Неуязвимых не существует - Николай Басов Страница 5
Неуязвимых не существует - Николай Басов читать онлайн бесплатно
Дело в том, что у них уже было кого запугивать. Это был жалкий, худой и в то же время всегда потный, длинный парень со спутанными волосами.
Издевались над ним уже не очень, зубы для удовольствия не выдергивали, пальцы не ломали, на пол запеленутого в простынку не роняли, языком чистить парашу не заставляли. Сначала я даже подумал, что у паренька все-таки остались какие-то связи с волей и он сумел кого-то подкупить из наших надзирателей, а в камере имеется «глазок», который позволяет следить и хоть как-то контролировать поведение этих сволочей.
Но как-то поутру, проверив мысли одного из этих подонков, когда он еще не до конца проснулся, я поразился – они просто потеряли к прежней своей жертве интерес. Им хотелось схватиться со мной, меня сделать объектом новых утех.
Мне оставалось только посмеяться, впрочем, ход был не мой, я просто ждал. Сначала они попытались, разумеется, украсть мой телевизор, но не особенно даже настырно. Если бы я слишком возроптал, надзиратели могли его вовсе отобрать, а этого углашам не хотелось.
Тогда они стали говорить мне разные разности, от которых, по их мнению, у меня должна была стыть кровь в жилах. Потом они принялись на моих глазах мучить потного. Сначала его изнасиловали подряд раз пятнадцать. Под конец он даже отключился, но никто из надзирателей не вмешался, никому до этого не было дела. Я хотел было за него заступиться, хотя все инструкции советуют не иметь с опущенными никаких дел, тем более не заступаться, но потом вдруг понял, что все уже предопределено, и не стал ничего делать.
И в самом деле, к следующему утру он повесился. Тихонько, миллиметр за миллиметром разорвал простыню, сплел короткую, но вполне надежную веревку и удавился на решетке. То, что он должен повеситься, ему заложили посредством гипновнушения, и совсем недавно. Пожалуй, на последнем допросе, не раньше и не позже. А у него уже не хватило сил бороться за жизнь и не подчиняться такому приказу.
Сам факт изнасилования не имел особого значения, его уже столько раз насиловали, что какой-либо неожиданностью для него это быть не могло. И оскорблением тоже. Но теперь у моих сокамерников не было другой живой игрушки, кроме меня. И я стал ждать развития событий с некоторым даже интересом.
Дело в том, что в меня тоже могли вложить пассивное отношение к некоторым неприятностям, например к групповухе за мой счет. И я бы об этом даже не догадался, разумеется, вплоть до решительного момента. С нами, солдатами Штефана, никогда ничего заранее не известно. Хотя, с другой стороны, я свято верил, что перепрограммировать нас невозможно. Но тут уж как выйдет, каждый раз приходилось проверять достоверность этого постулата.
Когда суета, устроенная тюремной администрацией, выразившаяся в не очень старательном расследовании самоубийства, воплями избиваемых для профилактики прямо в камере уголовников, выносом тела и прочими мелкими хлопотами, затихла, вся эта шобла стала поглядывать на меня совсем уж откровенно. Но добрых три дня никто из них на враждебные действия не решался, все-таки про меня им было что-то известно, и они понимали, первый, кто зайдет за ясно видимую всем линию, пострадает больше других.
Но наступил день, когда один из этих гадов, мутант килограммов под четыреста, убийца и грабитель с ряшкой настоящего орангутанга, волосатый и вонючий, как скунс, решился и подгреб ко мне с вытянутыми вперед руками. Я даже не стал спрашивать, чего он хочет. Стоило ему только осклабиться, я влепил в него пяток ударов, от которых закачался бы столетний дуб. Мой противник попытался ответить, но скорость у него из-за избыточной массы была не очень. Даже здесь, в тесной камере, он мог стараться целый год и ни разу в меня не попал бы.
Потом мне это надоело, да и остальная банда возбудилась сверх меры, того и гляди, навалится гурьбой. Тогда я сделал пару обманных движений, а когда орангутанг купился, я залетел ему за спину и одним очень сложным движением перекрыл и разорвал яремную вену, как цирковые силачи разрывают гнилые канаты. Впрочем, нет, канаты как раз рвут действительно силой, мой же прием основывался на скорости. В общем, это не самый известный трюк, скажу только, что скорости, необходимой для того, чтобы кентосами загасить свечку, не коснувшись пламени, в этом случае было бы недостаточно.
Разумеется, его дубленую кожу мне было не пробить, но этого и не требовалось. Внутреннего кровоизлияния вполне хватало для смерти в течение минут десяти или чуть больше. Сделав свое дело, я отскочил назад, чуть запыхавшись, потому что после массированной обработки наркотой всегда теряю форму. А за последние пару месяцев в меня влили тонны самой разнообразной пакости, так что я даже не стыдился, что вынужден дышать глубже, чем обычно.
Как ни глуп был орангутанг, он понял, что я сделал. И еще он понял, что умирает. Из последних сил он дотелепался до двери, стал стучать в нее кулаками и звать на помощь. Определенно, он пребывал в шоке. Он не ожидал такого и не хотел умирать.
Должно быть, последнее и помогло ему выжить, тюремщик его услышал, открыл дверь, а когда сообразил, что случилось, стал действовать вполне разумно. Он вызвал по внутренней связи санитаров и даже попытался пережать место разрыва, хотя его слабые пальцы для этой операции оказались не самым подходящим инструментом.
Когда дурака унесли в лазарет, а всех нас еще разок поколотили, наступил тот самый момент. Охрана поняла, что даже все эти обормоты разом меня на хор не поставят. Требовалось сделать что-то совсем решительное. Они и сделали, то есть приковали меня к койке кандалами. Убедившись, что я распят, тюремщики отвалили, а мы остались.
Вот теперь я казался беззащитным. Чтобы догадаться, как это восприняли мои сокамерники, стоило только посмотреть на их гнусные рожи. Впрочем, я и смотреть не стал, все и так было понятно.
6Атаковать они решились не сразу, и это давало мне шанс. Вернее, они, конечно, стали вокруг меня топтаться, что-то бурча, обмениваясь многозначительными взглядами, потирая руки, ухмыляясь малоподвижными, вырожденческими мордами, но…
В камере между собой выясняли отношения два вожака. Один был явным громилой, из тех мутантов, которых называют троллями. Огромный, рыжевато-зеленый, с редкой шерстью на груди и спине, под которой виднелась синюшная, как у утопленника, кожа. Такие ребята были не очень скоры на раздумья, но, подумав, как правило, ошибались редко. А это, вкупе с немалой силой, делало их однозначными вожаками самых различных банд.
Второй был из гоблинов, или, как их еще называли на Северо-Западе, клыкунов, за выступающие вперед клыки, визгливость, стервозность и бешеную злобу. Вот эти-то всегда рвались в вожаки, хотя почти всегда у них этот пост доставался женщинам, должно быть, потому, что мужикам не хватало гибкости, способности отступать и думать о других, а не только о себе.
В любом случае, как бы оба ни выглядели, как бы определенно не обозначали свои намерения, они медлили, стервецы, и это было хорошо.
Одной из особенностей метаморфии является существенная прочность костей, иначе они не выдерживали бы скоростных нагрузок, и к тому же здорово разжиженные хрящи. Следовательно, у меня оставался шанс, хотя и не самый явный. Но я попытался его использовать и скоренько, чтобы не опоздать, стал разрабатывать суставные сумки на кистях и лодыжках. Одновременно я принялся наращивать мускулы и в этом случае напрягся так, что чуть вены не рвал от чрезмерно возросшего кровотока.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments