Кремль 2222. Покровское-Стрешнево - Константин Кривчиков Страница 5

Как выкручиваться? Надо любой ценой, объяснил Ижаб, добыть сообщницу Тима самку Алену и принести в жертву Ухухаю. Тогда он смилуется – ведь молодые самки хомо очень вкусные. Произнося последние слова, Ижаб облизнулся и причмокнул. Еще бы ему не причмокивать! Ведь по статусу первый стакан крови, сцеженный из вены жертвы, полагался колдуну. Как и кусок печени.

Вождь Бужыр сомневался в умственных способностях Ижаба, считая его бестолковым и слишком хитрым. Поэтому решил перепроверить сообщение молодого колдуна и лично выйти на связь с Ухухаем. Но для наступления этого сакрального момента с учетом массы тела Бужыра требовалось не менее трех литров ячменной самогонки. А она, как назло, закончилась в самый неподходящий момент по той банальной причине, что до этого вождь беспробудно квасил больше недели и истребил месячные запасы крепких напитков.

Правда, оставалось много недозревшей браги, но с ее помощью выходить на контакт с великим прародителем у Бужыра не получалось. Вождь вылакал целое ведро, пытаясь достичь необходимой степени просветления, но ничего не добился, кроме жестокого поноса. После чего махнул рукой и поверил на слово Ижабу.

Вот почему «мусорщики» продолжали нести дозор около стен Стадиона даже после гибели Тима. Они надеялись выловить Алену, которая должна была умилостивить Ухухая и смыть свой вкусной кровью позор клана. Однако шансы на удачный исход падали с каждым днем, и сам Жаб не питал особых надежд на поимку лесовички. Возможно, ее и вовсе уже у маркитантов нет? Либо съели ее торгаши – они ведь тоже молодое мясо любят.

Скорее зазевавшегося мута удастся завалить, прикидывал Жаб, лежа в кустах, чем самку. Или пьяного мужика, перебравшего настойки в трактире. Мужик – это тоже неплохо, свежего мяска давно уже не жевал.

И тут вдруг ни с того ни с сего объявилась эта самка. Женщина, то есть. Прямо подарок судьбы какой-то. Хотя и странно. Может, она тоже пьяная?

Самка между тем приблизилась к кромке зарослей, в которых скрывался Жаб с напарником. Она по-прежнему не торопилась, внимательно и настороженно вглядываясь в густую зеленовато-бурую растительность. Даже остановилась на несколько секунд. И вот тут-то Жаб обомлел.

Не может быть! Нет, и в самом деле – не бывает такого везения, не иначе как сам Ухухай решил им помочь. Арбалетчик вдруг узнал Алену. Узнал и сразу же засомневался. Но, вглядевшись, снова пришел к выводу – она! Хотя хомо и очень похожи друга на друга – можно сказать, все на одну рожу, – однако Жаб был готов поклясться, что эта самка – Алена.

Он видел ее раньше несколько раз, при этом очень близко, запомнил цвет волос, родинку на щеке и длинный нос (у всех хомо, к слову, очень длинные носы), немного вздернутый кверху. И сейчас был уверен – он не ошибся.

Жаб полуобернулся и нашел взглядом напарника, копейщика Гужа. Тот лежал в траве немного в стороне и сзади от арбалетчика и, кажется, дремал. Жаб, изловчившись, лягнул напарника в плечо, а когда тот встрепенулся, прошипел, шепелявя:

– Только тихо, балбеш. Я вижу шамку хомо.

– Шамку? Где?

– Идет в нашу шторону. Быштро полжы до Убоша и доложы. Это Алена.

– Та шамая? – Гуж выпятил лягушачьи глаза, из-за чего они буквально вылезли из орбит, превратившись в маленькие шарики.

– Та шамая. Мы должны вжать ее жывьем.

Жаб был уверен – теперь самка не уйдет. В септе, как и положено, семь бойцов, и хотя остальные рассредоточены по зарослям, с задачей поимки самки они спокойно справятся втроем – при помощи командира Убоша. Один раз их септ уже ловил Алену в развалинах Тушино. Поймают и сейчас. Главное, не спугнуть жертву раньше времени, а накинуть на нее сеть или аркан – это уже дело техники.

* * *

Когда Егор подошел к Стадиону, солнце висело в зените. Кыса «лесной» оставил в леске со стороны Волоколамского шоссе, дабы не пугать без нужды караульных. Да и по-любому киборга не пустили бы на Стадион – даже через ворота для мутантов. Ведь посещать крепость маркитантов разрешалось только людям и человекообразным мутам, а собака Кио к этим категориям явно не относилась.

Ворота в центре баррикады охраняли двое маркитантов. Один, конопатый с АКМ, стоял, небрежно опершись спиной на ворота. Второй сидел в кузове здоровенного грузовика, некогда выполнявшего роль самосвала, а теперь встроенного в первую линию укреплений. Из-за высокого борта торчал ствол крупнокалиберного пулемета ДШКМ.

Зная процедуру, Егор сам остановился в десятке шагов от баррикады, не дожидаясь окрика. И громко произнес:

– Здорово, парни.

– И тебе не хворать, – с ленцой откликнулся конопатый маркитант у ворот. Он грыз семечки, и, похоже, этот процесс ему нравился куда больше, чем исполнение служебных обязанностей. – Чего приперся?

– Да так, прикупить кой-чего по мелочи. Мне бы на рынок.

– Рынок сегодня закрыт. Так что – проваливай.

– Закрыт?

Егор растерялся. Подобного поворота событий он не ожидал, потому что рынок на Стадионе работал практически без выходных. Теперь же заранее продуманный план предстояло менять на ходу.

– Глухой, что ли? – с раздражением среагировал «конопатый». – Говорю же – рынок закрыт. Разворачивай оглобли и топай куда подальше.

– А трактир тоже закрыт? Я хотел у вас…

– Все закрыто! Вот дятел непонятливый.

– А чего случилось-то?

– Ты что, шпион? – Маркитант насупился и с угрожающим видом навел ствол автомата на «лесного». – Будешь много вопросов задавать – продырявлю к черту.

– Да понял я уже, не злись, – сказал Егор. – А с вашим старшиной я могу переговорить? С Гермесом?

«Конопатый» переглянулся с охранником, сидевшим в кузове, и вкрадчиво спросил:

– А зачем тебе Гермес?

– Дело есть к нему. Важное. И выгодное.

Подкрепляя слова, «лесной» извлек из подсумка и показал золотую монету. Прямоугольную и плоскую, с изображением двуглавого орла – из числа тех монет, что достал ночью из затопленного тоннеля метро Тимур. Таких монет в подсумке лежало пятьдесят штук, и предназначались они для выкупа Алены.

– Что это? – прищурившись, спросил караульный.

– Золотая монета, «орел» называется.

– Чего-то не похожа она на монету. И названия я такого не слышал. – «Конопатый» задумчиво поскреб пальцами скулу, заросшую темной, с буроватым оттенком, щетиной. – А ну-ка подойди, я гляну получше.

Егор неторопливо приблизился и протянул монету, держа ее на открытой ладони. Маркитант взял «золотой», покрутил перед лицом, попробовал на зуб. Потом с подозрением покосился на «лесного».

– Не сомневайся, натуральное золото высшей пробы, – сказал Егор.

– Ну, не знаю… «Орел», говоришь? – Караульный снова куснул монету. – Хм, никогда таких не видел.

– Очень древняя и ценная монета. Думаю, дороже, чем «Победоносец». Говорят, совсем недавно здесь такие появились. Вроде как из Кремля сюда попали.