Олег. Путь к себе - Сабина Янина Страница 44

– Я бы не хотел, чтобы вы подумали, что я какой-нибудь святой. Мы тут все обычные люди, которые поклялись соблюдать заповеди Божьи и почитать Бога. Конечно, такая трапеза у нас не каждый день, но и в пост наша кухня готовит сытные и полезные блюда, чтобы у братьев были силы на совершение своего ежедневного подвига.

Он разлил по бокалам вино.

– Выпьете? Изредка вино пользительно.

Я взял в руки бокал, и смотрел, как наполненная на треть темно-алая жидкость искрилась в свете хрустальной люстры, свисающей над столом. Давно я не пробовал вина, должно быть с того самого злосчастного дня. Мне вдруг вспомнилась Фёка, Клео, я судорожно сглотнул и залпом выпил вино. Отец Фивий удивлённо посмотрел на меня, чуть пригубил бокал и поставил на столик.

– Надеюсь, вы не алкоголик? – улыбаясь, спросил он.

Я отрицательно качнул головой.

– Ну, хорошо, покушайте, берите все что хотите, не стесняйтесь.

Я взял кусочек сыра, понюхал его. Восхитительный аромат.

– Да, – покивал, словно читая мои мысли, отец Фивий, – сыр отличный! И заметьте, мы сами его делаем, так что такой сыр у нас не редкость.

Несколько минут мы ели. Я почти забыл, что нахожусь в монастыре, с наслаждением пробуя каждое блюдо, но чувствуя на себе испытывающий взгляд монаха, не мог побороть крутившиеся в голове мысли: «Что ему от меня надо? Что он хочет?», – но отгоняя их на потом, наслаждался едой и вином.

Наконец Фивий вытер салфеткой губы и руки, и откинулся на спинку дивана. Я последовал его примеру.

– Ну-с, теперь можно и поговорить.

Я молчал, выжидающе посматривая на него.

– Вас должно быть интересует, – продолжал он, – что это за условие, которое позволит мне снабжать вас достойными продуктами? Так я отвечу! – эффектная пауза повисла в воздухе. А я обратился весь во внимание, какой же дурак откажется от хорошей еды, и, возможно, даже от вина. Должно быть хоть какие-то удовольствия от жизни и тут.

– Всё очень просто, вам нужно просто постричься в монахи.

Я вздрогнул и удивлённо уставился на него.

– Как в монахи?!

– Именно, друг мой, – сыто поглаживая живот, сказал он, – как видите, жизнь монаха не есть голодная жизнь. Монахи отнюдь не аскеты. Нет, конечно, есть аскеты и среди монахов, но это в других, строгих, в чёрных монастырях. Мы же стараемся создать для сподвижников Божьих достойные условия. Главное для нас – слово и дело Божье, и не одно суровое угнетение плоти, которое выражается в обете безбрачия.

– Вы хотите сказать, что в монастыре все монахи питаются вот так, как вы?

– Ну, не все и не всегда, – уклончиво ответил отец Фивий, – а только те, кто доказали, что они достойны такой Божьей Благодати. Конечно, те, кто только встал на путь инока, должны пройти путь испытания и доказать свою верность Богу, в том числе и отрицанием земных благ. Однако я думаю, что вам ничего доказывать не нужно будет. Мы в курсе, что у вас перед ссылкой был последний уровень социальной ответственности, значит, общество по достоинству оценила ваши заслуги, и церкви нет надобности в них сомневаться. Поэтому я могу ходатайствовать, чтобы вы заняли одну из высоких должностей в нашем монастыре. Она даст вам и интересную работу, не исключено даже по специальности, а уж никак не косца, – Фивий подмигнул мне, – и достойное содержание. Можете не сомневаться. К моему голосу, голосу старшего помощника настоятеля обязательно прислушается отец Окимий. Тем более что он сам в вас заинтересован. Кроме того, постриг не всегда является пожизненным, и вы сможете уйти в мир после окончания ссылки, если захотите, конечно.

