Пешка в большой игре - Владимир Сухинин Страница 5

Гради-ил, согласившись стать вассалом паренька, ощутил внутреннее успокоение. Значит, то, что он сделал, — правильно, а юноша собрал остатки еды убрал в свою необычную сумку с пространственным карманом. Достал кинжал с запекшейся кровью на лезвии и стал творить черную волшбу. Так он еще и некромант, почему-то очень спокойно подумал эльфар. Его не беспокоили проводимые юношей повсеместно запрещенные практики магии крови. А сюзерен, что-то шепча, капал свою кровь, и лицо его, искаженное оскалом, стало напоминать маску неукротимого хищника. От мурашек, пробежавших у него между лопаток, разведчик поежился. Не хотел бы я стать его врагом, подумал он. Такой всегда вернется, чтобы раздать долги.

— Вальгум, вылезайте, — скомандовал я и увидел, как из сумки потянулось темное облачко. Оно превратилось в хмурого магистра, смотревшего на нас змеиными глазами. Он увидел мои целые конечности, сначала удивился, и из его глаз вылезли четыре змеиные головы, тоже удивленно меня рассматривая.

— Вы целы, прохожий? — всплеснул он руками и облегченно вздохнул. — Мой друг, не пугайте так больше старика! Я только начал новую жизнь, обзавелся товарищами, — он икнул и прикрыл беззубый рот ладошкой, — а тут бац — и вам рубят руки, ноги. Мы, если честно сказать, по вам поминки уже справляли. Вы знаете, юноша, я еще ни разу не слышал в адрес покойника столько добрых слов.

Все это магистр произнес заплетающимся языком, но потом осекся и виновато замолчал. Вид у него был синюшный, как у пропойцы. Ну вот что за слабый характер у магистра! Недаром попал в сеть к своим ученикам, видать, опоили его, зная слабость к вину, и прибили пьяного к кресту.

Он словно прочитал мои мысли, замер и сказал:

— Не выдумывайте, мой юный друг, небылиц. Меня поймали немного выпившим, и только. — Вид при этом он имел гордый и оскорбленный, сложил руки на груди и задрал нос.

Я посмотрел на эльфара. Тот сидел недвижимый, словно ему вставили кол в одно место и прибили к ковру. Он даже не мигал. Я понимал его чувства, магистр получился у Шизы весьма страшным, и, чтобы привыкнуть к его виду, не пугаться его страхолюдности, нужно, чтобы прошло какое-то время, но даже у меня это не сразу получилось.

— Магистр, что, духи тоже начали пить? — озабоченно спросил я. Мне не хватало еще компании духов-алкоголиков. Если один магистр меня частенько забавлял и им можно было попугать других, то компания пьяных духов была сродни стихийному бедствию.

— Мой юный друг, неужели вы могли подумать, что, имея товарищей, я буду пить один, не поделившись с ними! Я дал им иллюзии, — он сделал жест рукой и говорил, как император Нерон со сцены театра, — и мы провожали вас за грань, как провожают короля. Но, к нашему счастью, все оказалось не так печально. — Он перестал махать руками и с умилением уставился на меня.

Я был поражен и стоял с открытым ртом. Этот иллюзорный маг — создание Шизы, сумел наколдовать иллюзорные оболочки своим собутыльникам. С ума сойти! Какого Франкенштейна сотворили мы с Шизой?! Он научился колдовать, как полноценный маг! И чего ждать от него дальше? Он сумел создать иллюзии для духов. Но вот кого? Этот вопрос был для меня неразрешимым. И тут я услышал прысканье Шизы, она смеялась и фыркала. Теперь я понял, что без этой проказницы дело не обошлось, мне стало немного страшно. Она от меня почерпнула одну черту, от которой я страдал всегда, — авантюризм с неизвестным исходом.

