Желание верить - Виталий Вавикин Страница 41

– Пойдем, посмотрим? – предлагает Эмили. Ромео качает головой.

– Все равно ничего не найдем.

– А если? – она расстегивает сарафан на груди. Юное кокетство.

– Давай, лучше поговорим.

– Давай, после, – Эмили неуклюже высвобождает левую грудь. Сосок маленький твердый. Поле пшеницы снова вздрагивает. Волна, как агония. Ветер не стихает, но пшеница замирает, не колышется. Лишь слышно, как шумит листва старого дуба. Эмили распахивает объятия, зовет к себе Ромео. – Или здесь. Прямо сейчас. Хочешь? Среди звезд и… – она медленно начинает падать назад, в пшеницу. Желтые стебли должны согнуться, смяться, смягчить падение. Но этого не происходит. Стебли пшеницы превратились в иглы. Они разрывают плоть, протыкают насквозь. Ромео не успевает даже понять, что происходит. Лишь перед глазами мелькает соломина проткнувшая женский сосок. И кровь. Тонкие струйки крови повсюду. И, наконец, крик. Крик Ромео.

Агента звали Йен Хармин. За его спиной спешно вырастали белые палатки, словно грибы после дождя. В палатках суетились ученые, изучали пшеницу, изучали погибшую девушку.

– Эмили Уотсон, – сказал агенту Ромео. – Ее звали Эмили Уотсон.

– Это я уже понял, – осторожно сказал агент Хармин. – Не знаю, поможет ли тебе это, но… – он протянул ему пластиковый стакан кофе. Ромео кивнул в знак благодарности.

– Я хотел с ней расстаться, – тихо сказал он, глядя на дно стакана.

– Понятно, – агент достал блокнот, записал имя девушки.

– Нужно будет сообщить ее родителям. Они наверно, все еще думают, что она дома спит, а мы тут… – Ромео шмыгнул носом. – Думаете, я должен был вместе с ней, ну…

– Почему?

– Не знаю… Она умерла, а я рад, что не умер вместе с ней.

– Это нормально.

– Вы так думаете?

– Если хочешь, могу устроить тебе бесплатную встречу с нашим психологом, – агент Хармин попросил Ромео подождать и ушел в спешно устроенные лаборатории.

Пшеница изменялась. Повсюду. Повсеместно. Добралась до границ поля, пришпилила к земле зазевавшихся ученых и выделенных для охраны агентов и поползла дальше. Перекинулась на следующее поле, покрыла посевы округа, штата, страны…

– Вы видели? – оживился Ромео, разглядев пробежавшую по пшеничному полю рябь, – агент Хармин! – но поле уже замерло. Да и не поле уже вовсе. Стальные иглы-стебли, лезвия-колосья. Где-то за спиной зашуршал старый дуб. Окаменел, повалился на бок. Ромео вскрикнул, отскочил в сторону. Каменная глыба раздавила ближайшую палатку с учеными.

– Что, черт возьми, происходит?! – заорал агент Хармин, выбираясь из соседней палатки. Редкие деревья, взбиравшиеся на холм, возле которого было разбито пшеничное поле, каменели, падали, скатывались вниз, ломали кости людей, стальные иглы, в которые превратилась пшеница. Ромео забился в угол, спрятался за старый валун, зажал уши, чтобы не слышать грохот и крики изуродованных людей.

– Эй, ты живой? – услышал Ромео голос агента Хармина.

– Это уже закончилось? – осторожно спросил Ромео, боясь открывать глаза.

– Я не знаю, – признался Хармин. – Люди собирают уцелевшее оборудование, устанавливают связь… – он устремил взгляд вдаль, где с горизонтом сливался лес. Лес, который, скорее всего, уже превратился в горы.

– Я думал, что умру, – признался Ромео. Старый валун, который спас ему жизнь, стал мягким, пушистым. – Агент Хармин, – позвал Ромео. Они склонились над древним валуном, вернее над странным пушистым растением, в которое превратился камень.

– Нужно срочно сообщить об этом! – засуетился Хармин, но прежде чем он успел организовать связь пришли новые перемены. Стекла автомобилей и наспех установленных палаток превратились в жидкую массу, сохранив прежнюю форму. Трава под ногами превращалась в глину, земля в траву. Менялся цвет неба. Ромео слышал испуганные голоса ученых, ходил со страхом поглядывая на небо, надеясь, что не начнется дождь или чем он теперь будет?!

А природа продолжала менять себя. Неспешно, с хладнокровием машины. Волнообразно. Словно брошенный в центр озера камень. Только камней этих очень много. Они летят один за другим, и хочется закрыть глаза и поверить, что это всего лишь дурной сон.

– Думаете, подобное происходит по всему миру? – спросил Ромео, наконец-то пробравшись к агенту Хармину. Агент не ответил. Серая мышь, выскочила из земли прямо у них под ногами, изменилась, выпустила крылья и устремилась в небо. Пара круживших невдалеке птиц камнем упали на землю, запрыгали, заулюлюкали, поползли куда-то прочь.

А волны перемен все катились и катились по всему миру.

Спасение. Ромео не знал состав раствора, которым они поливали измененное пшеничное поле, но это помогало. Сталь слабела, переставала резать, снова становилась мягкой. Ученые суетились вокруг, проверяли данные, брали на анализ пшеницу, а вокруг уже кишел изменившийся мир, сновали под ногами диковинные животные, летали чудные птицы.

– Скоро природа изменит и нас! – закричал Ромео один из ученых, сунул в руки записку и велел передать агенту Йену Хармину.

– Нас? – растерянно спросил его Ромео, но ученный уже скрылся из вида. В хаосе и безумии Ромео пробрался к палатке агента Хармина, протянул ему записку…

Люди вокруг заливали наспех устроенную базу изобретенным веществом, спасали от перемен. Но перемены были уже здесь, внутри.

Агент забирает у Ромео записку. Движения его рук стремительные, неуловимые для глаз. Ромео пятится назад, но бежать некуда. Все кончилось. Перемены уже в нем. Он чувствует их. Уже ничего не видит, но все еще чувствует, хотя скоро пропадают и чувства. Остается пустота. Ничто. И лишь где-то там, далеко…

– Ты видел? – слышится голос Эмили. Она вскакивает на ноги, расправляя смятый сарафан и стряхивая остатки травы.

– Видел что? – спрашивает Ромео. Падает еще одна звезда, но ему кажется, что вокруг все еще совершенно другой мир. Мир перемен. Или же так все оно и было?

– Пойдем, посмотрим? – предлагает Эмили. Ромео качает головой.

– Все равно ничего не найдем.

– А если? – она расстегивает сарафан на груди.

– Давай, лучше поговорим.

– Давай, после.

– Нет. Сейчас.

Портал был открыт, прямая времени надломлена, и Джорджина Бота знала, что нужно сделать лишь один шаг и все можно будет вернуть, исправить. Ее ребенок, ее девочка, ее радость и ее счастье – она смотрела на нее из прошлого, тянула к ней свои руки. Нужно лишь успеть найти ее, спасти, вернуть.