Квадратное время - Павел Дмитриев Страница 5

Между тем, стоило поторопиться. День явно двигался к полудню, зверски хотелось есть, а программа предстояла не малая: добраться до ленинградского парткома и как-то привлечь внимание одного из ответственных товарищей. В идеале, конечно, самого Кирова – вроде как его еще не убили. Но на крайний случай сойдет и какой-нибудь помощник-секретарь, тем более в лицо я гарантированно одного от другого не отличу.

План, без сомнений, был хорош. Да только отсутствие зеркала и суровая реальность эпохи опрокинули мои расчеты еще до того, как я успел добраться до Невского, где, по моим соображениям, должны находиться правительственные здания.

Первой ошибкой стало любопытство. Очень уж хотелось своими глазами посмотреть, какова она, жизнь в прошлом. Влиться в непривычный на вид, но, как и в будущем, вечно куда-то спешащий поток людей мне удалось без труда. Двигаясь в сторону центра, я украдкой разглядывал прохожих, заодно – останавливался перед витринами, а то и вообще, проходил внутрь магазинов.

Это в двадцать первом веке тяжело разобрать, кто идет рядом с тобой, охранник из торгового центра, менеджер средней руки или скромный коммерсант-миллионер. Дешевая китайская одежда уравняла всех, отличить настоящий Hugo Boss от поддельного лично я не в состоянии даже на ощупь. Зато тут, в разгаре НЭПа, поговорка «встречают по одежке» более чем в тему. Особенности профессии и уровень дохода прекрасно заметны с десятка шагов. Так что уже спустя час я вполне уверенно разбирался в основных типажах, благо хоть какие-то знания истории школа, университет и телевизор сумели вбить в мою голову. Однако вовремя осознать глубину отличий своего собственного внешнего вида от привычных хроноаборигенам образов я не успел. И это стало второй ошибкой.

На выходе из заваленной барахлом антикварной лавки меня ждал представитель власти. По крайней мере, на его странной полукепке-полупилотке с красным дном, черным козырьком и оторочкой из серого барашка красовалась кокарда с серпом и молотом, а длинную темную шинель перетягивали кожаные ремни портупеи. Не иначе продавцу, еврею средних лет, показался подозрительным мой интерес к напольным английским часам семнадцатого века, и он умудрился кого-то послать за милицией. Сам же добрый десяток минут вешал мне на уши лапшу, как с подельниками вытаскивал данный предмет декора из дворца великих князей, попутно отстреливаясь направо и налево от конкурентов-мародеров.

– Милиция Ленинграда. – Представился служитель закона. – Предъявите документы!

Повеяло чем-то знакомым и безопасным. Возможно, именно поэтому я допустил третий, финальный промах, кардинально поменявший не только мои планы, но и, вероятно, всю историю данного мира. Вместо того чтоб с наглой мордой и раскатистой американской «R» заявить что-то академическое, на вроде: «What can I do for you, sir?!» я тупо, как школьник, проблеял:

– Вот… дома их оставил!

– Работаете? Учитесь? – тон милиционера изрядно похолодел.

– Учусь, на электрика, – как можно беспечнее постарался ответить я. – В универе…

– В каком именно, позвольте узнать?

До меня, наконец, дошло, единственный разумный выход – бежать. Что, собственно, я и сделал, мгновенно сорвавшись с места со всей силой молодых мышц, прекрасно натренированных в 21-ом веке бегом и лыжами. Преодолев в десяток прыжков чуть не пол квартала, уже начал надеяться на успех, когда какой-то балбес в военной шинели бросился буквально мне под ноги.

Подняться уже не дали, а сильный удар по затылку вообще отбросил в короткое беспамятство. Отлежаться, впрочем, не вышло, меня живо оторвали пинками от истоптанного в грязь снега, сунули сразу с двух сторон в ребра револьверы. Причем уже не вежливые служители закона, а какие-то полукриминальные, испитые типы в штатских пальто да помятых суконных кепках. Всего и отличий, что один рябой, без переднего зуба, а второй в очках с монументальной роговой оправой. По телу зашарили чужие руки.

– Милиция! – неуверенно вскрикнул я.

Все лучше, чем бандиты.

Извозчик! – вторил рябой куда-то в сторону. И, повернувшись, выдохнул прямо мне в лицо с запахом соленой рыбы неизвестной, но мерзкой породы: – Заткнись, гражданин!

– Червей-то у него нема, – остановил его напарник. – Пехом допрет, Шпалерка [11] недалече.

– Ловко чекисты сработали. Раз и взяли! – мелькнули обрывки разговора от проходящей рядом кучки молодежи, не иначе студентов-сверстников.

– Может, поперву в комиссариат? – попробовал возразить рябой, смачно сплевывая мне под ноги.

– Ты на шмутки позыркай! – осадил очкастый интеллигент, очевидно главный в команде. – Явная же контра, нешто мы будем два раза ноги оббивать, чай обувка не казенная!

Рябой отошел на шаг, окинул меня задумчивым взглядом и немедленно согласился:

– По любому шпиен! Или контра недобитая! – еще раз пребольно ткнул стволом в живот: – А ну, сунь руки в карманы, сволота! И двигай вперед помалу!

Ничего не оставалось, как выполнить команду. И тут обнаружилось страшное: паспорт и деньги бесследно исчезли! Идиот! Какое затмение на меня нашло, почему не подумал, не переложил их во внутренний карман куртки? Кому и что тут доказывать без этих бумажек?! От неожиданности я споткнулся и полетел опять на мостовую, как есть, с руками в карманах.

…Пришел в себя я в каком-то мрачном помещении за тяжелым, грязным столом, на который из рюкзачка уже вывалили все мои скромные пожитки. По голове, прямо за шиворот, стекала ледяная вода. С трудом удалось сфокусировать взгляд на сидящем напротив меня человеке: фуражка почти как у полицейских 2014 года, только сильно поменьше, поаккуратнее, да цвет верха темнее и синее. Более ничего похожего: куртко-рубаха болотно-армейского цвета, погон нет, вместо них красные засаленные петлицы, из которых торчат треугольные глазки малиновой эмали… Знать бы еще, что они означают.

– Оклемался, свинота? – из-за спины, с закопченной до черноты металлической кружкой [12] в руках, выдвинулся похожий товарищ, только на фуражке по-идиотски поменяны цвета, то есть верх темно-красный, [13] как сигнал светофора в ночи. Начальник, наверно – лет на двадцать старше, да на один треугольник больше. – А ну живо сказывай, бегунок, как до веселой жизни докатился!

– Что именно?! – просипел я, осторожно поднимая руки к голове.