Морской волк. Восточный фронт - Влад Савин Страница 5

Понравилось это Иосифу Виссарионовичу, или нет — не знаю. Но мое назначение комфлотом он утвердил. И дал напутствие — что советский народ ждет от вас победы, так что постарайтесь надежд не обмануть. Придется постараться.

После уже задумался я над его словами. А возможно ли вообще мирное сосуществование нас и капиталистов? Пришел к выводу, что ответить не могу. Свой опыт на меня давит, неодолимым грузом — как поверили мы в это (я ведь то время как раз застал) и чем это кончилось. Вот вы бы простили того, кто вас предал? Может и есть иной ответ на этот вопрос — но я, будучи лицом пристрастным, ответить не в состоянии. Слишком уж меня жизнь поколотила.

И повезло же этой исторической реальности, что наш «Воронеж» в 1942 году сюда выбросило! А не в разгар Карибского кризиса, через двадцать лет. Когда мы, будучи еще никому не подчинены, а значит полностью свободны в поступках, в ответ на весьма возможное нападение на нас в море, врезали бы термоядерным «гранитом» по американской авианосной эскадре. И начался бы тогда Армагеддон!

Но это, слава богу, осталось за гранью. Сейчас же у меня других, конкретных забот полно. И не уровень комфлота заниматься политикой! Когда в Наркомат ВМФ вернусь, или в Главный Штаб — тогда еще посмотрим! А пока — Вождь мне прямой и недвусмысленный приказ дал? Надо исполнять!

— Ай, ай, товарищ Лазарев! — послышался какой-то голосок из подсознания — не вы ли в иной реальности (в вашем сне — или как посмотреть?) самым злостным образом не подчинились прямому приказу законнейшего вашего правительства, и отдали приказ о ядерном ударе по Америке [5], чем это кончилось там и для всего мира, и персонально для вас, показать? Там вы свою волю проявили — а не «за нас думает фюрер», ах простите, Вождь!

Ты что ли, рогатый — так нету тебя, брысь в баню! Или у меня уже глюки начинаются, от бессонницы? Я по своей Правде поступать буду — а ты пшел вон! И пока что эта Правда политике товарища Сталина полностью соответствует!

А из купе рядом все доносится, уже хором:

Дорога, дорога,

Осталось немного,

Я скоро приеду домой.

Да, осталось немного. Всего лишь раздолбать самураев, чтоб не Цусиму впредь вспоминали, а то, что мы им сейчас учиним! И тогда лишь, выполнив эту задачу, я вернусь домой. Где ждет меня Анечка — Анюта — так ведь и не женился я там, в свой сороковник уже! А тут, я даже сына нашего, перед отъездом родившегося, успел увидеть. И пока война не завершится, дороги назад мне нет. Что ж, там нам месяца хватило — думаю и здесь не затянем.

За Родину, за Сталина — бей самураев! И так, чтобы и сто лет спустя ни один гад про «северные территории» и пискнуть не смел!

США, Уорм-Спрингз. Ноябрь 1944.

Присутствуют президент США Франклин Рузвельт, вице-президент Генри Уоллес, государственный секретарь Корделл Хэлл и его первый заместитель Эдвард Стеттиниус, министр финансов Генри Моргентау, военный министр Генри Стимсон, министр ВМС Джеймс Форрестол, начальник ГШ Джордж Маршалл, шеф УСС Уильям Донован.

— Джентльмены, рад Вас видеть — доброжелательно приветствовал членов своего кабинета, прибывших на неофициальную встречу Рузвельт — позвольте предложить Вам кофе, сигары, или, может быть, что-то покрепче?

Мнения присутствующих предсказуемо разделились — некоторые гости отказались от спиртного, некоторые сочли возможным немного выпить.

— Итак, джентльмены — открыл деловую часть встречи Рузвельт, после того, как долг гостеприимства был выполнен — сегодня нам следует сформулировать наши цели, которые нам надо будет достичь в Стокгольме. Война выиграна — теперь надо выиграть мир, конвертировав нашу победу в долгосрочную выгоду для Америки. Кто начнет, господа?

— Если Вы разрешите — подал голос Джордж Маршалл — то, начну я.

— Прошу Вас, Джордж — доброжелательно улыбнулся Рузвельт, обладавший редким даром делать своими сторонниками почти всех, тесно общавшихся с ним, людей, находя приемлемое для всех, или почти всех, решение — это и объясняло такой состав его команды; иначе трудно было бы представить в одной команде левого Уоллеса и, очень правых, Форрестола с Донованом.

— Я должен признать, что мой план строительства новой Европы, дружественной США, с опорой на обновленные Германию и Францию, под большой угрозой — начал Маршалл — для его реализации требовались три вещи. Первое, сохранение под нашим контролем большей части Европы — особенно развитых в экономическом отношении стран, нищета с востока вроде Словакии или Болгарии не в счет. Однако никто не ждал, что немцы так быстро сломаются и сдадутся — в итоге, на европейском поле мы прижаты к краю, и еще должны делить эту территорию с англичанами! Второе, доллар должен был стать единственной резервной валютой, что позволило бы нам переложить бремя нашей инфляции на плечи европейцев, даже входящих в советскую зону. И третье, война в Европе и на Тихом океане должна была завершиться с небольшим разрывом по времени. Ничего этого не соблюдено — причем если нам удавалось предвидеть ходы британцев, действовавших вполне искусно, но точно так же как раньше, а значит, предсказуемо, то русские показали неожиданно высокий класс игры на чужом поле. У них прежде хорошо получалось выигрывать войны, но проигрывать мир — теперь же они сделали ряд очень успешных и неожиданных ходов.

Прежде всего, это предложение Сталина о трех мировых валютах — за которое тут же ухватился Черчилль, по понятным причинам. Русские в своей зоне заняты не грабежом, а именно интеграцией экономик захваченных стран в свою, восстановлением промышленности — причем национализация касается прежде всего крупных предприятий, прежние владельцы которых запятнали себя сотрудничеством с нацистами, прочие же заводы остаются частными, хотя в восточноевропейских странах, как в Чехии и Польше, при управлении собственностью создаются так называемые «рабочие комитеты», несущие скорее контрольно-наблюдательные функции; однако же никакого «экспорта социализма» с хаосом и разрушением экономических связей не происходит. Наиболее радикальные меры приняты в банковском секторе — когда финансирование решительно переключается на структуры, подобные Московско — Берлинскому Банку, или идет непосредственно через русское оккупационное Казначейство, прежние же игроки или ставятся в подчиненное положение, винтиками в новой системе, или прекращают существовать. Конкретные же промышленные успехи пока ограничены — хотя известно уже, что швейные и обувные фабрики Германии и Чехии получили крупные партии шерсти, кожи, овчины из Монголии. Также начато перепрофилирование заводов "Фольксваген" и "Шкода" с выпуска бронетранспортеров на созданную еще до войны модель дешевого массового легкового автомобиля «жук»… тут есть шанс вступить в долю и нам, поскольку «Опель», доля в котором принадлежит нашей Джи — Эм, также получил заказ на аналогичную модель «кадет», предполагавшуюся не только для немецкого, но и для русского рынка. Советы решительно прибрали к рукам германскую химическую промышленность — в докладе, который у вас на столе, приведены подробные цифры, коротко же могу сказать, что выпуск взрывчатых веществ резко сокращен, зато быстро растет производство химических удобрений, которые уже идут не только немецким фермерам, но и в русские колхозы. Увеличивается выпуск сельскохозяйственной техники, взамен танков и тягачей, изготовление которых прекращено совсем.