Магия трех мечей - Павел Каташов Страница 5

Ириана остановилась в нерешительности. Что лучше: остаться с Фарихом или продолжить преследование тех троих?

Браконьер застонал, медленно поднялся, развернулся и кинулся на эльфийку. Бросив лук, Ириана обратилась в бегство. Поняв, что ему ни за что не догнать девочку, браконьер коснулся рукой ножен. Увы, его нож остался далеко позади. Зарычав, браконьер схватил с земли первый попавшийся сук и изо всех сил запустил его принцессе в спину. Коротко вскрикнув, Ириана упала, и, прежде чем ей удалось подняться, на неё налетел Фарих. Вывернув девочке руку, он поспешил завладеть её ножом.

– Попалась, гадина, – выдохнул он с удовлетворением.

От боли в выкручиваемой руке Ириана застонала. Фарих ослабил нажим, зато приставил ей к горлу нож.

– Сколько вас? Говори!

От страха и боли Ириана не могла вымолвить ни слова. Она в плену! В плену у человека. Как-то разом вспомнились страшные сказки, рассказываемые по вечерам у камина. Почти во всех этих сказках фигурировали люди.

– Если ты отпустишь меня, тебе сохранят жизнь, – сквозь зубы процедила принцесса. Пусть она в руках человека, ничто не заставит её пресмыкаться перед врагом.

Фарих натужно расхохотался:

– Залогом моей свободы послужит твоя жизнь. Я выпущу тебя, как только мы окажемся в землях людей.

– Отпусти меня, или гнев эльфов будет страшен. Ни в одном городе ты не скроешься от эльфийских следопытов. Это говорю тебе я, Ириана син Тириалхини, принцесса Аривиллиана!

Фарих побледнел, но руку эльфийки так и не отпустил.

– Вот и хорошо. Пока ты в моей власти, никто не осмелится в меня стрелять. Мы доберёмся до людских земель, и там я отпущу тебя. Ты пойдёшь впереди меня, и я не буду тебя держать. Но если ты попытаешься бежать, я воткну этот нож тебе в спину. Вперёд, к людям!

– Хорошо, я пойду, – сказала эльфийка тихо. У неё не было никакого оружия, не было и возможности усыпить или ещё как-нибудь обезвредить человека. Но одно заклинание она всё же могла сотворить. Самое могущественное в арсенале аривиллианских друидов, это заклинание было довольно простым, но требовало от колдующего немалой магической силы. Даже в давних войнах с людьми немногие эльфийские маги решались прибегать к Зелёному Гневу. Но другого выхода у Ирианы не было. Послушно шагая вперёд, она начала произносить про себя слова грозного заклинания.

Незримый магический вихрь стал медленно закручиваться вокруг Ирианы. Деревья и кустарники, травы и мхи, звери и птицы отдавали эльфийке частичку своей силы. Ещё немного, и ни один человек не сможет ей угрожать. Принцесса произнесла последнюю строку заклинания и почувствовала, как магические энергии рвут саму ткань мира. Заклинание вышло из-под контроля!

Фарих увидел, как девочку поглотило ослепительное сияние, а когда оно погасло, перед ним никого не было.

Наверное, это и есть похмелье. Голова гудит, как после трёх лекций по квантовой химии с утра в понедельник, к горлу подкатывает тошнота, а во рту словно сульфид магния гидролизовался.

Хм, и где я нахожусь? Так, подо мной трава, по крайней мере, эти растения больше всего походят именно на траву; надо мной – кроны деревьев… берёз, кажется; вокруг – кусты и стволы тех самых берёз. Получается, что я каким-то образом забрёл в парк? Но до него три автобусных остановки. Неужели я пьяный столько прошёл? Чёрт, как же мне плохо! Так и хочется кого-нибудь убить или, по крайней мере, умереть самому.

Надо бы встать. Встаю. Голова вроде бы не кружится, и мир вокруг не плывёт. Это хорошо. Смотрим налево. Деревья. Смотрим направо. Деревья. Спереди и сзади тоже деревья. Стоп, а где дорожки? Где мамаши с колясками, пенсионеры с палочками, студенты со студентками? Какой-то это неправильный парк. Да и парк ли?

