Линия Горизонта - Александр Латыпов Страница 5

– После каждой эпидемии запасы еды росли, – с отвращением просипел Олег, вспомнив данные графика, которые им показал Первый лорд.

– Именно, – кивнул тот.

– При Георге были переделаны все законы. – Олег подошел слишком близко к перилам, и Артуру пришлось мягко отвести его на несколько шагов назад.

– Да, любое более или менее серьезное преступление стало караться пожизненным заключением в нижних камерах, – закончил мысль Артур.

– А из нижних камер, как известно, никто еще не возвращался.

Тем временем дверь кабины закрылась за первым арестантом, гул немного усилился, мигнули красным огоньки на пульте управления, а затем дверь снова открылась, демонстрируя пустоту внутри машины.

Арестанты в углу вздохнули.

– Я считаю, что ни одна эпидемия не происходила сама по себе – нет никакого дремавшего на Астароте вируса, – тихо произнес Первый лорд. – Думаю, он был привезен с Земли, и каждый раз его просто выпускали на волю – сначала это сделал Архитектор, о чем и узнал Георг. Потом уже ему в свою очередь пришлось прибегнуть к этому способу восполнения запасов. А за ним подтянулись и первые лорды-советники. Их потомки, конечно, перешли все допустимые границы, превратив расщепитель в электрический стул, но в конечном счете, если карантин не будет снят, даже тебе, Артур, если ты возглавишь Город, ничего другого не останется. Вот вам необходимое зло. Надеюсь, Артур, теперь ты понимаешь, что мы нужны друг другу. Мы нужны всем горожанам. В конце концов, пусть даже нам придется заглядывать к ним в окна на самые короткие мгновения, подсматривать и подслушивать, чтобы понять, каковы они на самом деле и что их тревожит, но эта история о них, чем бы она ни закончилась.

Веревка сильно натирала запястья. Руки, сведенные за спиной, затекли. Саймон Лившиц, пошатываясь, забирался вверх по лестнице, уводившей прочь из нижних камер городской тюрьмы в зал суда. Он, вероятнее всего, вернется сюда через час-другой и проведет в этой затхлой темноте еще многие-многие годы.

Но это потом. Сейчас он увидит Город, увидит солнце. И да, он услышит речь, состоящую не только из бормотания, междометий и сквернословия. Наверное.

Сегодня Саймона должны судить.

Эти мысли роились в его голове, стучали в висок назойливой болью. А где-то позади, отставая всего на ступеньку-другую, поднимался конвоир.

Как он выглядел – толстый, худой, старый, молодой, – Саймон понятия не знал.

Да и какая разница?

Наконец, черная тюремная дверь открылась перед ним. В легкие хлынул чистый свежий воздух. Саймон вдохнул полной грудью.

– Иди, – буркнул конвоир и сильно толкнул Саймона в спину.

Присяжные уже собрались.

«Дюжина бездарных лентяев, от них толку нет никакого, – подумал Саймон. – Даррел все равно сам все решит».

А вот лорда-советника, судьи Даррела, все еще не было.

Зал суда был разделен надвое невысокой мраморной стойкой, по одну сторону которой находились места для посетителей, по другую – скамья для обвиняемых и друг напротив друга – столы защитника и обвинителя.

У дальней стены, напротив входа в зал суда, располагалось возвышение с монолитным огромным столом и тремя стульями с высокими спинками для лордов-советников. Над этим столом располагался крошечный балкончик с узкой дверью – раньше туда выходил глава Города, Архитектор, чтобы руководить процессом. Если, конечно, считал, что в этом была необходимость.

Но Архитектора никто не видел многие годы.

Саймона усадили на скамью подсудимых. Защитника у него не было: никто не захотел взяться за дело, выиграть которое было невозможно.

– Веревки, – тихо сказал он, обратившись к конвоиру.

Все же он был толстый и старый. Глаза плохо привыкали к солнечному свету, а потому разглядеть его как следует Саймон не мог, даже если бы и захотел.

– Обойдешься, – прозвучал ответ. Конвоир уселся недалеко от него на лавку.

Вскоре прозвучал гонг – в зал суда вошел лорд-советник. Это был высокий, худой старик лет семидесяти.

Саймон обернулся на зал позади себя – там почти никого не было. Нищий безродный вор никому не нужен и не интересен. Даже газетчиков нет.

Пятеро горожан, сидевшие в зале суда, даже и не подумали встать.

– Почему они сидят, если судья пришел? – прошипел Саймон.

– А почему они должны вставать? – Конвоир недоуменно посмотрел на него.

Отвратительная бородавка у него на носу – так подумалось в тот момент Саймону.

Он еще раз оглянулся на зрителей; четверо мужчин и одна женщина. Что они здесь забыли?

– Слушается дело Саймона Лившица, двадцати двух лет, проживающего по адресу Желтая улица, дом четыре, комната двадцать восемь, – прокатился над залом громкий хрипловатый голос судьи.

Саймон подскочил со своего места, но на это никто не обратил внимания. Судья Даррел просто продолжил зачитывать обстоятельства дела.

О, это было унизительно. За тот час, что судья Даррел читал вслух дело, а ему попутно подносили доказательства вины Саймона, кажется, все успели проникнуться к преступнику ненавистью. Ему-то, в общем, это было неинтересно. Но вот их гадкое внимание было просто омерзительно!

Вот присяжные рассматривают кошелек Арнольда – в его убийстве и обвиняли Саймона, хотя он совсем не помнил момент преступления. Он был без сознания, когда его нашли.

– Обращаю внимание присяжных на то, что кошелек может принадлежать кому угодно, – сообщил с возвышения судья. – В том числе и подсудимому. Главным доказательством совершения преступления именно подсудимым является вещественное доказательство номер восемь. В материалах дела оно описано как карманные часы с инициалами А.К.М. Согласно показаниям свидетелей, эти часы принадлежали убитому. При обыске их нашли у подсудимого. Он признался в их краже. Материалы допроса свидетелей, протокол обыска и допроса подсудимого идут под номерами пятнадцать, двадцать и двадцать один соответственно. При перевозке вещей убитого с места преступления часы были утеряны полицией.

Саймон кинул быстрый взгляд на присяжных. Никто не удивился. Видимо, это ничего не значит, раз Саймону ни разу не сказали об этом.

– Тебе не выбраться, – это, кажется, буркнул один из защитников, согласившихся прочитать дело.

Еще минут двадцать судья в красках расписывал присяжным, каким отвратительным человеком является Саймон. А затем:

– Однако, учитывая, что единственное прямое доказательство вины подсудимого – карманные часы – утеряно, а показания свидетелей вызывают определенные сомнения, суд выносит на рассмотрение присяжными в первую очередь предложение об установлении отсрочки вынесения приговора до момента обнаружения неоспоримых доказательств вины подсудимого, – спокойно произнес судья, будто бы его вовсе не интересовала судьба Саймона.