Романов. Том 1 и 2 - Владимир Кощеев Страница 43

Юрий Владимирович Долгоруков продолжил молчать.

— Этого, конечно же, мало, — выдержав паузу, произнес государь. — Первое похищение действительно почти сработало, и кто-то умный решил его повторить. И в это же время твой отряд возвращается. Но не как положено в Москву на реабилитацию, а почему-то в Казань. И какое совпадение, что их отъезд из Казани в столицу совпадает день в день с нападением на княжну Романову.

И снова ничего не сказал Долгоруков.

— Я все понимаю, Юра, — произнес царь проникновенным тоном. — Романовы многим поперек горла, каждый хочет мне свою дочку подсунуть, не впервой царю на Руси повторно жениться. Но ты перешел просто все границы. Так нагло себя вести ни одна тварь из Свободной партии себе позволить не может. Вон, Николаев до сих пор поет в камере, кто его поддержал, какую защиту обещал. Но ты просто… Юра, ну мы же с тобой родня! Как ты руку поднял на собственную кровь? Как ты сыну своему в глаза смотришь по вечерам, когда целуешь его на ночь, а?!

— Если мы с тобой родня, царь, — подняв голову, заговорил Долгоруков, — то почему ты ни к кому не прислушался?! Твоя супруга уже доказала, что не может родить, а ты ждешь чуда, что наследник тебе на голову свалится? Да если бы Романова родила, мы бы все встали как один, защищая ее!..

Царь жестко усмехнулся.

— Ну вот теперь ты не врешь, Юра. Теперь действительно веришь в то, что говоришь, — холодно произнес он. — Но ты поднял руку на мою жену, похищал детей князя, который обеспечивает царству четверть бюджета, ты приказал убить подчиненную, исполнявшую твой приказ. Скажи мне сейчас, Юра, что еще я должен узнать о тебе, прежде чем законно казню?

— Я великий князь! — с возмущением воскликнул Долгоруков.

— Ты предатель, — покачал головой царь. — И в полночь я обнародую все, что у меня на тебя есть, Юра. Никто тебя не поддержит, от тебя даже этот бесполезный совет рода отвернется. Ты перешел черту… — он взял паузу, глядя на родственника с сомнением. — Или думаешь, патриархи Рюриковичей скажут, что ты имел на то право? Да они первыми станут клеветать на тебя, лишь бы я не вскрыл их делишки. И еще повесят на тебя же свои прегрешения, чтобы отмыться.

— Ты… — выдохнул великий князь. — Будешь судить меня?

— Конечно, буду, — уверенно кивнул государь. — Каждый житель Русского царства должен на твоем примере увидеть — закон превыше всего. И не важно, кто его нарушает — все ответят перед законом. На том стояло, стоит и будет стоять царство Русское.

— Государь…

— Я дам тебе время до полуночи, — кивнул Михаил II. — Этого времени хватит, чтобы подать в отставку и попрощаться с семьей. Естественно, ты будешь не один, за тобой будет следить моя гвардия. А потом тебя отведут на мой суд. Свободен.

Долгоруков медленно поднялся из кресла. Его шатало, великий князь был бледен, но держался. Когда же он покинул кабинет в сопровождении пятерки кремлевских охранников, оставшийся один царь включил видео, уже смонтированное для монарха. На правой половине экрана появлялись личные дела членов спецотряда ЦСБ, а на левой — их трупы в мешках Романовых.

— Совсем уже страх потеряли, — хмыкнул государь, и на дисплее появился командир, лишенный головы. — А мальчик-то у нас зверь…

* * *

ЦГУ. Княжич Романов.

Александр Вадимович Сковородин вел третье сегодняшнее занятие. В аудитории собрались все наши группы, так что народа было полно.

— Каждый год на первом курсе я слышу один и тот же вопрос: зачем нам, «настоящим» ученым, такой бесполезный предмет, как философия?

Преподаватель обвел аудиторию взглядом и улыбнулся.

— А дело в том, дорогие первокурсники, что все ваши «настоящие» науки и выросли из философии. Если говорить совсем уж откровенно, то мой предмет — самый для вас важный. Именно от того, как глубоко вы проникнитесь философией, зависит, кем вам в итоге быть — вечным лаборантом, который не способен работать без четких инструкций старшего, или тем гением, который докажет, что невозможное — возможно.

Пока никто ему не возражал, и я заметил, что первый курс заинтересовался.

— Итак, возьмем простой пример для наглядности, — объявил Александр Вадимович. — Человек — создан по образу и подобию божьему, так учит нас Библия. Человек — это вершина естественной эволюции, утверждают некоторые ученые. Сама постановка этих двух умозаключений на первый взгляд кажется не связанной между собой, но если открыть священные тексты, а за ними — летописи, мы увидим, как вершина эволюции повторяет за Богом, создавая и дорабатывая уже имеющееся, то есть становится Творцом. Никто ведь еще не нашел дерева, на котором бы росли колеса, верно?

Кто-то хмыкнул в аудитории, и преподаватель продолжил.

— Да, верно, — сказал он, махнув в сторону нарушителя тишины рукой. — С одной стороны, это кажется смешным. Не растут на деревьях колеса. Но с другой из дерева колесо можно сделать. Так и где здесь противоречие? Забегая вперед, чтобы не возникло вопросов, я уточню свою точку зрения: человек — это вершина эволюции, которая тоже является частью задумки или плана. Как ребенок, который от рождения не умеет ходить, так и человек изначально не был готов к своей собственной эволюции. Но когда впервые появился вопрос «что такое человек», родилась философия. Разумеется, она не была такой, как сейчас. Но задавая вопросы, философия определяет задачи. И только с этими задачами, которые поставила философия, работают остальные науки. И чем больше человек познает, тем сложнее задает вопросы философия. Кому непонятно, что я сейчас сказал?

Но никто не признался, даже если ему и было неясно.

— Хорошо, тогда я продолжу, — энергично кивнул Сковородин. — В последнее время все практически забыли о теории сверхчеловека. Я неспроста говорю о таких вещах, как творчество и эволюция. Эти два фактора, объединяясь, создают прецедент, когда естественная эволюция уже окончена и переходит в раздел творчества. Мы уже не меняемся так кардинально, как это было с первыми рыбами, выбравшимися на берег, но уже пересаживаем органы. Кто-нибудь слышал об операции доктора Сайто Иоши?

Сидящая рядом со мной Виктория подняла руку.

— Представьтесь, — кивнул философ.

— Морозова Виктория Львовна, — назвалась та. — Речь идет об операции по пересадке головы одного человека другому.

— Все верно, благодарю вас, студентка Морозова, можете садиться.

Он дождался, когда она вернется на место, и продолжил.

— Итак, мы достигли того момента, когда вплотную подошли к возможности пересадить голову. И при этом так, чтобы пациент выжил. Для этого уже недостаточно удара каменным топором и нитки из растительного волокна. Философ ставит вопрос: как человек думает? И вот уже хирургия вскрывает черепа, изучает строение мозга, а вместе с тем меняет оборудование на все более и более точное. Нам ведь недостаточно просто вскрыть черепную коробку и сделать рисунок красной ягодой на стене, нам требуется наблюдать в реальном времени. То есть только для того, чтобы заглянуть внутрь человека, не убив его, мы развили плеяду смежных дисциплин, построили заводы, запускаем спутники в космос и создаем настолько тонкие пинцеты, что они позволяют оперировать клетку. Одну-единственную клетку, господа! И все это родилось из одного вопроса: «как человек думает?». Прониклись серьезностью философии?