– Да, но, – я растерянно смотрел на Фивия, – как же это возможно? Я же ссыльный и у вас, как вы упоминали, есть договор, где написано, как я должен содержаться? Разве возможно его нарушить?

– Совершенно невозможно, вы абсолютно правы! Но мы и не будем его нарушать! – улыбнулся Фивий. – Одним из его условий является то, что если ссыльный раскается, проявит себя достойно и изъявит желание остаться в монастыре, приняв постриг, то договор может быть расторгнут, а ссыльный, принимая постриг, становится монахом, и уже обязуется выполнять Устав монастыря.

– Во-о-от оно как!

– Именно! Теперь только от вас зависит, измените ли вы своё положение или оно останется прежним.

– А, извините, вам зачем, чтобы я стал монахом?

Фивий улыбнулся.

– И потом, вы сказали, что я смогу работать по специальности, а это предполагает использование специального инструментария. Не значит ли это, что я смогу работать в обсерватории даже вопреки желанию отца Окимия? Ведь это он решает, насколько я понял, когда я буду готов, чтобы допустить меня к оборудованию обсерватории?

Фивий помрачнел.

– Конечно, слово настоятеля монастыря – закон для всех нас. Однако, будучи монахом у вас будет бесконечно больше прав заниматься тем, к чему у вас есть склонность. И потом, к нашему глубокому прискорбию, отцу Окимию уже много лет, и он слаб здоровьем. Дни его походят к концу, и как любой из нас, кто ходит под Богом, он может предстать перед Господом нашим в любой момент. Кто тогда сможет продолжить его дело? В монастыре, к сожалению, таких талантов нет. Вы же сможете достойно продолжить его работу, даруя радость его сердцу и в ином мире. Даже если отец Окимий сейчас ошибается в ваших благих намерениях, будьте уверены, что я глубоко чувствую их, и если Господь сподобит меня, доверив моим плечам огромную ношу ответственности за наш монастырь, то иной кандидатуры руководителя монастырской обсерваторией нет и не будет. Вся бесценная техника и ваше время будет исключительно в вашем распоряжении. Не мечта ли это любого учёного? Я предлагаю вам покровительство, думаю, принять его в ваших интересах.

Кровь бросилась мне в лицо:

– То есть вы мне предлагаете постричься в монахи и ждать смерти отца Окимия, чтобы занять его место в обсерватории?

– Ну почему же ждать? Это только в исключительном случае, если отец Окимий откажется сейчас принять вас в обсерватории как брата. Согласитесь, это его право. Однако даже при таком раскладе событий, вы не останетесь в накладе. Я, как ваш духовник, с подвигнувший вас на постриг, смогу всецело содействовать тому, чтобы вы занимались любимым делом уже сегодня. Должность библиотекаря отдела научной литературы у нас вакантна. Мы давно хотели создать прекрасное хранилище для специализированных книг. И я бы смог предложить вам эту должность в качестве подвига монаха. Это тихое спокойное, отнюдь не обременительное место, где вы сможете изучать научные труды, заниматься наукой, всем, что вам интересно, и с полным доступом к интернету, – отец Фивий замолчал, выжидающе смотря на меня.

Предложение Фивия было настолько неожиданным, что я растерялся. Мысли метались. С одной стороны, всё, что он говорил, было разумным. Неизвестно, когда настоятель допустит меня в обсерваторию, да и допустит ли вообще. Возможно, я так и проведу три года ссылки подручным Герасима. А тут довольно комфортные условия. Три года пережду и уеду. Но согласиться на постриг для меня было равнозначно предательству самого себя. Мне, как атеисту, не только глубоко чужды религиозные обряды, но, если смотреть правде в глаза, они были просто омерзительны в своём фанатизме. И то, что умирает девочка Аня, я скорее обвиню фанатиков – церковников, чем некий несчастный случай.