Третья стихия - Мария Симонова Страница 42

— Теперь все медленно, я повторяю — медленно! — достали оружие и бросили его на пол! — продолжал распоряжаться майор.

Михаила его распоряжения не касались, ведь оружия у него не было. Кроме того, Михаил, не отличавшийся отменной реакцией, все же предчувствовал нечто в этом роде и поэтому немедленно занялся исправлением своей ошибки, то есть самоликвидацией из отеля вместе со своей группой. Пока позади него трое каторжников медленно избавлялись от оружия, он уже вновь стал единым целым со своим внутренним Проводником и не только нащупал межпространственную дорожку, но и приступил к осуществлению коварной мести майору Барни, торжествующему уже легкую победу, ради которой ему не пришлось даже вылезать из-за стойки.

Михаил вновь, как в первый раз, простер зону своего влияния на весь зал, прихватил своих попутчиков и, крикнув мысленно Карригану: «Владимир, помогай!» — двинулся вперед по открытой лишь ему дороге. Позади стукнулись глухо о ковер три брошенных лазерника, а в следующий миг розовый холл полностью очистился от слуг закона — Михаил, по сути, выдернул из-под них отель, унеся его с собой в базовую реальность. Так что все «синие береты», лишившись помещения, вместе со своим начальником, лишившимся облюбованной им стойки, должны были оказаться на свежем воздухе посреди пустыни. Правда, где-то там поблизости в пустыне находился их полицейский катер, так что смерть от холода и голода им не грозила.

Куда ведет новая дорога, Михаил не знал. Он уже понял, как выводить отряд в желаемое место, вся загвоздка была в том, что он пока еще не знал здешних мест и не представлял, чего ему надо желать. И хотя среди его «ведомых» опять имелся Странник — Бол Бродяга, но тому было все равно, в какой из декораций искать противоядия от своего редкостного недуга.

С каждым шагом становилось все очевиднее, что дорога попалась на сей раз какая-то сомнительная: туман за окнами как будто бы сгущался и все более темнел, и с самим отелем происходило что-то неладное: зал неуловимо изменялся, чем далее, тем больше, становясь постепенно совершенно неузнаваемым. Менялся также воздух — Михаил мог бы поклясться, что воздушная субстанция, снабжающая кислородом его легкие, быстро и прямо-таки катастрофически уплотняется. Повернуть назад он не мог, свернуть в сторону — тоже: никаких тропинок от этой дороги не ответвлялось. Так что ему ничего не оставалось, как идти по ней вперед при молчаливой поддержке Карригана и возможно — Бола Бродяги.

В конце пути Михаил отказывался уже узнавать помещение и не понимал, как он умудряется дышать. Пелена за окнами если и растаяла, так то, что после нее осталось, оказалось не лучше: в распахнутых окнах плавала слоистая сине-зеленая муть. Казалось, он нашел место, точно соответствующее его, теперешнему настроению: хмарь, муть и неопределенность.

Опустив с облегчением свой нелегкий груз. Михаил обернулся и тут окончательно утратил ощущение реальности происходящего: позади него стояла бригада натуральных утопленников с горящими глазами. Все они были узнаваемы, как узнаваем человек по портрету сюрреалиста, отождествляющего мир со склепом, а людей в нем, соответственно, — с мертвецами, ведьмами и вампирами. Цвет лиц попутчиков представлял смесь оттенков в синей гамме — от бирюзы до ультрамарина. Волосы у всех сильно отдавали в зелень. Но главное их глаза: какого бы цвета они ни были в реальном мире, сейчас они светились ровным голубоватым светом. Взгляд Михаила задержался на Илли. «Ох, девочка!.. Тебе сейчас в зеркало нельзя смотреться!.. Кондратий ведь может хватить, если без подготовки…» Хотя… Новый имидж ведьмочки в какой-то мере ей даже шел. Рейчел в обличье русалки без сомнения похорошела. В отличие от Бельмонда или Попрыгунчика. Бедняга Фредди напоминал этакого неряшливого упитанного вампира, а Попрыгунчик смотрелся его антиподом — вампиром отощавшим. На брата, Карригана и Седого без содрогания смотреть было вообще невозможно: троица зомби, покинувших уютные склепы, чтобы поохотиться за свежим мяском. Наверняка и сам он выглядел теперь не лучше, хотя желание покусать окружающих у него пока не возникало — и то хлеб.

