Баламут - Василий Горъ Страница 40

—Ау?

—Как ты считаешь, настоящая подруга могла забыть о твоих увлечениях?

—Ты хочешь сказать…— начала она, открывая мудреный замочек, а когда откинула крышку, выдернула из бархатного «гнезда» кольцо из белого золота с пространственным карманом, прокусила палец, капнула кровью на метку-идентификатор, выдернула содержимое и восхищенно ахнула. Еще бы: вместо гербария или какой-нибудь другой ерунды матушка вложила внутрь перевязь с десятком артефактных метательных ножей, выкованных дедом и им же адаптированных под Воздух!

Первый клинок оказался в правой кисти Язвы буквально через секунду. Еще через мгновение женщина оказалась на ногах и огляделась по сторонам, выбирая подходящую цель. Пришлось тормозить:

—Лара, ты опять торопишься: зачем уродовать обстановку, если в кольце имеется деревянная плашка, усиленная плетением прочности, с ремнем и креплением на дверь?

23 июня 2112г.

…Рассвет наступил совершенно неожиданно и как-то слишком быстро. А еще «через мгновение» ожил коммуникатор Язвы и сообщил, что уже семь утра, соответственно, ей пора вставать, собираться и отправляться во дворец. Расстроились оба, ибо не наговорились, но вовремя сообразили, что Шахова едет за отпуском, поэтому приободрились и вскочили с дивана.

Хозяйка квартиры унеслась в ванную, а я ушел на здоровенную кухню, которую мы в течение ночи навещали раза три, влез в изрядно опустошенный холодильник, оглядел полочку на дверце с шестью сиротливыми куриными яйцами, полстакана молока, пучок какой-то зелени, банку сгущенки и целую батарею баночек с разномастным вареньем, почесал затылок и вспомнил, что во время одного из набегов за вкусняшками видел на столе полную хлебницу. В ней действительно обнаружился позавчерашний зачерствевший батон белого, и я решил, что можно нажарить гренок.

Закончил аккурат к возвращению Лары, получил благодарный поцелуй в щеку, увидел, КАК она усаживается в кресло, и невесть в который раз за неполные сутки оторопел от ее сходства с матушкой. Впрочем, справляться с этим чувством я уже научился, потому поставил перед женщиной чистую тарелку и кружку со свежезаваренным чаем, качнулся к холодильнику, замер, посмотрел на Язву и вопросительно выгнул бровь.

—Со сгущенкой…— мгновенно сообразив, что о чем я «спрашиваю», ответила она, увидела в моем взгляде смешинки и в кои веки ошиблась: — Ну, сладкоежка я, сладкоежка!

—Это я понял еще вчера. А развеселился из-за детского предвкушения, появившегося на твоем личике: твоя подружка реагирует на мою заботу точно в таком же ключе!

—Не зря же говорят, что с кем поведешься, так тебе и надо!— хохотнула женщина, а потом взяла у меня из рук открытую баночку и посерьезнела: — Знаешь, я замучилась давить желание бросить все, улететь в Читу, добраться до ближайшего форта, перебраться через Стену и отправиться на поиски твоей матери!

—Я тебя к ней отведу. Эдак через месяц-полтора, когда ты «потеряешь голову» от меня-любимого, и твой интерес ко всему, что со мной связано, станет понятен…— твердо пообещал я.

—Я это понимаю. Но мысль о том, что ОНА ЖИВА и совсем рядом, но придется ждать АЖ МЕСЯЦ-ПОЛТОРА, убивает!— в сердцах воскликнула Язва, заставила себя успокоиться, задумчиво расфокусировала взгляд, а через пару мгновений обиженно посмотрела на меня:

—Только не говори, что, завтракая с Оторвой, ты сидишь так же далеко!

—Не буду: все равно не поверишь.

—Наступает на стопу? Закидывает ногу на колено? Касается локтем? При любой возможности отвешивает подзатыльники?— широко открыв глаза, протараторила она и замерла в предвкушении ответа.

—Ногой фиксирует колено отца. Локтем держит правильную дистанцию с ним же…— «расстроенно» признался я и продолжил колоться: — Мое место — через стол, поэтому мне «достается» только стопа. И подзатыльники. Но и те — только между трапезами.