Пройдя несколько сотен пассов, я окончательно убедился, что нахожусь в лесу. Пассов?! Та-ак, пасс – это мера длины, чуть больше полутора метров. Тысяча пассов – один милларий. Интересно, откуда я это знаю? И как я вообще попал в этот лес?

Я начал вспоминать, и тут мне по-настоящему стало плохо. Так плохо, что захотелось взвыть. Меня отчислили из университета.

Стоп. Сначала пару слов о том, кто я есть. Кондрат Такемин, студент, вернее, бывший студент, двадцати лет от роду. Рост, вес и зрение – ниже среднего, физическая сила – средняя, эрудиция, интеллект и самомнение – выше среднего. Происхожу из семьи потомственных интеллигентов. Оба деда – бывшие партийные руководители, ныне пенсионеры, одна бабушка – библиотекарь, другая – преподаватель русского языка в средней школе.

Отец – доктор химических наук, сотрудник одного НИИ, влачащего довольно жалкое существование.

Мама – преподаватель физики в средней школе. Настоящий энтузиаст своего дела. Я на её месте за пару месяцев сошёл бы с ума. И дело не только в зарплате. Как можно учить чему-то детей, которые упорно не желают усваивать знания? Взять, к примеру, Дундрикова, дуболома, с которым я имел несчастье учиться до девятого класса. У него же на лбу написано «охранник». Потому что для работы ну хотя бы сантехником нужны хоть какие-то мозги. И его прикажете учить физике и химии? Единственные уроки, преподаватели которых не считают его полным придурком, – это труд и физкультура. Все остальные предметы он не знает вообще. Но тройки ему всё равно ставят – чтобы не портить статистики. Или возьмём Бенгарову. Когда у неё спрашивают, чем она будет заниматься после школы, она отвечает, что выйдет замуж. Наверное, за Дундрикова.

Нет, были у нас в классе и умные люди. Человека четыре. Я увлекался химией, ещё двое – историей и английским языком. Плюс отличница, которая самоотверженно зубрила всё подряд. Физика, увы, никого не привлекала.

Средняя школа. Рассчитанная, надо полагать, на среднего ученика. Чёрта с два на среднего! Не на среднего, а на эрудита «Что? Где? Когда?», который может ответить почти на любой вопрос, но больше ничего не может. Средний ученик – это тот, кто усваивает хорошо если десятую часть школьного курса, делая вид, что усвоил по меньшей мере четверть. Умный – тот, кто эту четверть и в самом деле усваивает.

Я скромно отношу себя к числу умных. В школе я живо интересовался химией и знал этот предмет лучше, чем все остальные ученики нашего класса, вместе взятые. Конечно же я не ограничивался формулами и уравнениями реакций. Химия без взрывов – это не химия. В составлении различных горюче-взрывчатых составов мне не было равных. К девятому классу я окончательно выжил всех из подвальной комнаты и превратил её в лабораторию. И если поначалу я использовал её лишь для различных пиротехнических опытов, то после поступления в университет начал работу над совсем иными составами.

Так на свет появился мой фирменный напиток – смесь чистого спирта с дистиллированной водой, кофеином, парочкой эндорфинов и кое-какими вкусо-ароматическими веществами. Начитавшись Толкина и Перумова, я назвал этот мерзостный раствор «Великим Лихом Дьюрина». Я и не думал, что получится что-то стоящее, но совершенно неожиданно «Лихо» понравилось моим однокурсникам. Сам я его никогда не пил, так как считал, что глупо губить спиртным такой незаурядный мозг, как мой. Зато я сразу же сообразил, что самодельное спиртное можно продавать. Многие однокурсники говорили, что «Великое Лихо Дьюрина» лучше водки, а кое-кто сравнивал его с коньяком. Не знаю. По мне, и водка, и коньяк просто мерзость, и глупо рассуждать о том, чем одна дрянь превосходит другую. Это всё равно что сравнивать вкус концентрированной серной кислоты со вкусом концентрированной азотной.