Оцепенение слегка отпустило Михаила лишь при взгляде на Бола Бродягу: каждая отдельная запчасть Бола обзавелась маленькими плавничками и рыбьим хвостиком, так что Бол, в отличие от остальных, выглядел в новом неожиданном образе довольно забавно — он походил на самодвижущийся аквариум.

Команда хранила растерянное молчание, оглядывая в смятении друг друга и помещение, отделанное в прошлом, кажется, розовым кедром. Сейчас отделка зала напоминала бурый мшистый капролит, то есть окаменевшие экскременты. Светильники превратились в причудливые образования, вроде шарообразных мочалок, почему-то продолжающих светиться. Стойка с креслами сохранились, однако видоизменились и поросли мхом, так что входить с ними в тактильный контакт не возникало ни малейшего желания.

— Батюшки, да что же это?.. — первым подал голос упитанный вампирчик Фредди А. Бельмонд, протянув синюшную руку в направлении своей любимой стойки.

— Бред какой-то, — вякнул из-за его спины тощий вампир и, нервно хихикнув, повалился в ближайшее мшистое кресло. Валился он как-то плавно — слишком густой, как будто сжиженный воздух чуть замедлял движения, лишая их резкости.

— Вот так приехали!.. Ну, Мишка, ты даешь! — произнес натуральный зомби Петр, наклоняясь к полу за своим лазерником. Но на пятнистой поросли, заменившей ковер, ничего не лежало: Михаил, похищая в очередной раз недвижимость, не позаботился захватить в сеть брошенное оружие, и все три лазерных пистолета остались лежать в чистом поле по соседству с облапошенной группой захвата.

— Да вы не волнуйтесь так, — донеслось со стороны аквариума-Бола. — Это реальность такая метаморфозная. Третьего рода. Когда вернемся, все станет на свои места.

— Что значит «третьего рода»? — живо встрепенулся тощий вампир, он же — Попрыгунчик. — Я вас правильно понял, что существуют еще какие-то «первый» и «второй» роды?.. Рода?

— Ну да, разумеется, — согласился Бол. Михаил нашел глазами в аквариуме рыбку-рот и увидел, как она удлиняется, растягиваясь в улыбке. Наверное, Болу показались забавными люди, ничего не смыслящие в декорациях и рискнувшие по ним странствовать. Он, конечно, объяснил бы им разницу между родами реальностей, как и ему когда-то в детстве в первый раз ее объяснили, не раздайся в этот момент стук в дверь. Стук был уверенным и каким-то официальным.

Ведьмы, вампиры и зомби тревожно переглянулись. Тот из них, что недавно еще был Петром, сплюнул себе под ноги и проворчал, засовывая руки в пустые прожженные карманы:

— И здесь начинается!..

В дверь еще раз настойчиво постучали. Бельмонд, окинув молчаливую компанию светящимся взглядом вампира, загнанного на солнцепек, произнес:

— Кто там?.. — Ответом был новый угрожающий стук, на сей раз уже долбили кулаком.

— Войдите, не заперто!.. — испуганно пропищал Бельмонд.

После его разрешения дверь распахнулась. В холл вступили один за другим четыре вооруженных утопленника в черных бесформенных балахонах и с ними один понурый, безоружный водяной — маленький старичок с всклокоченной бородой и волосами цвета зеленки. Утопленники держались по-хозяйски, старичок-водяной смотрелся в их окружении приговоренным преступником, ведомым на эшафот. Вошедший первым шкафообразный упокойник остановился перед Михаилом и произнес с сильным гортанным акцентом, однако по-русски и вполне понимаемо: