Мы – плотники незримого собора (сборник) - Рэй Брэдбери Страница 5

Вопрос: «Вернемся ли мы вообще когда-нибудь?»

Харлер: «Нет… очень не скоро. А может, никогда. Города в своем нынешнем виде исчезнут. Мы приспособим их к своим потребностям позднее, когда Венера сгинет вместе со своей дегенеративной популяцией».

Вопрос: «Значит, возврата к прошлому не будет?»

Харлер: «Будет возврат к свободе, да, и возобновится жизнедеятельность. Но эти сорок лет должны стать управляемыми годами естественной, неуклонной деятельности, чтобы не вызвать подозрений. Венерианцы не должны ни о чем догадаться…»

Вот почему в печать ничего не просочилось… ни словечка.

Даже упоминание в письме или дневнике каралось смертью на месте, ведь венерианцы могли это найти и прочитать. В печать – ничего! Издателям приказали прекратить публикацию газет и книг.

В Чикаго, Лондоне, Токио вспыхнули восстания. За четырехлетний отрезок времени мятежи унесли десять миллионов жизней. В Китае, в Индии свирепствовала гражданская война. Континентальные бригады по зачистке ворвались туда и подавили беспорядки, оставив после себя пятнадцать миллионов убитыми.

Землю прочесывали от Северного полюса до Южного. Никто не должен остаться в живых. Всем мужчинам и женщинам надлежит умереть и быть похороненными.

Приказы поступали по радио.

Получил свои приказы и Джо Лейтон.

– Вот, Алиса, 1 июня в четыре часа. Простое предписание – и нам конец.

– Хотя бы мы уйдем в последнюю очередь.

– Да, наш черед пришел под занавес. А этот яд… говорят, не так уж плох. Черт возьми! В следующем месяце обещали повысить в должности. Гм-м.

– Джо, а план сработает? Все умрут?

– Все, кроме пятисот миллионов, которые будут всем заправлять. Они позаботятся, чтобы мы в последний момент не отказались принять яд.

Он покачал головой.

– К каждому кварталу прикреплен судебный врач, который нас всех проверяет, и мы у него на учете. Если допущена ошибка, её исправляют.

– А остальные выживут?

– А кто их заподозрит?

– Никто, наверное. К тому же интеллект выживет вместе с ними и перейдет новому потомству…

– Конечно. Раньше такое было бы невозможно. Чтобы добиться такого результата, понадобился бы миллион лет. Но все в руках ученых. Они всё умеют делать с синтетической протоплазмой.

– Я… я рада, что наши дети уснули, Джо, и не умрут. Я рада, что они проснутся и получат шанс.

– Да, да. Им повезло. Ну, пьем до дна!

Харлер испытал на себе Перемену одним из последних.

– Смотрители улиц, – давал он указания по телевизору. – Времени не осталось. У вас на всё про всё двенадцать часов, чтобы завершить свои обходы. Венерианская эскадра пересекла лунную орбиту. Все остальные время от времени будут получать распоряжения, отданные моим голосом. Рассредоточьтесь, рассейтесь. Не появляйтесь на глаза вместе. Слоняйтесь в одиночку. Ешьте-спите в одиночестве. Уходите в горы, долины и пустыни, но не отдаляйтесь от проточной воды. Это всё. Всем до свидания. Вы отменно поработали. Да будут услышаны наши молитвы! Конец связи!

* * *

Слышны шаги. Судебные врачи завершают последний обход – от дома к дому, из комнаты в комнату, улицу за улицей, континент за континентом. Наконец, под вечер они заставили умолкнуть последнего жителя, и последние мужчины, женщины, дети были погребены или простерты мертвыми или усыплены в узеньких деревянных ящиках.

Харлер одиноко маячил на высоком холме, а венерианские корабли тем временем стремглав спускались с небес. Незамеченным, он проник в наводненный завоевателями город.

Он увидел их замешательство, изумление, нарастающую тревогу и охвативший венерианцев ужас, когда обнаружилось, что Земля мертва…

Арму, главарь венерианской орды, уже отдавал приказы.

– Велите кораблям сперва захватить Нью-Йорк, Чикаго и Лондон! Высаживайтесь везде, где было много населения!

– Арму, а как быть с донесениями из Парижа, Бомбея и Токио?

Арму скорчил гримасу:

– Единичные случаи. Ничего, мы еще обзаведемся рабами. Долой опасения!

Но обжигающие рапорты всё поступали и поступали. Денвер, Сингапур, Нью-Йорк, Каир. Мертвы, мертвы, мертвы. Распростертые, похороненные, убитые тела. Пуля, яд, эвтаназия.

Крах.

Арму бушевал на ступенях мэрии Нью-Йорка и мэрии Лос-Анджелеса, прочесывая их своим пурпурно-искрящим жгучим взглядом.

Пустынные улицы, если не считать парочку-другую бродячих котов и семенящих собак да порхающих в небе пташек. И безмолвие. Великая тишь.

Через две недели обысков и клокочущего гнева Арму скомандовал своей эскадре «Кругом!», и армада отправилась на Венеру. Климат, знаете ли, нездоровый. А молчание и смерть подрывают моральный дух.

Несолоно хлебавши венерианцы взмыли в небеса, и больше от них не было ни слуху ни духу.

* * *

Харлер наблюдал за их отступлением. Манхардт наблюдал за их отступлением. Президент Соединенных Штатов наблюдал за их отступлением. Пятьсот миллионов пар глаз любовались, как захватчики улетучиваются в бессильной злобе.

«Какая непостижимая жизнь, – думал Харлер. – А ведь дети воспримут Перемену, новое искусство и новые обычаи как нечто вполне само собой разумеющееся. Наша грядущая плоть станет сильнее, стройнее, лучше приспособленной. Венерианцы сгинули навсегда!»

Харлер снова посмотрел на небо, любуясь новым цветом. То, что было немыслимо столетие назад, сегодня – реальность. Новые дома, новая пища для всех нас. Новые тела. Новые синтетические тела, созданные в подражание другим, но способные воспроизводить в себе интеллект.

Он все еще стоял на холме, с которого открывался вид на Лос-Анджелес.

Харлер подал голос и похолодел от его звучания, которое прокатилось эхом по всей долине, а в ответ с готовностью отозвались другие голоса.

И вот у реки к нему вприпрыжку понеслась свора пыхтящих собак – с тонким мехом, стройных, серых, на пружинящих лапах, светлооких существ, на которых не пало подозрение, псов, бродивших по улицам прямо под носом у захватчиков, тершихся о тулова захватчиков, обоняя их едкие запахи.

Казалось, они рыщут в поисках своих умерших хозяев. На них не обращали внимания, им давали пинка. Новая порода животного с человеческим мозгом, вылепленная из синтетической плоти, бежала и смеялась.

Опрощение. Переделка. Военная хитрость, уловка.

Харлер бросился им навстречу. «До чего же это странное ощущение, когда бегаешь на четырех ногах, – думал он, – когда солнце нагревает мою шерсть, и когда раздается шелест моих лап, стоящих на траве, и перемены в моем чувстве голода, в мыслях и потребностях!»

Пока он семенил навстречу Манхардту, президенту, Джейн Смит и остальным, его волновала одна мысль: «Что ж, я сдержал свое слово. Венерианцы одурачены. Земляне победили!»