Антонио. — Мы же Дети Господа, а не Псы.

— А есть еще и Псы?

— Да, господин Болотов. Они никому ничего не предлагают. Просто убивают. По-моему, даже руки не всегда смотрят.

— Так… Ну, несите же Святые Дары!

Появился священник с дароносицей. Он был очень молод, лет двадцать, одет в сутану, как и положено, но тоже с черной повязкой на голове. Кто его рукоположил в таком возрасте? Наверняка, с той же рабочей окраины, и свое священство считает величайшим карьерным достижением. И рукоположен уже при Эммануиле, потому и предан, как зверь прикормленный.

— Отец Анжело, — скромно представился он. Само смирение. Только крылышек не хватает!

— Давай сюда, ангел смерти!

Я взял хлеб и вино, опустился на корточки рядом с пленником и поднес чашу к его губам. Мужчина застонал, очнулся и с ужасом посмотрел на меня.

— Ну, давай, один глоточек, — ласково сказал я. — Почему такой ужас перед собственным спасением?

Он отчаянно замотал головой.

— Не нет, а да. Ничего… — начал я, но не успел договорить.

Перед моими глазами сверкнул нож. Брызнула кровь. Причастная чаша дрогнула в моей руке, и вино пролилось на рубашку погибшего. Погибшего во всех смыслах. Я поднял голову и посмотрел вверх. Марта держала окровавленный нож и жестоко улыбалась.