Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев Страница 47

Оказывается, можно.

Пока гений педагогики Кавасима бродит в коридоре и с кем-то общается по телефону, Садатоши, быстро и твердо задав мне несколько вопросов по-взрослому, сообщает: хулиганка.

Причём, если у великого педагога нет серьезных травм внутренних органов или перелома ребер, то в нашем контексте хулиганка равна общественному порицанию. И профилактической беседе.

Это всё - в том случае, если преподаватель решит засветить запись. На которой я его воспитываю.

На мой вопрос, а если нет, полицейский разводит руками в том духе, что на нет и суда нет.

Кавасима из коридора возвращается неожиданно просветлевшим.

Мне это, разумеется, не нравится, потому что я рассчитывал, что ему звонят как раз из избирательного штаба.

Странно, неужели я что-то не так рассчитал?

- Пожалуйста, проверьте в базе заявления от травмированного ученика. Вернее, от его родителей, - со скрытым торжеством сообщает начальник образовательного процесса, обращаясь к полицейским. - Там более чем серьезные повреждения, а доказательства причастности Асады у меня абсолютно случайно в наличии. Сэй Нагано рискует остаться инвалидом или даже вообще не выжить.

Инспектор Садатоши бесстрастно разворачивается в сторону сотрудника прокуратуры.

Тот, в свою очередь, с таким же точно каменным выражением лица лезет за служебным планшетом:

- Есть такое заявление, - сообщает он через минуту. - Итого, пока только один эпизод.

Они с полицейскими многозначительно переглядываются.

- Ни в чем признаться не хочешь? - с нечитаемым выражением лица спрашивает меня борец с якудзой.

- Даже если и захочу, без моего законного представителя это признание не будет иметь для вас никакой ценности, - в ответ изображаю его же скуку.

- Грамотный мальчик, - говорит общественный обвинитель. - И где тебя только учили.

- У них хорошо отточенны прикладные навыки ухода от ответственности, - плещет ядом со своего места начальник образовательного процесса.

В его голосе явно слышится торжество.

Хм, интересно. А что это был за разговор такой в коридоре по телефону, что он после него вернулся просто просветлевшим?

- Господа правоохранители. - Демонстративно игнорирую горе-педагога. - Если бы я не был знаком лично с уважаемым Садатоши, и если бы по роду занятий своей семьи не был осведомлён о кристальной честности общественного обвинения в нашем муниципалитете, - приложив руку к сердцу, кланяюсь в сторону сотрудника прокуратуры, - я бы сейчас заподозрил в ваших словах, в лучшем случае, вопиющую некомпетентность.

- А в худшем? - весело вскидывается полицейский, выпрямляя спину и чему-то искренне радуясь.

- В худшем случае я бы предположил, что вы выполняете чей-то оговоренный заказ со стороны.

- Не слишком ли круто ты загибаешь? - представитель общественного обвинения по-прежнему выглядит бесстрастным, но глаза его выдают.

- Насколько я понял, вы сейчас выступали с предположением. Я позволил себе ответить ровно такой же гипотетической, умозрительной, сослагательной конструкцией.

- Поясни свою мысль, - Садатоши обращается ко мне, но при этом хлопает коллегу по спине, останавливая какую-то его фразу.

- А с какой целью вы хотите пришить мне травму Сэя Нагано? У кого-либо из вас есть медицинское образование? - смотрю по очереди на правоохранителей.

- Вопросы здесь... - начинает сотрудник прокуратуры...

- ... задают все, кому не лень, - заканчиваю фразу за него, возможно, невежливо перебивая. - Потому что вы начали с того, что это не процессуальное общение. А неформальное и, так сказать, нейтральное. Эта ваша вводная в силе? Или вы берёте те свои слова обратно?

- Так, заявляю официально. - Садатоши хлопает себя ладонями по коленям, привлекая резким звуком всеобщее внимание. - Девятое бюро токийского департамента полиции обособляется в дознании. Мы будем давать оценку случившемуся независимо, самостоятельно. - Он немного думает, затем добавляет. - В том числе, правовую оценку. Масахиро, поясни, пожалуйста, свою последнюю мысль насчет медицины. Ты же явно хотел что-то сказать ещё?

- Сколько видов кровоизлияний в мозг вы знаете? - вежливо смотрю только на инспектора полиции, игнорируя всех остальных.

Исходя из служебной принадлежности, Садатоши изображает всё ту же непоколебимую отстранённость. На самом деле, я вижу, он в гораздо большей степени испытывает любопытство.

Не нужно иметь семи пядей во лбу и четырёх десятков лет за спиной, чтобы понять: тот, кому с тобой интересно, вовсе необязательно считает тебя виноватым.

К тому же, он только что открыто заявил о том, что дистанцируется от прокуратуры. Кстати, насколько я понял местное законодательство, в случае судебного разбирательства, и его, и прокурорские выводы рассматриваются судом параллельно.

- Не знаю ни одного, - с лёгким сердцем отвечает борец с якудзой.

- Остальных не спрашиваю... начнем с того, что лично я, школьник, на своём уровне задал бы вопрос. О каком именно кровоизлиянии мы говорим? Кровоизлияние в мозг? Или субарахноидальное?

- Второе - это какое? - несмотря на предвзятую позицию, сотрудник прокуратуры задает правильные вопросы.

- Субарахноидальное кровоизлияние, оно же САК - это кровоизлияние в субарахноидальное пространство. В полость между паутинной и мягкой мозговыми оболочками. Может произойти как принудительно, так и спонтанно. Обычно - вследствие разрыва артериальной аневризмы, или в результате черепно-мозговой травмы. - Даю короткую справку по памяти.

Представитель общественного обвинения многозначительно двигает бровью.

Кавасима начинает победоносно ерзать на своём стуле.

- А кровоизлияние в мозг? - подает голос полицейский.

- Внутримозговое кровоизлияние — это, соответственно, кровоизлияние в вещество головного мозга, обусловленное разрывом патологически изменённых стенок церебральных сосудов или... дальше неважно. - Осекаюсь, потому что ориентируюсь на реакцию слушателей. - Лично для меня является принципиальным вопросом: какой именно тип это болячки приключился с моим одноклассником?

- А это важно? - словно подыгрывает инспектор девятого бюро.

- Да. Если речь идёт о САК, то здесь может быть уместным говорить о моём участии. В том случае, если будет предъявлена какая-то запись нашей драки, - абсолютно не забочусь об этикете и указываю пальцем в сторону преподавателя. - Потому что без такой записи, извините...

- Что эта запись поменяет? - сотрудник прокуратуры как будто тоже включается в игру.

- А вы на ней просто увидите меня рядом с теми, на кого я, по мнению некоторых присутствующих, бросился с кулаками.