Галактический блиц - Константин Мзареулов Страница 44

Дунаев с грехом пополам добился повиновения планет Толимана и Проксимы, причем в последних битвах погиб непобедимый полководец Отто Хохт — друг и соратник Звездного Дракона. На покоренных мирах Дунаев провозгласил Империю Центавра, посадив на трон своего старшего сына Фердинанда, прослужившего всю войну в комитете пропаганды.

Сегодня неправильная сфера поперечником около полусотни светолет, именуемая Центральной Зоной, включала 15 обитаемых планет в 11 звездных системах, разбитых на 8 государств, многие из которых продолжали враждовать. Земля контролировала Солнечную систему, а также окрестности Сириуса, Лаланда 8760 и Эпсилон Индейца, прежней метрополии условно подчинялись также обитатели Эпсилон Эридана и Летящей Барнарда. Всего в зоне влияния Солнечной Федерации оставалось почти сорок планет, большей частью непригодных для жизни, а потому представлявших интерес лишь в качестве источников сырья.

Через несколько лет после финальных сражений уцелевшие государства с грехом пополам зализали военные раны. Настиарна тоже оправлялась, хотя главные миры Лебедя после рейдов Дунаева и Зоггерфельда покрылись толстым слоем радиоактивного пепла. Самые толковые политики новых элит внезапно сообразили, что надо срочно восстанавливать боевые флоты. И тут выяснилось, что поствоенные псевдодержавы не способны строить большие корабли.

Кораблестроительную индустрию человечество создавало на протяжении двух предыдущих веков. Сотни частных и государственных предприятий, рассредоточенных по большинству обитаемых миров, добывали сырье, синтезировали специальные материалы, производили агрегаты и детали к ним. Окончательная же сборка осуществлялась на гигантских верфях в системах Солнца, Фомальгаута и Дзеты Большой Медведицы. После гражданской войны эти заводы оказались разделены внезапно возникшими границами, причем ни одному государству не достался полный набор предприятий, позволявший строить корабли старших рангов.

Земля, Венера и Меркурий производили броню, некоторые спецматериалы, нейротехнику и малокалиберную артиллерию. Ниневия в системе Эпсилон Эридана выпускала двигатели всех типоразмеров, но немалую часть комплектующих требовалось ввозить из независимых деспотий Северной Зоны. Семпер, планета-изгой, вращавшаяся вокруг Дзеты Большой Медведицы, помимо верфей контролировала ядерный синтез сверхпрочного мезовещества, в атомах которого электронные оболочки замещались мезонными облаками. Империи Центавра достались ремонтные комплексы, а также заводы, на которых строились межзвездные парусники и отливались корпуса любых размеров, но не было источников мезовещества. Дофин в системе Лаланд 8760 выпускал реакторы, Фомальгаут мог строить легкие корабли и пушки средней мощности, а Тау Кита — малые корпуса, межпланетные корабли и орудия главного калибра с дальнобойностью до 0.1 светового года.

Договориться о кооперации, — чтобы строить корабли совместными усилиями, не удалось: никто не хотел вооружать вчерашних и, возможно, завтрашних врагов. Правители и военачальники предпочли остаться без современного оружия, лишь бы не передавать свою технику соплеменникам.

С грехом пополам Земля и другие миры подремонтировали старые корабли и наладили производство легких боевых единиц — фрегатов и торпедоносцев. Мезовещество добывали на «звездолетных кладбищах» — на местах сражений оставались неисчислимые мегатонны обломков. Диктаторский режим Тау Кита понастроил множество крепостей с тяжелыми пушками, так что система стала неприступной.

Лишь в прошлом году загадочный маршал Герб сумел уломать себе подобных. Семпер поставил слитки мезовещества, Тау Кита — орудия, и верфи Фомальгаута начали монтаж серии тяжелых крейсеров. Системы управления каким-то образом закупили на Земле, двигатели заказали фирмам Венеры и Ниневии. Сохранить сделку в тайне, конечно, не удалось, и напуганная такой активностью Настиарна двинула флот на Фомальгаут. Отразить это вторжение оказалось нечем. Впрочем, Тантра и Мантра — населенные людьми планеты Фомальгаута — пока держались. В этой системе хватало пушек таукитянского производства.

Пассажиры героически сражались со скукой, прочно удерживая позиции в буфете. С двумя попутчиками Варонг общался еще в космопорту Венеры. Рослый рыжебородый комиссар криминальной полиции Роберт Пафнутьев и торговец медицинским оборудованием Карлос Ривьера держались вместе и резались в «подкидного полковника». Кроме них, сидели за карточным столом оба проционида, штурман Петренко — худой землянин средних лет, и единственная на борту дама — довольно привлекательная крашеная блондинка по имени Лейли Кришнавати.

Не требовалось большого ума, чтобы понять: Ривьера и Пафнутьев шулеруют, поставив себе целью пощипать Буркама Книоса, причем они были близки к цели. Молодой проционский князь, озверев от свойственного варварам азарта, раз за разом бросался ва-банк, швыряя на стол крупные купюры, и явно не мог сообразить, куда уплывают его деньги. Остальные проигрывали по мелочам, а Лейли вовсе пасовала сразу после раздачи. По ее томным взглядам нетрудно было понять, что девицу интересовал только князь — известно же, что аборигены Лемонда весьма падки на землянок.

Впрочем, в данный момент князю Буркаму не было дела до сомнительных прелестей Лейли. Когда суммарный выигрыш пары шулеров перевалил за четвертую тысячу, проционид грозно брякнул:

— Неохота за наличными в каюту ходить. Ставлю расписку на две тысячи.

— Играем только на живые деньги. — Ривьера скалился, покачивая головой. — Знаем мы цену таким распискам.

Князь принялся выкрикивать смехотворный бред о чести аристократа из древнего уважаемого рода и даже пригрозил: мол, еще попадете на мою планету. Презрительно фыркнув, громадный Пафнутьев привстал, поигрывая плечами. Проционид правильно понял намек, пробормотал: «Завтра доиграем» — и встал из-за стола. Ухмыляясь, комиссар полиции насмешливо произнес вполголоса:

— Если не ошибаюсь, самые древние дворянские роды Лемонда насчитывают около сотни лет. Именно тогда наша экспедиция научила дикарей пользоваться огнем и колесом.

Князь благоразумно промолчал: Пафнутьев был выше него на две головы и шире в плечах, а Карлос Ривьера загадочно поигрывал большим складным ножом. Обиженно насупясь, Буркам налил себе стакан коньяка и стал пить большими глотками.

Второй проционид направился к выходу. Антонио припомнил, что пернатого зовут Кахур Баттоц, а устремившегося следом землянина — Бертран Лонг.

— Не убегай от разговора! — нервно вскричал Лонг. — Мы должны решить этот вопрос.

Кахур пожал плечами, мелкие перышки на его лице задрожали в оскорбительной улыбке.

— Я давно все решил, — сказал проционид.

— Не желаешь побеседовать спокойно?

— Ты возбужден, а я хочу спать.

Кахур вышел. Худой и сутулый Лонг свирепо стукнул кулаком о переборку и скривился от боли. Потом подошел к бару, сел подальше от князя, опрокинул подряд три порции текилы и выбежал из салона.

— Пахнет мордобоем, — со знанием дела хохотнул Петренко. — Давай-ка, парень, делить выигрыш.