Вернуть себе клыки - Владимир Михальчук Страница 49

– Так, – говорит пифия, – прагноз пагоды на ближайший квартал… Не то. Вераятнасть сексуального влечения к более зрелым женщинами… Опять не то. Ну где же будущее этого старичка?

Король слегка обижается, борода уныло свешивается на кирасу. Ему неприятно, когда акцентируют внимание на его возрасте.

– Совсем я не старик, – хмуро сообщает Эквитей. – Пятьдесят годков-то, с каким-то там хвостиком. Не старик я!

– Конечно, – соглашаюсь. – Ты в меру изношенный мужчина в полном закате лет.

Он отвечает прищуренным взглядом и нелестными эпитетом из репертуара варварских племен Преогара.

– Вот! – девица выглядит столь же обрадованной, сколь и озадаченной. – Нашла я тваё грядущее! Вхожу…

Она рывком разводит руки в стороны, словно плывет по бурному морю. Впалая грудь покачивается, изрядно хлопает короля по лбу. Монарх съеживается и пытается отодвинуться.

Стеклянный шар повисает над колдующей пифией. Изнутри слышатся какие-то шорохи. Кажется, дух грядущего разгребает что-то лопатой. Пахнет навозом и прокисшим вином. Неужели в будущем Эквитея ждут настолько невеселые перспективы?

– Вижу! – кричит вдруг Мария Аннет. Ее голос изменяется до неузнаваемости. Становится очень тоненьким, скрипучем. Словно бы девушка вдохнула в себя изрядное количество гелия.

– Что там? – приободряется король. Он походит на глупую кумушку, пришедшую к гадалке-шарлатанке, чтобы та излечила ее мужа от алкоголизма. Так же заговорщицки расширяет глаза и придвигается к пифии поближе.

– Худа тебе будет! – с умным видом изрекает Мария Аннет. – Очень худа и очень скора.

– Неужели, – расстроено протягивает Эквитей. – А что конкретно?

– Всиё, – загадочно отвечает девица. – Всиё будет худа. Но в конце канцов будет тебе дальняя дарога в казенный дом и прекрасная девица с огненными локонами. Все!

– Что все? – спрашивает монарх.

– У меня все, – заключает пифия. – Закончилось гадание.

Она открывает глаза и требовательно смотрит на Эквитея. Делать нечего, королю приходится поблагодарить гадалку и "позолотить" ей ручку полновесной преогарской монетой.

Мария Аннет профессионально прикусывает золотой и прячет его в складки хламиды.

Дух грядущего прощально помахивает нам рукой. Шар неспешно отползает по воздуху, плавно опускается в кучу других стеклянных изделий. Из скопления шаров доносятся приветственные вопли и шуршание игральных карт.

– Раздавай быстрее, – говорит дух. – Не то нашей мадаме опять захочется чего-нибудь узнать.

– Я кровь видела, – печально вздыхает девушка. Рыжие локоны покачиваются, наползают ей на лоб. Картина, словно со стены большого зала Галереи Межмировых Искусств – "Кошмарный сон паломника". – Скора произойдет страшное убийство!

– А я уже думал, что оно произошло, – раздумываю про себя. – Кредитного Инспектора замучили.

– Нет, – покачивает подбородком пифия. – Умрет твой злейший враг.

– Неужели самый старший следователь? – восхищаюсь и чувствую себя готовым заключить девицу в счастливые объятья. – Поверить не могу!

Она лишь разводит руками. Мол, откуда я знаю, кто там у тебя самый злостный из врагов.

– Ты и твой славный друг окажетесь в ба-альшой опаснасти. И рядам праизайдет убийство!

– Если замордуют некого самстарследа Гарра, буду только рад, – широко улыбаюсь. – Да я сам не прочь вытащить из него свой окровавленный клинок. Или, в самом крайнем случае, придушу собственными руками.

Мария Аннет испытующе смотрит на меня, оценивает.

– Вполне вазможна, убийцей станешь ты, – обреченно сообщает она.

– Рад стараться, – шаркаю ножкой. – Если Гарра – только позовите, и я тут же прибегу с топором наперевес. Ибо гаже подонка…

– Хватит! – девица отмахивается от меня и поворачивается к Эквитею. – А теперь закончим наш сеанс.

– Каким образом? – настораживается король. У него хорошо развито чувство самосохранения, потому он подозревает последующее развитие событий.

– После прарочества каждай пифии полагается немножка любви! – рыжая скалится кривыми зубами. – Так что давай, раздевайси!

– Что?! – восклицает монарх и, будто угорелый, вскакивает с кресла. – Не надо мне пророчеств.

Я хватаюсь за дверную ручку и готовлюсь ретироваться. Помимо всего думаю над тем, чтобы подпереть дверь с другой стороны. Чтобы Эквитей не ухитрился сбежать. Пусть он слегка понаслаждается в отместку за обиду в кабинете Чердеговского.

Вылетаю в коридор и получаю пинок под самое мягкое место. За мной выбегает растрепанный монарх. Полурасстегнутая кираса болтается на двух ремешках, с короля слетают штаны. Вот это да! И когда девица успела так резво прираздеть Эквитея?

– Предатель! – орет король и пытается еще раз отвесить мне пинка. – Я думал, что ты мне друг.

– А я думал всего лишь о тебе! – отвечаю на бегу и сломя голову несусь по коридору. – У тебя ведь давно божеского секса не было… Вот и…

– Скатина! – ревет из приоткрытой двери разъяренная Мария Аннет. – Тебя скора убьют! Слышишь? Тебя скора убьют, гадкий врун!

На этой оптимистической ноте мы с монархом скатываемся по лестнице и выбегаем в холл приемной. Арестованные зомби и пара темных эльфов провожают нас недоумевающими взглядами.

И почему все женщины считают мужчин обманщиками?

– Тебя убьют, брэхло! – подтверждает мою догадку пифия.

Истошный вопль разносится по кабинетам, поднимается до самого Двойного Отдела.

– На куски порвут!

– Такова жизнь, – философски изрекаю и перевожу дух, когда мы уже находимся на площади перед Управлением. – Все рано или поздно умрем…

– Убьют!..

"Я – Наполеон, а я – Кутузов, ну а я – император всея Руси.

Вольф Мессинг отсутствует – за кефиром побежал…",

перекличка в сумасшедшем доме

Ресторан возвышается над кварталом Ленивых Павлинов, словно толстый живот над узеньким ремешком. Немногочисленные улочки, их всего шестнадцать, вьются вокруг гигантского увеселительного заведения, будто построенные только с одной целью – быть его бледными окрестностями.

Массивный фронтон подпирают высокие колонны в форме склонившихся циклопов. Маленькие треугольные окошки, расцвечивающие фасад, придают ему вид какого-то сказочного дворца. По бокам возвышаются угольно-черные химеры с распростертыми крыльями. Верхушку здания венчает шикарный купол, разделенный на идеальные ромбы из дорогого колдетона и с причудливыми вкраплениями расплавленного стекла. Ресторанчик выглядит слегка приплюснутым грибом с радужной шапкой на толстенькой ножке. Если бы грибы, конечно, разрастались до размеров среднестатистической горы, высотой примерно с полкилометра.