КвазаРазмерность. Книга 1 - Виталий Вавикин Страница 47

Игровой мир, созданный в Подпространстве, распустился, загудел тысячью голосов. Саломея чувствовала, как наглые порывы теплого ветра забираются под подол воздушного платья, ласкают ноги. Пахло пшеницей. Зрелые колосья шелестели на ветру. Теплое солнце припекало. На лбу выступила капелька пота и покатилась к переносице. Никогда прежде Саломея не задумывалась о такой детализации проекта «Фивы» – в Размерности большинство физических процессов прерывались на ранней стадии интегрированными жидкими чипами и перерабатывались в энергию, здесь же энергия Квазара тратилась, чтобы воссоздать ненужные детали.

Саломея открыла глаза и огляделась. Десяток крестьян в широких рубахах, насквозь пропитавшихся потом, собирали созревший урожай пшеницы, ловко работая тонкими, похожими на полумесяцы серпами. Труд под палящим солнцем в пыльном поле показался Саломее неоправданным, лишенным смысла, но жнецы улыбались и тихо переговаривались, строя планы о запасах зерна и хвастаясь собственными рецептами выпечки хлеба.

«Чокнутые игроманы!» – скривилась Саломея. Конечно, создав определенные протоколы и схемы восприятия, в Квазаре можно было достичь реалистичной имитации материального мира, но зачем это надо? Люди так долго шли к двухуровневой реальности, создавая по крупицам КвазаРазмерность, совершенствуя протоколы нейронных сетей и жидкие чипы, интегрируемые людям при рождении в Репродукционных центрах. По-другому в современном мире не выжить – Ледник проглотит жилые комплексы, стоит лишь зазеваться ненадолго, нарушить отлаженный процесс получения и затрат энергии.

Саломея долго наблюдала за жнецами, но так и не смогла понять, зачем люди тратят черт знает сколько единиц Влияния, чтобы получить возможность вернуться в прошлое. «Да это и прошлым назвать нельзя! – возмутилась Саломея. – Вымысел, фантазия разработчиков».

Она пошла прочь, надеясь, что пыльная грунтовая дорога выведет рано или поздно к центру города. Мимо проехала пара телег, нагруженных соломой. Запряженные лошади выглядели ухоженными, расчесанными. Никогда прежде Саломея не видела этих животных, не знала об их существовании, но в игровом терминале незадолго до перехода в Подпространство ей загрузили необходимую информацию. Так что теперь она знала, что такое лошади, телега, серп, пшеница.

– Эй! Ты новенькая? – услышала Саломея голос молодого парня с длинными соломенными волосами.

Раньше, отправляясь в Квазар, Саломея всегда чувствовала, как местные жители Подпространства косятся на нее, не одобряя пушок на голове, невысокий рост, крепкое телосложение, здесь же… Саломея заставила себя не смотреть на длинные волосы парня, но тут же вспомнила, что и у самой волосы стали длинными, вьющимися, тяжелыми. И еще этот запах от тела! «Это уже не реализм, а издевательство», – гневно подумала Саломея.

– Ну точно, новенькая! – расплылся в улыбке светловолосый парень, забавляясь, как Саломея пятится, стараясь держаться подальше от лошади заговорившего с ней молодого хлебопашца. – Меня зовут Джорджиос, а тебя? – спросил парень, услышал ответ и задумчиво закатил глаза. – Это… твое настоящее имя?

– Да.

– Я так и понял – имя редкое… – парень неожиданно помрачнел. – А мне не разрешили сохранить свое имя.

Саломея встретилась с ним взглядом, поняла, что он ждет ответа, и пожала плечами. Джорджиос помрачнел, затем неожиданно просиял и заявил, что подумывает сменить настоящее имя на игровой ник, когда вернется в Размерность.

– Так ты из Размерности? – попыталась зацепиться за разговор Саломея.

– Да.

– И откуда именно? Я имею в виду, какой комплекс…

– Мы обычно не разговариваем здесь о жизни до игры, – прервал ее Джорджиос.

– Понятно…

Саломея подумала, что, возможно, никогда не сможет адаптироваться в этом странном мире. Никогда не привыкнет чувствовать запах своего пота, тяжесть копны вьющихся волос… и еще эти две внушительные молочные железы! Даже как-то унизительно – в реальности подобное давно изжило себя, а здесь…

– Интересно, ключ какого персонажа ты выбрала? – спросил Джорджиос и спешно замахал руками, прося не говорить. – Погоди. Погоди. Сейчас догадаюсь… Сейчас…

Он сморщился, напомнив ребенка, который вот-вот расплачется.

– Я хочу стать актрисой в театре Торсия, – сказала Саломея незадачливому игроману, вообразившему себя крестьянином.

– О-о-о! – протянул Джорджиос, вытаращив голубые глаза.

– Что-то не так? – встревожилась Саломея, помня о предупреждениях Арк-Ми, что дыры в системе могли заделать. – Что тебя удивило? – она растерянно рассматривала свой наряд и новый образ тела, внесенный разработчиками в основные схемы точки сборки.

Саломея обернулась, долго присматривалась к женщинам-крестьянкам. Нет, ничего общего. А может, молодой жнец просто спятил? Или опять же виной всему игровая защита от мошенничества, забросившая ее вместо центра Фив к черту на кулички? Что если она вообще за стенами волшебного города, созданного местной правительницей?

– Это что не Фивы? – растерянно спросила Саломея.

– Фивы, – сказал Джорджиос.

– Тогда… тебя удивил мой наряд или что?

– Меня удивило, что я встретил тебя здесь. Обычно такого не случается. Мы ведь крестьяне, понимаешь? А ты… Какая у тебя легенда, история?

Саломея хотела сказать, что не знает, но поняла, что базисы игровой личности были заложены в точку сборки сознания вместе с новым образом.

– Я пришла из прибрежной страны под названием Аттика, – озвучила свою легенду Саломея. – Мой дом находился на берегу залива Эгейского моря. Я принадлежала к классу гелеонтов, но после смерти родителей и разорения семейного дома воспитывалась у родственников в районе мыса Суниум, где находится храм Афины… – Саломея раздраженно замолчала, затем выругалась. – Мне обязательно пересказывать эту дурацкую историю?

– Почему бы и нет? – удивился Джорджиос. – Это твоя легенда. Если ты не хочешь придерживаться сюжета, зачем вообще было выбирать такой образ или начинать игру?

– Долгая и глупая история.

– Зато дорогая. Класс гелеонтов стоит недешево. Когда я начинал игру, тоже подумывал выбрать себе другого персонажа, потом узнал, сколько единиц Влияния с меня спишут за персонажа из благородных классов, и выбрал класс ергадеев – земледельцев… Кстати, ничуть не жалею об этом. Очень сочная и спокойная жизнь. Не нужно плести интриги и бояться, что тебя в любой момент вышибут из игры…

– У меня другие интересы, – прервала его хвалебные песни Саломея.

Детали легенды вертелись в голове, мешая собраться. Интеграция в точку сборки истории игрока была глубокой, и Саломея чувствовала, что проще принять историю вымышленной жизни, чем противиться, хватаясь за реальное прошлое.

– Я хочу стать актрисой, поэтому ищу театр Торсия, – сказала Саломея. – Мне рассказал о нем один паломник, с которым я встретилась в храме Афины… – Саломея увидела улыбку Джорджиоса и снова выругалась. – Что не так на этот раз? – всплеснула она руками.