Асимметричный ответ - Макс Глебов Страница 5

Зенитчики, конечно, пытались обстреливать немцев над занятой нашими войсками территорией, но противник постоянно менял маршруты полетов, и угадать, где именно нужно сосредоточить зенитки, не получалось. Потери у противника, конечно, были, однако существенными я бы их не назвал. И вот эту ситуацию мне требовалось переломить.

Для начала я попытался оценить силы, которые уже имелись на не слишком широкой полосе между внутренним и внешним фронтами окружения. Зенитных пушек там оказалось на удивление много. Хотя, чему удивляться? Нужно же хоть как-то компенсировать немецкое господство в воздухе, иначе наземным войскам станет совсем уж невесело. В составе стрелковых дивизий 85-миллиметровых зенитных пушек не было. Их сводили в зенитные полки по шестнадцать орудий в каждом и в противотанковые бригады, где эти орудия выступали в качестве обычных пушек. Теперь мне предстояло выцарапать все это богатство из цепких рук командиров разных уровней и подчинить единой цели – разрушению немецкого воздушного моста.

Около девятнадцати часов я уже находился в кабинете Шапошникова с докладом о том, что план операции готов. Маршал принял из моих рук папку и попросил озвучить основную идею. Я озвучил.

– Позиционные районы ПВО? – задумчиво произнес Шапошников, внимательно выслушав мой доклад. – Идея необычна, но в целом понятна. Однако, это не все. Вы хотите обеспечить высокую мобильность зенитных частей, насытив их тягачами сверх штата… Сделать это будет непросто и, боюсь, технику придется отбирать у артиллерийских полков…

– Товарищ маршал, без мобильности ничего не получится. Внутри позиционного района зенитные полки должны иметь возможность быстрого маневра, иначе противник просто начнет прокладывать маршруты транспортников в обход выявленных точек концентрации средств ПВО и попытается их подавить артиллерией и авиацией.

– Хорошо, допустим, вы правы. Но в вашем плане есть еще один сомнительный пункт – управление огнем нескольких позиционных районов из одного центра. Как я понял, вы хотите напрямую, по радио и телефонной связи, передавать данные для ввода в приборы управления артиллерийским зенитным огнем ПУАЗО-3?

– Так точно, товарищ маршал.

– Как вы планируете успевать получать данные с радиолокаторов и постов ВНОС, обрабатывать их и передавать в двенадцать позиционных районов? Малейшая задержка в передаче данных будет приводить к потере ими актуальности. Вы уверены, что справитесь?

– Уверен. Если бы не ПУАЗО, я бы действительно не успевал, но эти автоматические устройства сделают за меня часть работы, и зенитные батареи смогут открыть огонь вовремя. Кроме того, все двенадцать полков 52-к вряд ли будут вести огонь одновременно.

Прибор управления артиллерийским зенитным огнем ПУАЗО-3. Разработан в 1939 г. В августе 1940 г. прошел полигонные испытания и был принят на вооружение и запущен в серийное производство. Существенным недостатком ПУАЗО-3 был большой по численности боевой расчет в семь человек (они вводили в ПУАЗО ручным способом снятые с дальномера данные о дальности, высоте, и направлении движения цели, а также метеоданные о скорости ветра и температуре и влажности воздуха) Еще одной проблемой являлось то, что, как и аналогичные приборы предыдущих моделей, он обеспечивал стрельбу только по визуально наблюдаемым целям.

Честно говоря, ПУАЗО-3, которыми оснащались батареи 85-миллиметровых зениток, были бесконечно примитивными устройствами, но для сороковых годов двадцатого века они представляли собой существенный шаг вперед в управлении зенитным огнем. Расчет из семи человек вводил в ПУАЗО данные с дальномеров и радиолокаторов, прибор рассчитывал координаты упрежденной точки цели и передавал на орудия данные для стрельбы. Для меня прелесть этой системы заключалась в том, что зенитчики хорошо умели с ней работать и никакой необходимости управлять огнем каждого орудия у меня не было, а вот существенно увеличить точность данных, скармливаемых прибору управления огнем, я как раз мог, и это должно было сильно повлиять на эффективность стрельбы.

– Хорошо, – наконец, принял решение Шапошников, – я представлю ваш план Ставке. Надеюсь, товарищ Нагулин, вы осознаете степень принимаемой на себя ответственности. Под эту операцию нам придется перекроить всю систему зенитного прикрытия внешнего фронта окружения.

* * *

Воздушный мост впечатлял. Спутники позволяли мне видеть его во всем великолепии. Наверное, впервые в истории Земли одна из воюющих сторон проводила столь масштабную операцию по снабжению войск с помощью транспортной авиации.

Никакой непрерывной вереницы самолетов, летящих растянувшейся на сотни километров цепью, естественно, не наблюдалось. Такую тактику можно использовать только при отсутствии какого-либо противодействия со стороны противника. Растянутую цепочку транспортников можно атаковать в любом месте, и на прикрытие всей этой «колбасы» никаких истребителей не хватит. Поэтому немцы использовали метод «воздушных конвоев», собирая «юнкерсы» и «хейнкели» в группы и сопровождая их до аэродромов в Московском котле.

В воздухе одновременно находилось пять-семь авиагрупп. Вместе с истребителями прикрытия каждая из них насчитывала около полусотни самолетов. Маршруты немцы выбирали разные, но при любом раскладе им приходилось преодолевать занятую нашими войсками территорию.

Предсказать путь каждого конкретного самолета я, конечно, не мог, но вычислитель, обработав массив информации обо всех перелетах в котел, выявил наиболее перспективные места для размещения позиционных районов ПВО, и теперь в среднем любая группа транспортников люфтваффе, пытающаяся прорваться к окруженным войскам, в трех случаях из пяти попадала в зону действия хотя бы одного из двенадцати моих зенитных полков.

На случай изменения немцами схемы полетов, в каждом из районов были подготовлены резервные позиции, на которые зенитчики могли быстро переместить свои 85-миллиметровые орудия. Естественно, одними пушками 52-к вооружение позиционных районов ПВО не ограничивалось. Зенитки среднего калибра, не слишком эффективные против низколетящих целей, были густо прикрыты автоматическими пушками более скромных калибров – тридцать семь и двадцать миллиметров.

Мое взаимодействие с дальномерными и радиолокационными постами, как обычно, в значительной мере было спектаклем, и я честно отыгрывал свою роль в этом театре одного актера. Для окружающих схема моей работы выглядела примерно так: первыми группы немецких самолетов засекали радиолокационные станции РУС-2 «редут». Они передавали на мой командный пункт данные о высоте, курсе и скорости цели. Дальше противника «подхватывали» посты ВНОС, и когда становилось понятно, в чью зону ответственности выходят «юнкеры», я приводил в боевую готовность соответствующий позиционный район ПВО.

Считалось, что, исходя из информации, поступающей мне от дальномерных и радиолокационных постов, я рассчитываю исходные данные для ПУАЗО и передаю их на батареи 85-миллиметровых зениток по радио в режиме телеграфа. В реальности все это, конечно, работать не могло, но я очень старался, чтобы моя бурная деятельность выглядела максимально реалистично. На самом деле, данные для ПУАЗО на батареи скидывал вычислитель через ближайший спутник. Для радистов, принимавших эти сигналы, и расчетов приборов управления зенитным огнем все выглядело вполне естественно, как и для бойцов и командиров, помогавших мне организовать работу на командном пункте. Вот только сигналы, естественно, проходили без всяких задержек и помех и корректировались вычислителем с учетом времени, необходимого на их ввод и обработку.