Цейтнот - Роман Папсуев Страница 45

– Артефакты? – перебил Толя.

Да, он рассказывал мне о том, что в прошлый раз Белый Король первым делом отправился на поиски потерянного в сельве Жезла…

– Именно, – кивнул Игрок. – Магические предметы, которые смогут увеличить силу Фигур. После того как Белые обеспечат свои позиции, они начнут готовить армию, вербуя новых Пешек. На первоначальном этапе им запрещено публично заявлять о своем присутствии на Доске. Им запрещено открытое вторжение, которое может привести к гибели всей Доски. То есть им запрещена открытая конфронтация с миром обывателей, поскольку это противоречит и моим интересам, и интересам Белого Игрока. До тех пор пока на Доске находятся Черные Фигуры, Белые обязаны действовать скрытно.

– Логично, – заметил Король, – учитывая то, что Белому не нужна безжизненная Доска.

– Совершенно верно. Таким образом, вам следует ожидать тихого вторжения, которое может занять весьма большой отрезок времени, своего рода ассимиляцию. Впрочем, я бы не рассчитывал на то, что Белые станут вас щадить. Время для них так же важно, как и для вас. Но какие именно средства будут использовать Белые для установления своей власти на Доске в будущем, мне неизвестно.

Толя потер лоб, задумавшись.

– Сколько у нас есть времени? – наконец спросил он.

– У вас его нет, – резко ответил Игрок. – Вы должны действовать немедленно.

Король кивнул.

– У меня еще имеются вопросы по Правилам.

– Задавай.

– О каких Правилах я не знаю?

Игрок нахмурился.

– Ты прав, вас к подобной Игре не готовили. Хорошо. Вот основные Правила Игры после полноценного Прорыва, чтобы ты был в курсе. Помимо того, что я уже тебе сообщил, есть еще несколько положений, которые, возможно, осложнят тебе жизнь, а может, наоборот – помогут.

Толя сложил руки на груди и, набычившись, смотрел на нашего повелителя.

– Во-первых, ваши приборы вскоре перестанут работать. Это будет продолжаться трое суток.

– То есть как? – не выдержала я. – А как же мы будем следить за Белыми?

– Раньше мы могли следить за прорвавшимися Фигурами противника, – поддержал меня Толя, впрочем, не очень уверенно.

Причина его сомнений стала мне понятна после резкого ответа Игрока:

– Раньше на Атле не было полноценного разгрома Черных позиций. Раньше вы допускали лишь частичные Прорывы, которые не считаются окончательным проигрышем в Партии.

– Ясно, – горько проронил Толя, отворачиваясь.

– Второе Правило, о котором вам следует знать, – продолжал Игрок, словно зачитывал диктант: – Белые самостоятельно определяют свою стратегию поведения на Доске после Прорыва. У них есть трое суток, чтобы закрепиться на Доске, после чего их местоположение открывается оставшимся в живых Черным. Если Черных на Доске не осталось, Доска объявляется Белой.

Это-то как раз понятно… Игрок невозмутимо продолжал говорить:

– Черные самостоятельно определяют свою стратегию на Доске после Прорыва. У них есть трое суток, чтобы вернуться на исходные позиции и подготовиться к новой Партии. Неработающие приборы слежения не являются решающим фактором в стратегии обороны, поскольку возможны и другие способы наблюдения за Белыми.

Толя поднял голову и прищурился.

– Думай, – кивнул Игрок. – Еще вопросы есть?

– Да, – горько ответил Толя. – Что, черт побери, нам делать?

– Ты знаешь, что вам делать, – ответил Игрок, и я с удивлением отметила, что Толя сильно помрачнел, услышав слова повелителя. – Ты уже давно это знаешь. Удачи.

Проекция вытянулась и исчезла в центре пентаграммы. Толя сел в кресло рядом со мной и вздохнул.

– Что ж, все не так плохо, как я думал, – сказал он, стараясь придать голосу бодрость.

Ну, конечно. Все просто замечательно…

– Полный набор Фигур, Толя, – напомнила я. – А если два Прорыва – то два набора Фигур.

– Кстати, ты обратила внимание, что Игрок не ответил на мой вопрос о Прорывах? – спросил он, словно не услышав меня. – Может, все-таки австралийская Партия не проиграна?

Я покачала головой.

– Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. Игрок просто не имел права информировать тебя о ходе Игры на данном этапе.

– Это верно, – кивнул Толя, вскакивая и потирая руки. – Но надежда умирает последней, ты же знаешь. Так что давай-ка попробуем связаться с группой Скафа.

«Лакаб? Лакаб!»

Я добавил энергии, края овала задрожали, будто от натуги. Ничего. Уже пять минут вызываю, но нет и намека на реакцию. Даже человек без сознания посылает в эфир ментальный сигнал, но я ничего не мог обнаружить. Пустота. Я шепотом выругался и погасил портал. Реджи сидела рядом, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди.

– Нет? – спросила она.

– Как и со Скафом, – устало произнес я, создавая сигарету. – Никакого ответа. Либо они до сих пор на закрытой Клетке, либо…

Двое суток держать Прорыв? Невозможно.

– Попробую вызвать Оксану, – наконец сказал я, повертев сигарету в руках.

– Помочь?

– Пока не надо, сил достаточно. – Я закурил.

– Знаешь, – вдруг медленно проговорила Реджи, – Леша мне сказал, что он чувствует – Степан жив, и кто-то из группы Скафа тоже.

Я замер, уставившись на Королеву.

– Ну и что? – недоумевая, спросил я.

Она поджала губы и пояснила:

– Еще в Бразилии он почувствовал, что Доска меняется. Я тогда списала его тревогу на посттравматический стресс. Но, когда ты мне сообщил о том, что мы проиграли две Партии, я по-новому взглянула на ситуацию. Мне кажется, что в Алексее просыпается дар ясновидения.

Я фыркнул.

– Реджи, не говори глупостей. Мало ли что это может быть. Ясновидение не дано даже нам, Высшим Фигурам, что уж говорить о Пешке. Кроме того, не забывай, что я лично проводил процедуру Пробуждения и точно помню, что способностей к ясновидению я в Алексее не обнаружил.

Реджи пожала плечами.

– Как скажешь, – спокойно согласилась она. – Просто я подумала, что это может заинтересовать тебя.

– В настоящий момент меня интересует, что стало с группой Скафа, – ответил я, нервно потушив недокуренную сигарету.

Я вновь создал овальное окно связи и сосредоточился. Снова и снова я посылал в пространство призыв, но безуспешно. Оксана не отвечала, как не отвечали Скаф и Лакаб. Но еще оставался Егор, поэтому я переключился на его волну и стал вызывать, в глубине души понимая, что надеяться не на что.