Оборотень. Новая жизнь - Марк Даниэль Лахлан Страница 41

Заказывая такое устройство, доктор Фоллер искренне считал, что находится на передовом крае науки. Однако окажись он на этом самом передовом крае в действительности, ему пришлось бы радикально пересмотреть свои взгляды на то, как далеко наука успела уйти на самом деле. Но это так, лирическое отступление, просто к слову пришлось. Между тем, после того как профессор Бергер опубликовал первые результаты своих исследований, проведенных с помощью энцефалограмм, мир воспринял различающиеся уровни регистрируемых колебаний головного мозга как настоящее открытие. Но, оказывается, никакое это не открытие.

Изучение индуистского символа «ом», этой странной изогнутой тройки с соскочившей шапочкой, расположенной чуть позади, показывает, что все это было известно задолго до изобретения энцефалографа. Символ этот состоит из трех завитков и точки. Большая нижняя дуга – состояние бодрствования. Верхняя дуга соответствует сну и бессознательному состоянию, тогда как нижняя дуга поменьше изображает промежуточную зону – зону снов. В этом знаке запечатлена попытка показать, что все три стадии неотделимы друг от друга и перетекают одна в другую: сон – сновидения – творчество – бодрствование.

Индуистская метафора в каком-то смысле соответствует представлениям ученых, занимающихся исследованием ЭЭГ, однако при этом содержит дополнительный уровень, который невозможно зарегистрировать никаким прибором. Графически это обозначается точкой, которая отделена от основного тела кривой в виде полумесяца.

Полумесяц – это иллюзия реальности, а точка символизирует состояние абсолютной осознанности. Девья называла это словом Турийя. В символе «ом» показано, как этот уровень, который еще называют «солнцем души», освещает остальные, хотя и отделен от них иллюзией реальности.

Однако знак «ом» работает на гораздо более глубоком уровне, чем его научное объяснение, представляя собой нечто большее, чем сумма составляющих. Он отражает идею о том, что Вселенная и все, что в ней находится, – это выражение вибрации одного звука, «ом», реверберирующего в бесконечности тонких оттенков. И кто бы усомнился в том, что, когда активность мозга Герти снизилась, в голове у нее зазвучала именно эта универсальная вселенская нота?

Для Герти, которая различала отношения между людьми по цвету, которая воспринимала личности как звуки, голос Девьи казался серебряным дождем, пролившимся на ее душу. Но затем подействовало зелье и что-то исчезло. Индуистские оккультисты назвали бы это состояние Майя – кривая перед точкой, которая говорит нам, что физический мир, который мы видим, является единственной реальностью. В медицине это называется здравый рассудок.

Именно он и покинул Герти, слетел, как балласт, сброшенный с воздушного шара. Герти была всего лишь нотой в грандиозной симфонии Вселенной, молекулой в бурлящих бурунах бесконечности. А затем в мгновение ока снова стала собой.

– Не эта, не эта, – зашептала она.

– Просто сосредоточьтесь на своем дыхании, – сказала Девья, довольная тем, что Герти выполняет ее инструкции.

– Не эта! Не эта! – повторила Герти более пылко, чем ожидала от нее Девья: провидица едва не соскочила на пол, в то время как фрау Райтер продолжала лежать спокойно и неподвижно.

Герти стояла в сером сумеречном свете на чернеющем берегу. Свинцовое море было похоже на поле из смятой металлической фольги, а пляж – на насыпь из блестящего антрацита. На холме над ней возвышался чертог вроде того, что она видела в своих снах, только теперь он был намного четче. То, что Герти раньше принимала за извивающихся змей, оказалось сложным трубопроводом, а змеиные кости и чешуя, укрывавшие крышу, оказались черепицей и кровельной плиткой. Это явно был какой-то завод – там была большая труба, из которой тянулся столб дыма. Обыденность этой картины успокоила Герти.

Рядом с ней стоял высокий старик с седой бородой, подсвеченной грязновато-серым солнцем. Вероятно, это был тот самый дух, с которым разговаривала Девья. В руках он держал гальку – небольшой голыш с надписью. Герти взяла камень и посмотрела на него. Он был треугольной формы, а на его поверхности был вырезан наводящий ужас рисунок – огромные волчьи челюсти, сомкнувшиеся на кисти руки. Герти отдала голыш мужчине и стала напевать себе под нос:

Видела я чертог, скрытый от ярких лучей.На Берегу мертвецов он стоит, дверями на север глядит.Из трубы его яды сочатся,А у стен гадюки клубятся.Видела я толпы иуд и убийц,Переходящих вброд реки,Видела ада посланцев с чужою женой.Змея сосала там кровь мертвецов,А волк рвал на части людей. Хочешь больше об этом узнать? [16]

– Я хотела бы узнать об этом больше, – сказала Герти, но тут ее поразила странность собственного замечания.

Как она может просить о дополнительной информации саму себя? Старик отступил назад. Казалось, он был удивлен, что Герти с ним заговорила.

– Она нас видит, – растерянно сказал он.

– Она может видеть все, – послышался чей-то голос.

Но он ошибался. Герти не могла видеть всего. Начать хотя бы с того, что она не видела, откуда доносился этот странный голос.

Герти затрепетала, а потом заговорила, хотя и не понимала смысла произносимых ею слов:

– Тебе нужно заплатить вергельд [17], Фенрисульфр, за все твои убийства.

– Ты – предмет восхищения злых женщин, – ответил голос.

Человек с камнем в руках стоял на месте; в этом странном металлическом свете он выглядел изумленным и даже погруженным в транс. К тому же что-то происходило с его лицом: с него исчезали верхние слои кожи, обнажая блестящую розовую плоть.

– Убийца, – сказала Герти. – Братоубийца. Ты убил своего брата, которого я любила, Фенрисульфр. Я получу с тебя свое золото!

Старик с камнем продолжал пялиться на нее; его лицо тем временем полностью превратилось в кровавую маску.

– Вот, – сказал он. – Это или что-то похожее может управлять волком. Это было проверено в Жеводане.

Жеводан [18]. Странное название, но знакомое. Только вот откуда?

– Ты – провидица, – сказал тот же голос, который теперь снизился до глухого рычания. – Ты – провидица, чья величайшая сила заключается в слепоте. Твоя слепота, колдунья, простирается над твоей страной, словно туман. Так смотри же, провидица.

В этот момент двери чертога распахнулись и вниз по склону холма хлынула толпа трупов; мертвецы с воем бежали сплошным потоком, падая и вставая, толкаясь и царапаясь, чтобы проложить себе к ней дорогу: дети, мужчины, женщины, старики – все разлагающиеся и в лохмотьях. А во главе этой изможденной, зловонной, перепачканной мочой и фекалиями, охваченной тленом армии двигалось нечто еще более ужасное. На Герти, сопя и брызгая слюной, ворча и злобно рыча, летел громадный волк, в брюхе которого мог бы поместиться взрослый человек.