Так хочет Бог - Андрей Муравьев Страница 42

Костя, соглашаясь, кивнул. Сердце бесновалось в груди, руки ходили ходуном. Он аккуратно сгрузил бесчувственного Сомохова на руки валлийцу. Знаком показал, чтобы двигался к лошадям. Сам вскинул винторез.

Ухавшее сердце не желало помогать. Целик скакал, предполагая промах даже на такой детской дистанции.

– Раз, два, три, четыре, пять – вышел зайчик погу… – палец мягко надавил спусковой крючок. – Лять!

Выстрелил на выдохе, как учили.

Бека развернуло, толстяк схватился за грудь, рухнул. Взвыли телохранители, закрывая щитами сюзерена. Защелкали луки, посылая стрелы в темень, выискивая невидимых врагов. Плотная толпа сомкнулась над вождем.

Костя уже бежал за Гаретом.

Вот и кусты. Он скользнул к валлийцу, сидевшему с прямой как палка спиной.

– Что застыл? Двигаемся!

Под лопаткой кольнуло. Костя попробовал развернуться, но еще один укол остановил ненужное любопытство.

– Думаю, вам спешить некуда… Меч и колдовские штуки – на землю!

Малышев опустил винторез, отстегнул пояс, потом медленно, стараясь не провоцировать, развернулся.

Ему в лицо смотрел взведенный арбалет. Бесцветные пронзительно-пустые глаза хозяина оружия были прекрасно знакомы.

– Привет, Аурелиен.

Француз широко оскалился, демонстрируя щербину, но глаза остались такими же холодными.

Сомохов очнулся и просил пить. Ученого здорово измочалило. Еще он мерз. Доспехи с пленника содрали тюрки, они же стянули поддоспешную куртку и штаны, так что археолог щеголял нижним бельем неизвестного тут фасона, типа кальсоны с начесом, и рваной маечкой.

– Потерпи, Улугбек.

Костя снял куртку и укутал друга. Валлиец подложил плащ.

– Что надо, Аурелиен?

За спиной франка Костя уже рассмотрел еще двух крестоносцев из числа тех, с кем они расплевались поутру.

Если бывшие приятели решили свести счеты, то тут явно не место и не время. Еще минут десять и кочевники справятся с паникой, соберутся и рванут в погоню. Догонят ли – другой вопрос. Но если рядом с лагерем начнется суета, то на звук быстро набежит полсотни кривоногих мстителей.

Однако, по всей видимости, утренний запал у франков пропал. Рыцарь не фыркал, не рыл землю и даже не лез в разборки. Франк опустил арбалет, деланно не обращая внимания, что рука Кости уже дрожит у рукоятки "дьявольского" оружия.

– Нам нужна помощь.

– Ну да? От кого же вам нужна помощь?

Вытянутое лицо перекосила гримаса. Франку тяжело давались слова.

– От вас.

Кости ждал продолжения. Что-то интересное намечается.

– Нам не побить иноверцев. А у них наши товарищи, друзья. Не все ж погибли. Около дюжины все еще там.

Не так, чтобы воинам Христова войска чуждо благородство или чувство товарищества. Вот только в словах франка, что-то насторожило. Не вовремя вспомнилось, что в лагере оставались, по большей части, пехотинцы – рыцари ушли к капищу. Выходит, что молодой глава отряда, банниер, раз уж за ним идут и рыцари, готов поставить жизнь на кон ради каких-то "слуг"-кнехтов? Выйти с тремя десятками против трех сотен? Разве что…

– А еще там все лошади и волы? Так?

Аурелиен сжал зубы и не ответил. Значит, угадал. Пешком ходить никто не любит, а уж как сокровища жалко, что пол Азии на себе волокли? Костя ухмыльнулся.

– И добыча, конечно… – он уточнил. – Но, ведь, мы для вас все еще слуги дьявола?

Воин за спиной рыцаря крестится. Сам франк лишь наклонил голову, будто перед схваткой. Но арбалет смотрит в сторону. Аурелиен процедил сквозь зубы:

– Кое-что из того, что вы говорили утром, мы все же услышали. Не я один – многие думают, что лучшая проверка для вас – очищающий бой за правое дело. Примет вас Господь, значит, тяжки грехи. Ну и коль даст возможность идти дальше – нам ли сомневаться в его справедливости?

Гладко!

– Вы хотите напасть на лагерь?

Аурелиен кивнул.

– Нас только двадцать пять. Даже если навалимся в самый сладкий час, под утро, то далеко не уйдем. Зато с вами…

Малышев глянул на раскинувшегося в забытьи избитого Сомохова, вспомнил лицо погибшего Ходри.

– Хорошо. Мы поможем. И присоединимся к вашему отряду.

Аурелиен слегка повел бровями. Такого он не предлагал. Если им и дальше идти вместе, то, значит, "дьявольским" деяниям русичей надо выписывать полную амнистию. По факту, так сказать. Костя мимику демонстративно не заметил.

– Но в лагерь я с оружием не пойду. Отсюда буду бить.

Сдохнуть и оставить мать в центре войны он не собирался.

Франк думал долго, потом скривился и протянул ладонь:

– Договорились, шевалье!

В стане кочевников царила суета. Седлались скакуны, пригнанные из табуна, собирались и паковались на вьючных лошадок пожитки: ковры, медные казаны, свертки с одеждой и сумы с провизией. Воины проверяли сабли, стрелы, вощили тетивы. Посланные в темноту следопыты, должные выследить беглецов, пока не вернулись.

Собственно, возвращаться было некому, но об этом сельджуки не догадывались.

Малышев оглянулся.

Десяток насупленных рож. У христиан нет лошадей, значит, надо сделать так, чтобы противник не ускользнул и не устроил карусель вокруг лагеря. И не тянуть до утра. При солнечном свете тюрки их в подушечки для иголок превратят.

Второй десяток Аурелиен послал на северную сторону. Еще пяток должны ударить с запада. Главное – побольше шума. Если враг встанет на смерть в круговую оборону, то отходить. Ну а если дрогнут, бросятся убегать, то дорога им будет одна – к горам, на восток. Там ровная проплешина, прикрытая кустами, удобный проход в скалы. Скалы мелкие, но лошадям пройти можно только по этому проходу. Здесь остается Костя с Гаретом. Это – их испытание.

Выстоять против двух сотен улепетывающих всадников двум бойцам невозможно. Но закрыть за ними узкий проход, не давая беглецам вернуться в долину, вполне по силам. Если Бог на их стороне, конечно. Эту фразу Аурелиен повторил дважды, после чего, прищурившись, долго всматривался в лицо собеседника. Рассчитывал увидеть сомнение или испуг? Зря!

Малышев разве что не насвистывал.

Он забил все три магазина винтореза, проверил патроны в револьвере.

В то, что сельджуки дрогнут от шума двух десятков латинян, Малышев не верил. Помнил, как рубились кочевники под стенами Никеи и под Дорилеей. Не должны такие запаниковать от шума. И с рыцарем он препирался, требуя возвращения в отряд, изрядно лукавя. Решаться франки выйти против сотен кочевников, он христианам, конечно, поможет. Но даже если франков вырежут в этой авантюре, то проход вот же, рядом. Лошадей не забрали, так что можно свалить незаметно.