Возвращение в Эдем - Гарри Гаррисон Страница 49

– Если Вейнте' нуждается в чем-нибудь – пусть скажет.

– Не нуждаюсь. Но мое любопытство превыше всякого любопытства. Ты принадлежишь этому городу и многим другим и можешь рассказать мне об этом. В Йибейске меня хорошо приняли и оказали честь: я могу часто говорить с его эйстаа. Мы говорим обо всем, но есть такое, о чем я еще не слышала. Такое, о чем никто не хочет говорить. Я не упоминала здесь об этом. Могу ли я спросить тебя?

– Говори – что же это?

– Дочери Жизни.

Прежде чем Вейнте' успела договорить, охотница почтительно попросила умолкнуть. Потом огляделась – поблизости никого не было. Однако она все-таки отвела Вейнте' подальше, на солнечный пятачок за живой изгородью, где их никто не мог услышать и увидеть.

– Здесь нас не увидят, – сказала Фафнепто. – Ты правильно сделала, что обратилась ко мне, – никто, кроме меня, не осмелится рассказать, что случилось. Многое ли тебе известно о Дочерях?

– Чересчур много. Бесконечные хлопоты и боль – вот что связано с ними. Я желаю им только смерти.

– Как и эйстаа. Здесь их было много. Дочерей содержали в плодовой роще, чтобы яд их учения не распространялся. А потом пришли другие Дочери и тоже попали под замок. Тогда ими занялась ученая по имени Амбаласи. Ее-то крови и жаждет эйстаа. Амбаласи освободила их и увезла отсюда.

– Это нелегко.

– У них был урукето. Она распорядилась им без ведома эйстаа, и с тех пор ни о ней, ни об этих преступницах ничего не слыхали.

– Они исчезли? Но как?

– Это за пределами моих знаний. Но хотя всем запрещено вспоминать об этом, эйстаа часто говорит со мною о Дочерях. И во всех городах я прежде всего стараюсь что-нибудь узнать об этом урукето и его пассажирах. Никто ничего не видел. От них даже следов не осталось.

Вейнте' некоторое время размышляла, потом вновь повернулась к фафнепто.

– Я думаю, у тебя есть серьезные причины интересоваться моими словами. Не так ли, Фафнепто?

– Так.

– Ты спрашивала меня об устузоу Гендаси. И ты разыскиваешь урукето. Значит, ты предполагаешь, что урукето может оказаться в Гендаси?

– Я искала и говорила со многими. Теперь я уверена, что урукето покинул Энтобан. Но куда он запропастился?

Вейнте' тщательно все взвесила, прежде чем заговорить:

– О разном говорим. Плаваем возле ответа, но не приближаемся к нему. По-моему, твой урукето пересек океан. Остается решить, кто скажет об этом Саагакель – ты или я.

– В последний раз она запретила мне говорить с ней об этом.

– Тогда ответственность на мне: я не слыхала про запреты. Ты была в городе, когда это случилось?

– Нет.

– Тогда мне надо узнать об этом побольше, прежде чем я рискну обратиться к эйстаа. Кто мне расскажет обо всем?

– Поговори с Остуку. Под ее жиром скрывается острый ум. Она поможет.

Они по-дружески расстались. Вейнте' было о чем подумать. Она знала, что в таком деликатном вопросе торопиться нельзя. И постаралась позабыть то, что узнала, чтобы не выдать себя случайным движением. Но она наблюдала за движениями Остуку и однажды утром решила, что можно начать разговор.

Эйстаа разговаривала с советницами, После совещания Остуку собралась уходить, но Вейнте' остановила ее и обратилась к ней самым дружелюбным образом:

– Остуку – ближайшая к Саагакель. Могу ли я пойти рядом с тобою, или ты спешишь по делам огромной важности?

– Дела важные, но не срочные.

– Тогда прошу мудрости от обладающей великой мудростью. С глазу на глаз.

Подумав, Остуку ответила:

– С удовольствием. Здесь поблизости есть уютная роща, где солнце и тень. Я всегда отдыхаю в ней.

– Огромная благодарность.

Они молча пошли к роще, оказавшейся именно такой, как говорила Остуку. Резные скамьи были согреты солнцем. Под высокими деревьями росли зеленая трава и цветы. Солнце поднималось все выше, и иилане' расположились в тени. Как только они сели, Вейнте' сразу же приступила к делу:

– Я нуждаюсь в ответе. Я говорила с Фафнепто, и она сказала, что мудрее тебя здесь нет никого, кроме самой эйстаа, разумеется. Дело очень тонкое. Я знаю, что всем запретили говорить об этом именем эйстаа. Но у меня есть особые сведения, о которых я хочу сообщить. Можно ли говорить с тобой об этом?

Остуку выслушала Вейнте' молча. Потом оглядела пустынную рощу и спросила:

– Речь идет о Дочерях Жизни?

– Да.

Остуку жестом выразила неприязнь и беспокойство.

– Эйстаа не потерпит напоминания о них. Но ты и я можем говорить, если ты уверяешь, что важность дела требует этого.

– Да. Фафнепто кое-что разузнала и хочет сообщить Саагакель. Но ей запрещено говорить об этом, стало быть, это сделаю я. Но сперва я должна кое-что выяснить. Ты поможешь?

– Помогу во имя эйстаа. Это происшествие вызвало ее великий гнев.

– Я знаю, что некто по имени Амбаласи помогла преступницам бежать на урукето.

– Так и было. Я никогда не могла заподозрить эту старуху в такой злокозненности и коварстве. Она одурачила меня и всех нас. Эйстаа никогда не простит ее.

– А теперь мой вопрос. Среди преступниц не было таких, кто объявился в городе накануне бегства?

– Были.

– Тогда спрашиваю, хотя много времени миновало, – ты помнишь их имена?

– Только одно. Интеллигентная такая, сильная иилане', она осмелилась даже спорить с эйстаа. Смелая, но упрямая дура. Ее звали Энге.

Вейнте' так задергалась от гнева, что Остуку отодвинулась. Заметив это, Вейнте' поспешила извиниться.

– Нижайшая к высочайшей, никакое из моих чувств не предназначено тебе. Все это оттого, что я знаю эту тварь, Энге, эту змею. Прежде мы были с ней эфенселе, но поссорились. То, что я узнала от тебя и Фафнепто, дает мне возможный ответ. Знание-возможность выяснить, куда Амбаласи девала урукето.

Остуку сделала жест благодарности;

– Это Фафнепто – за то, что она послала тебя ко мне; это тебе – за то, что ты ясно выразила свои чувства. И если ты сделала какие-то выводы, то, невзирая на запрет, немедленно скажи Саагакель. Только ты способна это сделать. Рискнешь? Ведь можешь навлечь на себя гнев эйстаа.

– Сделаю – и сегодня же. Нужно найти искусную рисовальщицу, чтобы я предстала перед эйстаа со знаками величайшей важности на руках.

– Я пришлю. Сегодня же,

Уладив все неотложные городские дела, Саагакель откинулась на теплую древесину и почувствовала, как она устала. Власть – штука нелегкая... Вдруг окружавшие эйстаа расступились, пропуская медленно приближавшуюся Вейнте'. Руки ее были разрисованы, что означало необходимость конфиденциального разговора.