Возродим Мир из Пепла - Даша Сказ Страница 5

Никак не могу понять, что меня так удивляет. То, что я уже повзрослела? То, что меня успели сосватать? Или то, что я совсем не осознаю, что со мной происходит?

– В душе волки воют… Без обид, – оговорилась я, но симуран, кажется, даже не заметил. – Но просто я… Просто это как-то глупо, это всё. Такого же не может быть! Я – и замуж?..

Или я отказываюсь верить? Вроде бы узнала о сватовстве давно, а до сих пор не могу поверить. Более того – со временем всё меньше верится.

– Как будто это происходит не со мной… Но это не так. Думаешь, я с этим справлюсь?

Он вопросительно склонил голову вперёд.

– Мама всегда говорила, что я всё смогу: всё пережить, ко всему привыкнуть. Это всего лишь замужество… Я же не умираю. Надо только привыкнуть, смириться… Да?

Я замолчала в ожидании ответа. Глупо. Как можно ждать ответа от безмолвного крылатого волка? Хотя было бы прекрасно, будь он говорящим.

– Мира! Ми-и-ира!

Моё чуткое ухо обернулось на крик. Этот голос точно не принадлежал симурану!

Быстро, как могла, я отогнала своего мохнатого друга. Он понял, вскочил и отступил на шаг назад, но вскинул взгляд: не мог же он уйти не попрощавшись!

– Я… Я постараюсь вновь к тебе выбраться. Обещаю!

Не хочется врать. Но не хочется и терять веры, что мы снова свидимся!

Наконец он медленно отступил и нырнул в кусты. За его спиной сомкнулись плотные ветви – только серое пёрышко осталось на снегу.

А я выскочила из овражика. Ведь не дай Матушка о моём тайном убежище узнает кто-то ещё!

Точно я выпрыгнула наружу, как столкнулась нос к носу с одной пышноволосой особой. Её мягкое смуглое лицо недобро сморщилось, тонкие губы сомкнулись в узкую полоску, и курносый нос вздёрнулся выше прежнего. Пушистые ресницы слились с болотно-зелёными глазами.

– Мира, дочь Владимира! – вскрикнула она. Её длинноволосый хвост яростно хлестал её по бокам. – Что ты скажешь в своё оправдание?

Я осмотрела её с ушек до головы. Она привстала на копытцах, чтобы казаться выше. Я прикрыла рот рукавом, чтобы не прыснуть от смеха.

– Я тебя спрашиваю, сударыня! – Она грозно ткнула меня пальцем в грудь. – Чего ржёшь?

– Мне казалось, ржание – это больше по тебе, Гили.

– О, нет-нет-нет! Ты так просто не отговоришься. Я тебе не лошадь, я – Лошадь!

Никогда не понимала таких «мудрых изречений» Гили, но, наверное, мне и не дано. Всё-таки Гили – из зверолюдского племени Лошадей, а они в своих странствиях и не такие странности приобретают.

Однако табун Гили давно осел рядом со Звёздградом – вряд ли сама Гили помнит времена, когда её родители путешествовали по всему северу. Теперь она доит коз и перегоняет скот, чтобы тот не съели чудовища, наводнившие леса.

– Поняла, поняла. Только не смотри на меня так, мне слишком стыдно, – отшутилась я, отступив в сторону. Стоило мне это сделать, как Гили споткнулась и едва не зацепилась кудрявыми волосами за куст. – Прости…

Но она не осталась в долгу: мне по ноге пришёлся удар копытом. Ай! Я схватилась за ногу, а Гили – униженная, но не сражённая – гордо забросила копну волос за спину. Конечно, боль болью, зато Гили не боится «сломать» меня. И за это я ей благодарна.

Из накрученного на пояс платка она достала гребень и начала вычёсывать сор.

– Чего смотришь? Будто в первый раз видишь!..

– Вот бы мне было что вычёсывать, – мечтательно вздохнула я.

Мои чёрные как уголь волосы уродливо обрезаны по плечи. У мамы-ведьмы так же. Так принято: от волос чудесники получают силы, а поскольку моя мама не просто чудесница, но и ведьма… В общем, как её дочери мне пришлось унаследовать её недобрую славу.

– Ещё отрастишь, – бросила в ответ Гили. – Твой жених хоть и дурак, но волосы тебе даст отрастить. Какой звер не любит длинные волосы?

– Ну, он же волхв, чтит обычаи…

– Тьфу, и здесь подстава! Ну он и гад, я же говорю…

– Гад он или нет, а мне выходить за него замуж.

– И я очень тебе сочувствую!

Признаться честно, я тоже очень хочу себе посочувствовать. Но нельзя.

Надо смириться. Надо. Смириться!

Опять хруст! Я вскочила, тогда как Гили осталась на месте.

– Приготовься… – сказала она, и тут же мне навстречу вылетело, кажется, само солнце.

– Мира-а-а! Мирочка!

Меня вдруг обняла сама буря – так в меня, по привычке, врезалась пышная Алолика. Её светлые угловатые ушки и тонкие Кошачьи усики-палочки защекотали мою щёку, а крепкие когтистые руки сжали тело до темноты в глазах.

– Ала, Ала, отпусти… Я же задохнусь!..

– Мира, ну наконец-то мы тебя нашли! Уже подумали, что Гили увела тебя в свой табун, – вышла следом рыжеволосая и рыжехвостая Лисица Светлана. Её хитро прищуренный взгляд обратился к вычёсывающейся Гили.

– Погоди, Светлана! Это вы пытаетесь забрать у меня Миру в ваш круг замужних звериц, – нашлась с ответом Гили.

Тем временем солнышко-Алолика отстранилась, глядя на меня травянисто-зелёными глазами и заправляя свою светлую косу под красочный платок, и тут же принялась перевязывать мой венчик.

– Вообще-то Мира выходит замуж раньше меня! – раскраснелась от смущения Светлана.

– Будь твой жених на годок постарше, ты бы выскочила за него хоть сегодня, – подначивала её неугомонная Гили. – А так он что, зверёнок ещё…

– Вот ты так! – Рыжий хвост Светланы гневно распушился. – Ты так говоришь, потому что у самой жениха нет.

– Нужен он мне. Мне вообще ещё рано, в отличие от вас, зверух старых, – гордо отвела взгляд Гили.

– Зверочки, мне казалось, мы сегодня собрались, чтобы проводить нашу Мирушку в новую жизнь, – примирительно произнесла Алолика, отвлекаясь от прихорашиваний. – А вы всё ссоритесь. Давайте лучше устроим Мире настоящий праздник!

– Вот именно! – вспомнила Светлана. – Это же самый счастливый день в жизни, Мира! Я тебе так завидую!..

– Ага, как покойнице, – пробурчала Гили.

– Будешь огорчать Миру – укушу, – прорычала в ответ Светлана.

– Молчу-молчу, большая и злая хищница!

Я хотела было засмеяться им в ответ… Но вдруг, на меня волной накатило странное ощущение. Будто на меня глядели из-за спины. Я обернулась, но там никого не было. Лишь странная искорка промелькнула и тут же потухла.

– Мира? Что-то не так? – спросила Гили.

Я посмотрела на неё – Гили беспокойно вскинула уши.

Не стоит её тревожить. Тем более по пустякам. Наверняка ведь от волнения всякое мерещится.

– Ничего, показалось, – отмахнулась я.