Шахова заявила, что это жутко несправедливо, взглядом попросила пересесть в соседнее кресло, «зафиксировала» и коленом, и локтем, а затем расплылась в счастливейшей улыбке:

—О, боже, как же мне этого, оказывается, не хватало!!!

Не солгала и в этот раз — привычно использовав тактильный контакт для активации щупа, я опять «подключился» к ее эмоциям и очередной раз оторопел от их яркости. А после того, как разорвал контакт, попробовал представить ту часть жизни этой женщины, о которой она не рассказывала. Чтобы понять, что именно могло заставить ее ТАК сгорать от воспоминаний о далеком прошлом, разговоров с сыном подруги, «пропавшей без вести» почти двадцать лет назад, от самой обычной заботы и возрождения полузабытых привычек. Единственное, что пришло в голову — это тезис матушки «Дворец — зловонное болото, а служба при дворе — кошмар, выхолащивающий душу». Но он объяснил все. И заставил меня преисполниться сочувствия к личности, собиравшейся снова окунуться в эту грязь.

Само собой, это обдумывалось на втором слое сознания, а на первом я отвечал на вопросы, шутил и вовсю уминал гренки. Ибо отсутствием аппетита Шахова не страдала, и они заканчивались намного быстрее, чем хотелось бы. Увы, стоило расправиться с последней, честно поделив ее пополам, допить чай и, помогая друг другу, убрать со стола, как разбитная девчушка Лара вдруг превратилась в Ларису Яковлевну, мрачно вздохнул и заявила, что ей пора.

—Я провожу до машины…— сказал я, понимая, что это ее порадует.— А потом прогуляюсь до ближайшего круглосуточного магазина и накуплю продуктов.

Женщина подхватила меня под локоток и утащила в кабинет. Там влезла в массивный артефактный сейф, фонящий безумным сочетанием плетений, достала четыре ключ-карты и вручила мне:

—Твой комплект. Первая от квартиры, а остальные — от машин. Далее, номер рабочего комма я тебе уже скинула, с билетами решу после того, как выясню, обломится мне отпуск прямо сегодня, или нет, а…

—Лар, я тебя дождусь!— твердо пообещал я, как-то догадавшись, что ее беспокоит.

—Разумом понимаю, а сердце не на месте…— призналась она, захлопнула сейф и умчалась собираться…

…В отпуск ее не отпустили. Насколько я понял, из-за того, что в пятницу во дворце должно было пройти сразу несколько официальных мероприятий, на каждом из которых требовалось присутствие Императрицы. Впрочем, государыня дала слово, что отпустит Шахову «хоть к черту на рога» в субботу утром «аж» до следующего четверга. Кроме того, выпытав из «влюбленной женщины» кое-какие подробности «начинающегося романа», вошла в ее положение и разрешила отлучиться, дабы посадить «объект воздыханий» в самолет.

Последняя фраза оказалась отнюдь не красивым словесным оборотом: вместо того, чтобы выяснять, есть ли в продаже билеты, Язва еще по дороге связалась с руководством аэропорта, выяснила, в какое время вылетает ближайший рейс на Сочи, и заехала на территорию через служебные ворота. А там сделала еще один звонок, припарковала «Молнию» возле одного из переходных рукавов, подняла меня в салон «Стерха-600», минуя досмотр «и все такое», и сдала на руки стюардессам с наказом «любить и жаловать»! Потом, конечно же, обняла, чуть не переломав ребра, на несколько секунд прижалась лбом к моему лбу, сообщила, что суббота наступит очень скоро, и унеслась. А меня начали «любить и жаловать». В смысле, посадили в кресло бортпроводника, вручили бокал со свежевыжатым апельсиновым соком и веселили весь перелет, рассказывая байки из жизни пилотов и их верных помощниц. В результате в сочинском аэропорту я оказался очень неплохом настроении, а когда без каких-либо проволочек получил забронированную «Авантюру», решил, что добавить положительных эмоций надо и Ларисе Яковлевне. Поэтому отснял небольшой видеоролик с этой машиной в главной роли и приложил к нему сообщение из четырех слов: