В двух шагах от вечности - Алексей Доронин Страница 5

Это случилось не так давно.

* * *

– Твое последнее слово, амиго, – произнес высокий «матадор» в черной форме.

Маска с черепом закрывала лицо, делая говорящего похожим на ожившего мертвеца. Рот живого скелета искривился в подобии улыбки. Видны были только глаза, горящие в узкой прорези балаклавы, как черные уголья. Блестящие глаза наркомана.

Максим слышал, что в секторе «Южная и Центральная Америка», к которому относилась и Мексика, были недавно легализованы почти все виды наркотиков. Ведущие мировые социологи говорили, что это поможет выбить почву из-под ног наркомафии. Но она вместо этого только окрепла, получила официальный статус. Неолибералы, конечно, одобрительно кивали и комментировали происходящее в духе Марии-Антуанетты: мол, даже хорошо, что идет естественный отбор и общество избавляется от неполноценных людей. Так они говорили до тех пор, пока их не ставил на нож какой-нибудь обдолбанный мучачо из гетто. Впрочем, до элиты в ее замках и лимузинах обычный грабитель бы не добрался. А до простых прихлебателей элите дела не было.

Но этот тип вряд ли сидел на героине или коксе. Скорее, принял какой-то стимулятор. Уж очень быстрые и точные движения у него были, когда он надевал на них наручники.

Педро Рамирес. 30 лет, частный предприниматель. Ремонт кондиционеров и холодильного оборудования. Член общественного объединения «Антикоммунистический альянс» – прочитал Макс его айдент.

«Буду обращаться к нему, если понадобится починить холодильник», – с мрачным юмором подумал Рихтер.

Второй каратель был в прошлом булочником. А третий – просто безработным футбольным фанатом, который за сорок лет жизни успел три раза развестись, а еще имел неоплаченные счета за воду и постоянно посещал дантиста.

Страшное ощущение нереальности от этих банальных фактов стало только сильнее. Макс все еще не мог поверить, что происходящее с ним – правда. И эти люди его по-настоящему убьют, а потом снимут форму, переоденутся в джинсы и футболки и пойдут оплачивать просроченные счета, лечить себе зубы… Никакие не чудовища, просто обыватели. Хотя… в каком-то смысле любые обыватели – вполне себе монстры.

Макабрический карнавал войны уже захватил страну, но айденты и маркеры Д-реальности еще работали, хотя и с перебоями. Правда, все больше людей, видя, какой бардак творится вокруг, блокировали их или отключали, чтобы нельзя было ничего узнать ни о них самих, ни об их имуществе. Сеть Вещей тоже агонизировала: холодильники не могли больше заказывать продукты в магазине, а «умные дома» превратились в обычные жилища двадцатого века. Расходясь по разным сторонам гражданского конфликта – а этих сторон было куда больше, чем две, – люди сжигали мосты, и первым рушился привычный комфортный уклад техносферы.

Профиль заблокирован и у этого типа в черном. Но у Макса был не простой сенсор, а с подключенными полицейскими базами данных. Он мог видеть даже давно удаленные сведения. Подарок от техслужбы. Который, правда, не помог им избежать засады.

– Vete a la verga, maricon! – партизан плюнул кровавой слюной на черную землю, промахнувшись по своему мучителю в маске черепа. – Вот мое последнее слово.

Столько злости во взгляде Макс еще не видел. Транслятор – надо же, он еще работал, хотя столько раз били в ухо! – транслятор отказался переводить «нецензурную брань на испанском языке». Правда, Максим уже успел научиться местному мату, который тут ценили не меньше, чем на первой родине его Grossmutter.

Каратель изменился в лице и застыл. Подельники захохотали. А секунду спустя он нажал на кнопку, которую у рейлганов делают похожей на традиционный спусковой крючок. Раздался хлопок, будто откупорили бутылку шампанского. Глаза пленного закатились, во лбу образовалась дыра размером с монету. Красные брызги попали на проржавевшее эмалированное ведро, забытое давно съехавшими хозяевами гасиенды.

Потом он упал лицом вниз в бурьян, и вокруг его головы в траве стала растекаться кровавая студенистая лужа. Хохот и приветственные крики. Солдаты хвалили товарища за удачный выстрел. Как будто можно было промахнуться в упор.

Остальные пленные, стоящие на коленях в ряд, дернулись при звуке выстрела, но тех, кто был без магнитных наручников, удержали на месте упертые в спину стволы оружия. Кто-то попытался встать, но его сбили с ног ударом приклада.

Позади, за невысоким покосившимся заборчиком, вдоль которого рос густой колючий кустарник, тянулись улочки вечернего Канкуна. Это был глухой одноэтажный бедняцкий район, почти без прохожих. Но, видимо, карателей не очень волновало, что пуля рейлгана может задеть кого-нибудь на излете. Они уже показали, что не остановятся перед случайными жертвами.

Убитый парень вряд ли являлся бывалым лесным герильяс. Судя по одежде – рэперским штанам и толстовке-«худи», расписанной угрожающими символами, похожими на мафиозные, он был «cholo» – мелким дворовым хулиганом, взявшим оружие пару дней назад, чтобы присоединиться к восстанию. И вот так бесславно закончилась его война.

– No-no! – замахал руками второй каратель, тоже с черепом вместо лица, тощий, костлявый, в высоких ботинках на шнуровке. – Я могу круче. Смотрите, парни.

У этого был тупоносый карабин, с виду похожий на импульсник – нелетальное полицейское оружие. Но Макс уже видел такую модификацию – «Отбойник», или «Jackhammer». Не кустарная, а фабричная модификация. В ней фокусированный пучок ультразвука усилен в десятки раз, и дает эффект выстрела из дробовика, но нет ни частиц, ни рикошетов. А на расстоянии в десять метров этот sonic boom полностью рассеивается. Незаменимо для полицейских операций.

И вот худощавый «матадор» из Гвадалахары по имени Альваро, подошел ко второму пленному – смуглому парню лет двадцати в футболке, кроссовках и спортивных штанах, с синевой щетины на лице. Когда этого «спортсмена» задержали, на нем была бейсболка, повернутая козырьком назад, но она слетела, когда его лицо сапогами превращали в месиво. Он явно тоже был не из интеллектуалов, со взглядом злого волчонка. Когда его взяли, при себе у него был выкидной нож и самодельный пугач с резиновыми пулями, над которыми «матадоры» долго смеялись. Тут на улицах нормальными считались только свинцовые. Но от задержания это его не спасло.

– Твое последнее слово, чико, – широко улыбнулся каратель. Зубы у него были ухоженные, отбеленные. Явно не нищий, хотя тут и не было прямой связи с уровнем дохода. Многие обитатели дна тоже пытаются пустить пыль в глаза.

Молодой повстанец – который мог присоединиться к революции всего пару часов назад, – успел раскрыть рот. Попытался придать лицу простого дворового пацана выражение то ли гордости, то ли гнева. Явно собирался сказать что-то резкое, но ему не дали. Выстрел прозвучал раньше, чем он успел произнести хоть звук. И верх его черепной коробки подлетел, как крышка перегретой кастрюли, высвобождая содержимое. А каратели вновь разразились глумливым хохотом: «Скучно с тобой, амиго. Совсем безмозглый».

Третий пленный не смог сохранить такое же достоинство. Штаны у него были мокрыми – когда пленных волочили сюда, многих не раз роняли в жидкую грязь. Но этого не роняли – он действительно обмочился от страха.