— Пусть покажутся, Рострум, — с тяжелым вздохом разрешил я. А когда они появились пьяненькие и предстали перед нашим с эльфаром взором, я понял, что недооценил Шизу. Рядом со мной, держась друг задруга, стояли и улыбались мессир Кронвальд и мастер Гронд. Я, оторопело выпучив глаза, смотрел на них и не смог бы отличить настоящих от иллюзорных. А эльфар вообще закрыл глаза и отгородился от мира. — Шиза! — застонал я. — Зачем тебе это понадобилось?

— Мне было скучно, — ответила она. — Ты лежал, Рострум пил и горевал, духи кружили вокруг и страдали. Потом я их пыталась развеять, но не смогла, — призналась нейросеть. — И я больше не буду, — произнесла она слова покаяния, которые уже ничего не меняли. У меня в сумке завелись нелегалы, и я ждал от них неприятностей.

— У вас есть лекарство от похмелья? — спросил Рострум.

Я подал ему фиал и, чтобы привести свои чувства в порядок, тоже сел на ковер.

Так мы и сидели, эльфар медитируя, я — задумчиво рассматривая творения Шизы. От них уже никуда не денешься, они привязаны к моей сумке, как джинн к лампе Аладдина. Значит, надо придумать им применение. Раз они снимают у меня жилплощадь и не торопятся иммигрировать за грань, пусть приносят пользу.

— Быстро построились! — скомандовал я, и духи, толкаясь, стали выстраиваться в одну линию. — Рострум, назначаетесь командиром отделения спецназа «Дух». Как поняли приказ? — не давая времени им подумать, спросил я.

— Есть командовать отделением, мой командор! — доложился магистр. Видно было, что тут подобрались служивые ребята, понимающие толк в дисциплине.

— Доложите о том, кем были в прошлой жизни ваши подчиненные! — приказал я.

— Оба боевые маги снежных эльфаров, — браво доложил магистр.

— Всем в сумку! Вам, магистр, надлежит проинструктировать подчиненных о правилах проживания в казарме. Кто будет нарушать, тот отправится в тюрьму и лишится оболочки.

Духи исчезли, а я в сумке расширил помещение Рострума, чтобы оно способно было вместить троих.

В это время пришел в себя эльфар, осмотрелся и облегченно вздохнул.

— Привидится же такое!

Я не стал его разубеждать, а обратился к Шизе:

— У меня к тебе вопрос, девочка. Ты разбираешься в шаманских причиндалах?

— Ты о чем? — осторожно спросила она.

— Нам надо разобраться, что делать с тремя посохами шаманов, подумайте с магистром и дайте мне свои рекомендации.

Шиза снова на некоторое время зависла.

— Я пока не могу привыкнуть к тому, как ты изменился; боюсь, как бы мне скучно не стало, а ты не превратился в зануду, — ответила она и, показав мне желтый шарик с плакатом «Не беспокоить», ушла в фоновый режим.

Вопрос, который я задал сам себе уже не в первый раз, — что же или кто же моя нейросеть? Это не бездушный наноробот, внедренный в организм, а живое существо со своим разумом, душой и клетками тела. Она, как и электронные нейросети, обладает теми же функциями: изучение баз, подключение имплантатов усилителей, выход в глобальную сеть и многое другое. Но она живая. Шиза имеет свои чувства, подвержена смене настроений, у нее даже есть чувство ревности, и ей бывает одиноко без носителя. Она, как все живые существа, хочет радоваться и испытывать наполненность жизнью, впечатлениями, эмоциями. Что это — слабость, внедренная ее создателями? Не думаю. Те, кто пошел по пути не технического прогресса, а совершенствования живого организма, понимали гораздо больше, чем я. Значит, надо изучать мою девочку и учиться использовать ее сильные стороны. При всей своей патриархальности этот мир коварен и полон вражды ко мне. Он чувствует чужака, присматривается и не торопится признать меня частью своей реальности. А для меня он не стал полностью моим миром. Можно сказать, я здесь нахожусь на нелегальном положении разведчика. И то, что я еще живой, заслуга не столько моя, сколько Шизы, и, как мне ни хочется признать, думаю, что еще и Рока.