Счастливчик - Сергей Костин Страница 40

– Предположим…

– Предположим на год.

– Хорошенькая перспектива.

– Чат!

Судя по выражению лица старика, он хочет сказать что—то весьма интересное.

– Есть нечто, что не вошло в основные отчеты. И ты должен знать…

– Так то вы держите слово, сэр? Я же просил.

– Сущая безделица, недостойная в другое время даже намека на внимание. Дело в том, что моя дочь на дух не переносит мужчин. Ты не так понял. Она вполне нормальная женщина, но… Будь осторожней, когда повстречаешься с ней. Это просто дьявол.

Из того, что я знал, и из моих видений следовал примерно тот же вывод. Исключением является иллюзия в пустыне. Но это отнесем к области не определений.

– Это все?

– Я прошу только об одном. Как отец. Если ты найдешь ее, а я не сомневаюсь в этом, и по каким бы то ни было причинам не сможешь вернуться, сделай так, чтобы моя дочь осталась жива. Неважно где, неважно как. Сказать по правде, если вы сможете вернуться, вас ожидает незавидное будущее. Подопытные кролики. И я не хотел бы…. В общем, позаботься о ней. И поступай так, как посчитаешь нужным. Только спаси. Чего бы это ни стоило. Обещай?

– Обещаю. Теперь все?

Глава Академии кивнул.

Значит так тому и быть.

В белой комнате нас уже поджидали министры. Президент, по словам Главы находился в отъезде, но был полностью осведомлен о происходящем.

Я обошел несколько раз вокруг саркофага.

– Кажется, ты дрожишь? – это министр обороны Коалиции. Ишь какой глазастый.

– Вы хотите заменить меня? – так ему и надо, старому борову. Я, считай, в петлю голову пихаю, попробуй не подрожать. Это тебе не обычный Заброс. Тут другое. Неизвестно куда. Неизвестно как. И неизвестно на сколько.

– Раздевайся.

Я вопросительно посмотрел на старика. Что значит – раздевайся?

– Чего уставился? Камера не приспособлена для переброски одежды. Так что тебе придется оставить вещички здесь.

– И мне что, не дадут никакого оружия? Ни провианта? Ничего?

Старик долго смотрел на меня. И я почувствовал себя идиотом.

– План переброса и его расчет предусматривает только определенные физические величины. Одежда и прочее туда не входят.

– А не могли сказать об этом раньше? Я бы похудел.

Перспектива появиться в зеркальном мире в голом виде вдохновения не прибавила. Я представил себе, как посреди людского потока какого—нибудь мегаполиса из воздуха появляется сверкающая штуковина и оттуда вываливается раздетый тип с умной рожей. Всеобщее веселье и полный провал миссии.

Но неприятности нужно принимать по мере их поступления. Что заранее расстраиваться из—за не свершившегося факта?

– Кто—то что—то говорил насчет предстартового напутствия? – поинтересовался я, скидывая с себя коричневую робу.

– Обойдешься без напутствия, – доложил Глава Академии. Успокоил, нечего сказать.

Старик вышел из комнаты, оставив меня наедине с саркофагом. С холодным, бездушным куском металла, которому мне вскоре предстояло доверить не только душу, но и тело.

Стена, выходящая на кабинет старика опустилась вниз. За толстым, бронированным стеклом, за широким и длинным пультом восседали во главе со стариком прибывшие министры. Вот уж никогда бы не подумал, что они что—то соображают в науке. Великие мужи.

– Ты созрел? – донесся из—за стекла голос Главы Академии, усиленный громкоговорителями.

Иногда старик выражается довольно витиевато, так что мне пришлось приложить немало усилий, чтобы понять о чем идет речь.

– Гнить начинаю уже, – ответил я. Кажется, именно так и нужно отвечать на последний вопрос.

– Тогда начинаем.

Пол мелко задрожал, и из него, по всему периметру стали выпазить золотистые трубы. Или стержни. Разобрать невозможно. Они выдвинулись до самого потолка, бесшумно встали в пазы. Сам потолок тоже отъехал в сторону, обнажая замысловатый, такого же золотистого цвета, развод из переплетенных трубочек и стерженьков.

– Это силовая установка. Последняя разработка министерства внешней защиты, – можно подумать, что я сам не могу разобраться. Кой чему Академия научила. Даже последним разработкам министерства внешней защиты.

Собственно, иного я и не ожидал. Сейчас меня начнут бомбардировать тяжелыми изотопами, сжигать энергией и растаскивать на молекулами протонными излучателями. Неприятное занятие. Особенно без привычки.

Позади зашипело. Саркофаг раскололся на две половинки. Внутри полость. Как раз мой размерчик.

– Это твое новое жилище на ближайшие тысячи парсеков и на пять, десять минут. Выбирай, что тебе ближе.

Я не стал говорить, что мне ближе, а попросту тяжело вздохнув, печалясь о своей незавидной доле, втиснулся в саркофаг. Старик как всегда прав. Тесновато. В одежде не поместился бы.

– А что, нагреть нельзя было? – холод металла не просто холодил – замораживал. Тело мгновенно покрылось мурашками. Я хоть и не слишком избалован теплом, но в данном случае Академия не права. О комфорте тоже нужно думать.

– Устроился? Тогда мы закрываем.

– Только не прищемите что—нибудь в спешке, – посоветовал я, стараясь как можно глубже втиснуться в углубления гроба.

– Не волнуйся, и мы ничего не прищемим.

И шутки у них тоже идиотские.

Как только это подумал, вторая половинка саркофага с шипением встала на свое место. Довольно удачно.

Конструкция «Зеркального гроба» предусматривала не только отсутствие одежды, но также и верчение или шевеление различными частями тела. Лицо довольно тесно прилегало к холодному металлу, и в какой то момент стало не хватать воздуха.

– Дышать нечем, – выкрикнул, вернее, попытался выкрикнуть, я. Такой глухой, воистину гробовой голос. Если они слышат, то им не понравиться интонация моего голоса.

Саркофаг задвигался, словно живое существо, и, насильно раздвинув зубы в рот втиснулись несколько пластмассовых трубок. Затем в нос. И, наконец, в уши. Я ожидал продолжения, но напрасно. Издевательство над телом закончилось.

Через трубки стал регулярно, с равными интервалами, поступать воздух. И на том спасибо.

– У нас все готово, – раздался в ухе голос старика, – Мы начинаем контрольный отсчет. Счастливого тебе пути. И не забудь, что я тебе сказал напоследок.

Теоретически переброс выглядел совершенно просто. Физическое тело, в данном случае мое, разлагалось на математические величины. Затем, направленным потоком выплевывалось в заданную точку и уже там восстанавливалось в прежнюю величину. В особые дебри я не лез, так как не по моей прямой специальности. Единственное, что меня всегда волновало, смогу ли я потом мыслить по прежнему? А то превращусь в маленького злобного карлика, какой интерес?