У нас всегда будет Париж - Рэй Брэдбери Страница 5

– Ну, – негромко поторопил он.

Она почти сдвинулась с места.

– Ну же, – выговорил он в последний раз.

Она сделала шаг вперед. Повернула голову набок и стала медленно-медленно наклоняться, пока не коснулась правым ухом его груди.

Ей хотелось закричать, но она сдержалась. Хотелось сказать что-нибудь восторженное, но она сдержалась. С закрытыми глазами она просто слушала. У нее шевелились губы – видимо, с них раз за разом слетало какое-то слово, а может, имя, почти в такт биению, которое она слышала под рубашкой, в груди, под ребрами этого терпеливого парня.

Там стучало сердце.

Она слушала.

Сердце стучало ровно, без перебоев.

Она слушала очень долго. Больше она не сдерживала дыхание, и щеки у нее порозовели.

Она слушала.

Сердце билось.

Наконец, подняв голову, она напоследок вгляделась в лицо этого незнакомого парня и быстро коснулась губами его щеки, развернулась и скользнула к дверям, даже не поблагодарив – но благодарности и не требовалось. С порога она не оглянулась – просто открыла замок и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Парень медлил. Его правая рука скользнула по рубашке и нащупала то, что было спрятано в груди. Веки так и не разомкнулись, на лице не появилось никакого выражения.

Он повернулся, не глядя сел в кресло и на ощупь взял чашку, чтобы допить кофе.

Ровный пульс, великий трепет жизни побежал по его руке, добрался до чашки, и теперь она пульсировала в том же нескончаемом, непрерывном ритме, пока он подносил ее к губам и делал глотки, будто смакуя снадобье, доставшееся ему в дар, которое не иссякнет еще так долго, что ни угадать, ни предсказать невозможно. Он осушил чашку.

И лишь открыв глаза, понял, что в комнате никого нет.

Было уже поздновато, но все же он не терял надежды в последних лучах солнца по-быстрому пройти девять лунок.

Однако сумерки сгустились очень быстро – он даже не успел доехать до гольф-клуба. Это высокий туман, приплывший со стороны океана, заслонял дневной свет.

Впору было развернуться и поехать в обратную сторону, но что-то привлекло его внимание.

Вглядевшись в далекие луга, он заметил, что в этой полутьме человек пять-шесть все еще играют в гольф.

Играли не двое на двое, а в одиночку – каждый, передвигаясь под деревьями без партнера, тащил свои клюшки через лужайку.

Странно, подумал он. И вместо того чтобы повернуть назад, въехал на стоянку позади клуба и вышел из машины.

Почему-то он застыл на месте и принялся издалека наблюдать, как гольфисты замахиваются клюшками, посылая мячи в сумеречную дымку.

Игроки-одиночки, бродившие по фервею, вызвали у него неподдельное любопытство; было в этой картине что-то смутно тревожное.

Почти не раздумывая, он подхватил спортивную сумку и понес клюшки к первой лунке, где застыли трое немолодых людей, которые будто бы дожидались его появления.

Старичье, подумал он. Ну не то чтобы совсем дряхлые, но ему-то было всего тридцать, а тех уже припорошила седина.

Когда он приблизился, они разглядели его загорелое лицо и встретили проницательный, ясный взгляд.

Один из пожилых гольфистов поздоровался.

– А что здесь происходит? – спросил молодой человек – и тут же отметил нелепость этого вопроса.

Его взгляд скользнул вдаль по площадкам, где двигались едва различимые одинокие фигуры.

– Я просто не понял, – оправдываясь, парень кивнул в сторону фервея, – вроде бы они только начали. Но минут через десять мяча будет не разглядеть.

– Кто-кто, а они разглядят, – вступил в разговор другой. – Мы и сами только что приехали. Чем позже – тем лучше: никто не мешает, можно поразмыслить о том о сем. Начнем вместе, потом разделимся.

– Это же исхитриться надо! – сказал молодой.

– Да уж, – подтвердил третий. – Но у нас свои резоны. Хочешь – присоединяйся, только через сотню ярдов, скорее всего, останешься один.

Подумав, молодой человек кивнул.

– Согласен, – сказал он.

Один за другим они выходили на площадку «ти», замахивались клюшкой – и провожали глазами белые мячи, улетавшие в полумрак.

В последних проблесках света они двинулись вперед, не говоря ни слова.

Старик, шагавший в ногу с молодым игроком, то и дело исподволь поглядывал на него. Двое других смотрели прямо перед собой и тоже молчали. Когда они остановились, молодой ахнул.

– Что такое? – спросил старик.

– Подумать только, нашел! – воскликнул парень. – Вокруг темно, хоть глаз выколи, а я как чувствовал, что он здесь!

– Бывает, – сказал старик. – Называй как хочешь: судьба, удача, дзен. Я-то попросту выражаюсь: нужда заставила. Ну, бей.

Молодой человек посмотрел на свой мяч, белевший в траве, и неслышно попятился.

– Нет, первым не хочу, – сказал он.

Двое других стариков тоже нашли в траве свои мячи и по очереди выполнили удары. Один замахнулся, ударил по мячу и в одиночку зашагал дальше. Второй замахнулся, ударил по мячу – и точно так же растворился в сумерках.

Парень смотрел им вслед.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Ни разу в жизни не играл такой форсом.

– По большому счету, никакой это не форсом, – отозвался старик. – Так, вариация. Они сейчас пойдут вперед, а на девятнадцатом «грине» встретимся.

Парень сделал удар – и мяч взмыл в серо-лиловое небо. Где-то ярдах в ста мяч упал в траву – а может, послышалось.

– Вперед, – скомандовал старик.

– Нет, – сказал молодой гольфист, – если не возражаете, я пойду с вами.

Старик кивнул, изготовился и запустил свой мяч в темноту. Дальше они двинулись в полном молчании.

Наконец парень, который вглядывался в подступившую ночь, признался:

– Впервые вижу, чтобы так играли. А кто эти люди, что их сюда привело? Кстати, вы-то сами кто? И последний вопрос: за каким чертом меня сюда принесло? Я тут ни пришей, ни пристегни.

– Пожалуй, – согласился старик. – Но со временем возможны перемены.

– Со временем? – переспросил парень. – Если я здесь лишний, какие могут быть перемены?

Шагая вперед, старик смотрел перед собой и больше не косился на своего молодого спутника.

– Зелен ты еще, – проговорил он. – Сколько тебе?

– Тридцатник, – ответил парень.

– Мальчишка совсем. Погоди, разменяешь десяток шестой-седьмой, тогда, может статься, и ты созреешь для партии в ночной гольф.