Бэкап - Алексей Кунин Страница 5

4

– Куда? – обернулся ко мне Анджей, когда мы упаковали свои тела в просторный «Руссо-Балт Люкс».

– В офис.

Я активировал интелфон, отключенный на время визита к Оливии, и он сразу завибрировал, отмечая пропущенные вызовы. Больше половины было от Донны. Я набрал номер.

– Ну, что там? Я же говорил, что буду без связи два часа.

– Я знаю, – хладнокровно ответила Донна. Она была со мной больше двадцати лет, так что давно научилась пропускать недовольство мимо ушей. – Но с вами пытался связаться Бенджамин Уоршоу: он сейчас в городе и хотел лично обсудить какие-то вопросы.

– Хмм. – Уоршоу был правой рукой Романа Корнева, а тот, в свою очередь, возглавлял совет директоров компании, заправлявшей десятком подводных добывающих платформ на шельфе моря Лаптевых. Вместе с инфраструктурой компании в Тикси, куда перекачивались добытые углеводороды, это составляло лакомый кусок для любой частной охранной структуры.

– Ладно, свяжись с Уоршоу и скажи, что я готов с ним пообедать, скажем, через полтора часа. Закажи столик в «Золотой Орде» и напомни через час. И еще: скажи Надзаро, что он мне минут через сорок понадобится. Отбой.

Отключившись, я достал цифролист, развернул. Если Оливия действительно заботится о том, чтобы ее клиенты не задумывались о разных вредных, с ее точки зрения, теориях, то ей надо лучше следить за тем, что секретарь оставляет на столе для развлечения посетителей. Впрочем, к главному титулу – «Ужасный скандал в английском королевском семействе: сын наследника престола – чернокожий» – занимающему треть листа, претензий быть не могло, а заинтересовавшая меня надпись приютилась где-то в подвале, так что немудрено, что девица могла ее пропустить. А скорее всего, ей было просто наплевать.

«Генетический предел: богатые тоже плачут», гласил скромный заголовок в рубрике «Интересно о науке». Я ткнул в надпись и на большую часть листа развернулась статья, которую я мельком пробежал в приемной Оливии.

«Каждый из вас, читатель, – писал некий Изяслав Клецкин, – конечно же, не раз встречался с рекламой услуг клиник по замене органов. Еще бы: новое слово в медицине – поизносилась печень или забарахлило сердце? Просто смени их на выращенные из твоих же клеток и живи, как говорится, до сто двадцать лет. Ведущий специалист московского центра «Возрождение плюс», профессор Игорь Дравинцев в специальном комментарии для «Петербургских вестей» высказал мнение, что после решения проблемы отторжения замененных органов, возможно говорить о том, что на жизненный цикл человека будет влиять лишь физическое состояние его мозга. На вопрос нашего издания, может ли идти речь о практическом бессмертии, он ответил: «пожалуй, именно это нам всем и предстоит узнать».

Однако любому, кто интересовался услугами подобных клиник, известно, что средняя стоимость одной операции по замене, к примеру, легкого или селезенки, по карману лишь весьма состоятельным людям, или обладателям страховок класса «бриллиант». Пользуясь случаем, наш долг – напомнить читателям, что Страховая компания «Петербургский Щ.И.Т.» предлагает страховые полисы по самым низким ценам в рассрочку.

И что же, спросит взволнованный, а возможно, и разгневанный, читатель: теперь сладко жрущие и мягко спящие богатеи будут жить вечно? Но не все так просто, как выяснили специально для вас «Петербургские вести».

Все больший вес в научном мире набирает теория о генетическом пределе биологического организма. Ее адепты, среди которых, к примеру, один из ведущих академиков РАН, Г.С. Васильев, считают, что старение любого организма на нашей планете, в том числе и человека, изначально заложено в его геноме. В продолжении всей жизни организма, как следует из этой теории, в геноме накапливаются ошибки, до тех пор, пока в один прекрасный или, скорее, ужасный, день жизненно важные для него гены постепенно начинают отключаться. Такими генами, по мнению Васильева Г.С., могут быть те, что регулируют энергетический обмен на клеточно-молекулярном уровне и отвечают за обновление клеточного материала. При этом, как он считает, более других на пути обоснования этой теории продвинулся известный японский биохимик Мацумото Окадо, удостоенный в 2045-м году Нобелевской премии сразу в двух направлениях – химии и физиологии, и медицины, за исследования в области старения генов. Напомню читателям, что это тот самый ученый, который десять лет назад объявил о разработке нового метода омоложения организма, подвергнутого обструкции научным миром.

Медицинский центр Окадо уже почти двадцать лет проводит генетические анализы для всех желающих узнать свой естественный предел. И, насколько известно нашему изданию, еще никто не пережил срок, указанный в результатах теста. Как говорится, доводы Окадо оправдывает само время.

Итак, если эта теория верна, то радуйся, среднестатистический читатель: никакие деньги мира не спасут современных Крезов и Шейлоков от встречи с высшими силами и от адских котлов за прегрешения в земной жизни. А это значит, что еще не все в этом мире можно купить за деньги. Этой оптимистической новостью вас сегодня удивлял и огорошивал всегда ваш – Изя Клецкин.»

Я ткнул в уголок листа и статья снова скукожилась до заголовка. В задумчивости поводил пальцем по поверхности и вдруг от неожиданности сначала вздрогнул, а потом раздражённо выругался сквозь зубы: взгляд упал на ещё одну колонку, озаглавленную «Elysium Space» предлагает места на марсианских кладбищах».

Я откинулся на кожаную спинку сиденья и начал считать до ста, успокаивая зашедшее в испуге сердце. Оливия даже не подозревала, насколько права, называя мне диагноз: страх смерти. Только проблема была совсем не в том, что я не хотел этого признать. Дело, как раз, было в том, что я осознавал его чересчур ярко. Все началось примерно месяц назад, когда мне впервые за последние сорок лет приснилась Луанда и я проснулся в холодном поту с колотящимся сердцем. И с четкой мыслью, оставившей странное послевкусие: я не хочу умирать! Я не принимаю аксиому, что я – смертен.

Не то, чтобы я не знал или не думал об этом раньше. Но, как и все, держал это знание где-то на периферии сознания, как пьяница, знающий, что у него в подкладке пиджака зашита мелкая купюра на крайний случай. В молодости к этому добавлялось то, что я слишком часто встречался лицом к лицу с курносой, воспринимая тогда смерть скорее игрой в русскую рулетку, чем неотвратимостью.

Но почему-то настоящий страх пришел ко мне только сейчас. Возможно, это было связано с Донной? Ей всего сорок пять, двадцать из которых она провела возле меня. Наверно, после Вероники она была самой близкой женщиной в моей жизни. Два года назад у нее в мозгу нашли какую-то редкую разновидность опухоли. Естественно, я сделал все, что в моих силах: самые дорогие клиники, лучшие нейрохирурги, цена не имела значения. Опухоль вырезали и все забылось как страшный сон, но через полгода она объявилась снова и все завертелось по новому кругу. И снова, вроде бы, все чисто, и вновь рецидив через три месяца. За два года врачи шесть раз выжигали кусочки ее мозга и с каждым разом все ближе вероятность того, что после очередной операции она превратится в овощ, когда беспощадный луч медицинского лазера сожжет очередную порцию нейронов.