Особый отдел и тринадцатый опыт - Николай Чадович Страница 5

– Молитесь богу, чтобы этот обморок закончился благополучно. Иначе вам может грозить совсем другая статья.

Людочка, всё это время возившаяся с куклой, незаметно сунула Цимбаларю записку. Продолжая беседовать с Кульяно, он развернул её у себя на колене и прочёл: «Лопух, ты включил не ту кассету! Это была запись реального плача моей новорождённой племянницы».

Скомкав записку, Цимбаларь как ни в чём не бывало продолжал:

– Следовательно, вы настаиваете на том, что слова, сказанные в адрес судьи Чечёткиной, были не облыжной клеветой, а вполне обоснованным обвинением?

– В моём понимании – да, – кивнул Кульяно.

– Но подтвердить это фактами не можете?

– Увы!

– Хорошо, продолжим эксперимент. Прослушайте другую запись.

Теперь пультом завладела Людочка, смыслившая в управлении куклой побольше, чем Цимбаларь. Снова раздался душераздирающий рёв, исходивший не только из глотки, но даже из брюшка фальшивого младенца.

Уже спустя минуту Кульяно замахал руками:

– Вот это уже явная бессмыслица! Напоминает вой стиральной машины, насилуемой перфоратором.

Подобные опыты Людочка проделала ещё раз пять, чередуя записи натурального детского плача с подделкой. Кульяно реагировал абсолютно безошибочно.

Настроение обоих оперов заметно упало. Простенькое задание, казалось, уже выполненное, нежданно-негаданно превратилось в неразрешимую проблему. Выход из положения, как всегда сомнительный, нашёл Цимбаларь.

– Есть верный способ снять с вас все обвинения, – сказал он, уже воспламенённый собственной идеей. – Помогите найти труп Чечёткина, и за решетку попадёт она, а не вы. Но для этого вам придётся припомнить каждое слово, сказанное его душой.

– Знаете ли, я уже почти всё позабыл, – извиняющимся тоном произнёс Кульяно. – Учитывая специфику моей профессии, это неудивительно. Я буквально захлебываюсь в океане самой разнообразной информации.

– А если допросить родителей, присутствовавших на сеансе? – предложила Людочка.

– Ну что вы! Я их в такие ужасы не посвящал. Вскользь упомянул о насильственной и весьма мучительной смерти, которую пережила душа, вселившаяся в ребёнка. Остальное было болтологией чистейшей воды. – Он смущенно потупился.

– И всё же вам придётся поднапрячь память, – сказал Цимбаларь. – От этого зависят условия вашего существования на несколько ближайших лет… В зале суда вы, кажется, упоминали о каких-то колготках.

– Совершенно верно, – ожил Кульяно. – Чечёткина засунула в рот мужу колготки, случайно забытые любовницей в его автомашине.

– Выходит, и у Чечёткина рыльце было в пушку?

– Да, но за супружескую измену заживо не хоронят.

– Ещё как хоронят! – возразил Цимбаларь. – И хоронят, и душат, и сжигают, и кастрируют. Вспомните классические примеры. Хотя бы того же Отелло… Кстати, а как Чечёткина сумела справиться с мужем?

– Видели бы вы её! Не баба, а молотобоец! Из тех, кто не только коня на скаку остановит, но и медведя до смерти напугает. Не могу утверждать категорически, но со слов души у меня создалось впечатление, что сначала Чечёткина ударила мужа лопатой. Тяжелой, острой лопатой. А пока он пребывал в бессознательном состоянии, той же лопатой вырыла могилу.

– Нда-а… – задумался Цимбаларь. – Меня чем только в жизни не били, даже епископским крестом и урной с человеческим прахом, а вот лопатой ещё никогда.

– Интересная получается цепочка, – заметила Людочка. – Автомашина, колготки, лопата, могила. В городе такого случиться не могло. Возле подъезда могилу не выроешь. А в машине лопаты обычно не возят.

– Хочешь сказать, что разборка случилась где-то на лоне природы?.. А когда вам довелось услышать жуткую историю про зверски убиенного муженька? – Последний вопрос, конечно же, адресовался Кульяно.

– Э-э-э… Где-то весной или в самом начала лета. Можно уточнить по регистрационному журналу.

– Пока не надо. Если я что-то смыслю в этой жизни, горожане пользуются лопатами два раза в году. Весной, когда вскапывают дачные сотки, и осенью, убирая стопудовый урожай. Естественно, что большинство преступлений, связанных с применением лопаты, выпадает на эти периоды… Надо уточнить, имелась ли у Чечёткиных дача.

– Тут без помощи Петра Фомича Кондакова никак не обойтись, – сказала Людочка. – Надо звонить ему.

Спустя четверть часа она уже записывала адрес загородного домовладения, числившегося за федеральным судьей Валентиной Чечёткиной.

Едва Цимбаларь и Людочка покинули кабинет, как очередь, и без того наэлектризованная долгим ожиданием, взорвалась возгласами возмущения, которые заглушили даже детский плач. Однако появившийся следом Кульяно разом смирил разгулявшиеся страсти.

– К сожалению, неотложные дела вынуждают меня прервать приём. Приношу вам свои самые искренние извинения. – Он поклонился на все четыре стороны, словно злодей, осуждённый на казнь. – Желающие могут получить деньги обратно, а всех остальных я ожидаю завтра с утра.

– Похоже, вы абсолютно уверены в своей правоте, – сказала Людочка, когда они уже подходили к служебной машине, оставленной за углом.

– Способность блефовать – это тоже дар божий, – обронил Цимбаларь, в поисках ключа зажигания выворачивая карманы.

– Позвольте оставить ваше голословное обвинение без ответа, – парировал Кульяно. – А по поводу слов девушки можно выразиться следующим образом: я уверен в своей правоте, но не уверен в том, что смогу убедить в этом других… Мне на заднее сиденье?

– Конечно. – Цимбаларь распахнул дверцу. – Поедем с вами в обнимочку, а машину поведёт лейтенант Лопаткина… Почему вы тянете руки, словно нищий на паперти?

– Ожидаю, когда меня закуют в наручники.

– Как-нибудь обойдёмся без них, – сказал Цимбаларь. – Да и куда вы денетесь? Я мастер спорта по военному троеборью, в которое, как известно, входят стрельба из табельного оружия и бег по пересечённой местности, а лейтенант Лопаткина обладает редким даром превращать мужчин в камень.

– Я обратил на это внимание, – молвил Кульяно, уже забравшийся внутрь машины. – Лишь её служебное положение заставляет меня воздержаться от комплиментов.

– И тем не менее я не отказалась бы их послушать. – Кокетство, увы, не оставляло Людочку даже в самых не подходящих для этого ситуациях.

– А ваш спутник не похоронит меня заживо и не кастрирует? – опасливо поинтересовался Кульяно.

– Можете не беспокоиться. Он хоть и сумасшедший, но Уголовный кодекс чтит.

– Тогда бы я сказал примерно следующее, – оживился Кульяно. – Наш мир прекрасен тем, что в нём не только звучит ангельская речь, но и порхают ангельские создания.

– Не оригинально и не остроумно, – заявил Цимбаларь. – В коллективе особого отдела лейтенант Лопаткина уже давно имеет кличку Метатрон, то есть ангел божьего лица.