Осада - Билл Болдуин Страница 46

— Лысый?

— Совершенно лысый.

— Похоже, это он и есть. Так вы с ним встречались?

— Он на днях зашел ко мне в офис, — слегка нахмурилась Марша, — принес какое-то приглашение… как раз на сегодняшний бал, кажется. Оставил его у моего секретаря. Я заметила его, когда он выходил — уж очень он большой. С чего это ему вздумалось разносить приглашения?

— Не знаю, право, — подавив стон, ответил Брим. Он и, правда, не знал, но мог догадаться.

— Как бы там ни было, — продолжила Марша, — я была бы не прочь выбраться из этого шумного зверинца. Вы на глайдере?

— Так получилось, что да, — улыбнулся Брим. — Но не захотите же вы меня покинуть, раз уж я здесь?

— Нет, если вы сами не захотите быть покинутым. Я знаю тут один прелестный кабачок — выпивка там, правда, не столь хороша, как у Орловского, к тому же не дармовая, зато там мы сможем хотя бы услышать друг друга. Ну и… там никто не станет задаваться вопросом, почему мы столько времени проводим вместе. Нигде во всей галактике не сплетничают так, как в Громкове.

— Откуда вы знаете? Может, где-нибудь в Лиге есть места и почище. Вы наверняка не везде побывали.

— Вилф Брим, вы невозможный человек. Вы прекрасно понимаете, о чем я. И мне бы очень хотелось узнать вас получше.

— Заметано, Марша Браунинг, — улыбнулся Брим. — И как же мы осуществим эту подпольную акцию?

— Я отошлю свой лимузин, а вы потом отвезете меня домой. Как вам мой план?

— Годится. Я возьму ваше пальто и буду ждать вас в вестибюле.

Через полметацикла они покинули дворец.

* * *

Широкие бульвары и великолепные особняки близ Зимнего дворца скоро сменились деловыми кварталами. Проспект Шамрай был украшен флагами, и в высоких зданиях мирно светились огни, невзирая на реальную угрозу нападения из космоса. Брим вел, а Марша указывала ему дорогу с уверенностью, рожденной пребыванием во множестве экзотических городов галактики. На ней было облегающее шерстяное пальто и крошечная шляпка-таблетка, напоминающая Бриму орудийную башню без разлагателей. Марша, даже тепло одетая, была очень красива.

— Поверните направо вон у того дома с золотым шпилем, — сказала она, показывая сквозь занесенное снегом ветровое стекло, — а потом налево, где въезд на бульвар Берсова.

Брим улыбнулся про себя. Следуя за мужем-дипломатом во все концы Империи, она стала настоящей космополиткой и почти всюду чувствует себя дома.

— Дайте мне знать, когда подъедем к Авалону, — пошутил он.

— Как вы быстро водите, — засмеялась в ответ она. — Я и не заметила, как мы вышли за пределы световой скорости.

— При такой ровной езде немудрено обмануться. — Брим свернул на въезд.

— Надо будет проехать в Турчикские ворота, — предупредила она. — Их легко пропустить. — По обе стороны улицы, сузившейся с двенадцати до четырех рядов и покрытой свежевыпавшим снегом, торчали в белой мгле громадные спиралевидные башни, соединенные друг с другом толстыми трубами и светящимися проводами.

— Куда теперь? — спросил Брим.

Глайдер миновал уже с полдюжины указательных столбиков, отмечающих главную полосу движения. Это был уже жилой район, где стояли двух— и трехэтажные домики с крутыми крышами, резными балконами и затейливыми крылечками, а вдоль улицы росли невысокие, запорошенные снегом деревья. Марша прищурилась, вглядываясь в снег.

— Езжайте помедленнее. Без фонарей — это задача нелегкая, но тут должен быть целый ряд магазинов и… точно, на следующем перекрестке сворачивайте влево и паркуйтесь, где удастся.

Брим свернул на узкую торговую улочку. Все магазины в этот час были закрыты. Старинные здания из черного камня не превышали четырех-пяти этажей, и снег подчеркивал каждую выпуклость их лепных фасадов. Но у обеих обочин, несмотря на позднее время, плотными рядами стояли глайдеры всевозможных марок.

— Вон там есть просвет, — заметила Марша. — Внедряйтесь.

Брим посмотрел вдоль улицы, тускло освещенной их фарами, — этот свет разве что пешеходов мог предостеречь.

— Зоркий же у вас глаз.

— Нам повезло. Это заведение очень популярно — и у людей, и у медведей. — Не успели они припарковаться, как на улице появились еще три глайдера, мерцая фарами, как прищуренными глазами. — Видите?

Брим смотрел на Маршу в темноте. Отопление глайдера безуспешно боролось с содескийским морозом. Даже в виде силуэта она была прекрасна.

Она, взглянув в его сторону, повернулась к нему лицом и долго смотрела на него.

— Кредитку за ваши мысли, — сказала она наконец.

— Я был бы смущен куда больше, чем на кредитку, если бы вы в них проникли, — сознался Брим, краснея в темноте.

Марша неожиданно обвила руками его шею и поцеловала прямо в губы.

— Ну что, — тихо спросила она, касаясь его носа своим, — заработала я свою кредитку?

— М-мм, — произнес Брим. — Мне думается, да — но, может быть, стоит попробовать еще раз. — Он привлек ее к себе и прижался к ее губам своими. А потом, слегка отстранившись, добавил:

— Может быть, пойдем? Пока я… э-э…

— Пожалуй, — проговорила она, поправляя шляпку. Ветровое стекло тем временем уже занесло снегом, и Брим, выйдя, ушел в сугроб по щиколотку, хотя улицу явно расчищали не более метацикла назад. Он обошел машину, дождался, когда пройдет рабочий с энерголопатой, помог выйти Марше, и они направились к двери под вывеской, исписанной старинными содескийскими буквами.

Брим открыл тяжелую дверь, и навстречу хлынула волна тепла, насыщенного запахами вина, хогга-пойи, сигарет муокко, духов и всевозможных специй. Вторая дверь открылась в шумный, освещенный свечами зал с низкими стропилами потолка и закопченными стенами, где слышался гул голосов и звон хрусталя. Но все покрывали звуки задумчивой, меланхолической содескийской народной музыки, шедшие от трех громадных струнных инструментов, называемых акьялалабами. Огромный рыжеватый медведь, весь в черном, не считая белой накрахмаленной рубашки и красной ленты на шее, с приветливой улыбкой поклонился вошедшим.

— Добро пожаловать в ресторан Гровника, — сказал он по-авалонски, оглядел зал и сверился с засаленного вида дисплеем у себя на конторке. — У меня осталась только одна кабина, но я с большим удовольствием провожу вас туда.

Брим не успел еще ответить, как Марша кивнула и сказала что-то медведю на его собственном языке, вызвав у него широкую улыбку. Метрдотель поцеловал Марше руку, еще раз поклонился Бриму, сделал знак официанту и повел гостей сквозь дымный полумрак к деревянной кабинке у стены, покрытой содескийской народной росписью — судя по всему, подлинной. В соседней загородке двое таинственных Ночных Торговцев держались за руки над бокалами с темно-красным вином, за ближним столиком четверо молодых медведей в костюмах какой-то гильдии обмывали нечто очень важное — по крайней мере для них. За столиками сидели люди, слишком занятые, чтобы обращать внимание на двух своих соплеменников, одетых скорее для придворной церемонии, чем для посещения местного кабачка, хотя бы и столь популярного, как «У Гровника».