Изгнание беса - Андрей Столяров Страница 5

– Назад, стажер! – загремел Колиц.

Было уже поздно. Толпа сурков навалилась на них, потащила. Стажер локтями закрыл горло, свирепые когти взбороздили кожу. Он закричал. Длинная пулеметная очередь насквозь прошила улицу. Сурки рассыпались. Стажер вскочил. Рядом никого не было – метнулся за ближайшую хижину.

Усиленный мегафоном голос капитана проревел:

– Людям лечь на землю! Людям немедленно лечь на землю!

И сейчас же снова затрещали выстрелы. Откуда-то выбежали двое сурков – покатились в пыли, дергаясь, оставляя кровяные отпечатки. На краю поселка низкорослые фигурки метались между деревьями, падали.

За хижиной лежал Колиц. Горло у него было разодрано.

– Людям лечь на землю! – ревел мегафон.

Стажер попятился.

Кто-то вцепился ему в комбинезон. Небольшой сурок прижимался к ноге, скулил. Стажер пнул его. Сурок откатился, согнув сухие лапы, поднял острую фиолетовую морду. Он держал совсем маленького, голого детеныша, пытался закрыть его. Детеныш был слепой: тыкался головой в грудь.

Глаза у сурка были жалобные, пронзительные. Он тонко засвистел и пополз к стажеру, волоча перебитую ногу.

– Мармота сапиенс. Младший брат! – безумно сказал стажер. Выглянул из-за хижины. По улице мели пыльные фонтанчики. Сурок свистел, упорно полз ближе.

– Людям лечь!

Стажер глубоко вздохнул и шагнул вперед, на улицу, прямо в эти низкие, пляшущие фонтанчики – поднял руки над головой.

– Не стрелять! – закричал он, срывая голос.

Пули чмокались около ног. Сурок за хижиной свистел все громче.

– Не стреля-ать!

Наступила тишина.

Я расплатился с шофером. Он сунул деньги в карман, весело оскалился:

– Получайте ваш Неустрой. Если захотите выбраться, так вечером пойдет автобус. А то – до завтрашнего дня. – Сел поплотнее. Облепленный грязью грузовик прокрутил на месте колесами, бросил назад ошметья глины и тронулся, разделяя неимоверную лужу.

На другой стороне площади, справа от магазина, в тени под яблонями сидели на деревянной скамейке несколько женщин.

Обогнув лужу, я подошел к ним:

– А здравствуйте, товарищи колхозники.

– А здравствуйте, – охотно ответили женщины.

– Это что же, у вас церковь – действующая? – Я показал туда, где из густых садов выплеснулось к небу белое здание с широким синим куполом.

– Веруете? – с напускным участием сказала самая молодая. – Или попом к нам направили? Нам без батюшки, конечно, не прожить: прости, Господи, сколько уж не исповедовалась, грехов-то, грехов…

– Будет, Мария, – сказала та, что постарше. – Человек невесть что подумает.

– Так он же интересуется.

– Я в основном по школьным делам, – сказал я. – А церковь – для разговора.

Тут магазин открылся, сразу стало людно, женщины заторопились.

– А школа, она вон там, справа от церкви, по улочке, – обернувшись в дверях, сказала молодая.

Я пошел мимо правления, свернул. Улица была широкая, пыльная. Аккуратные одноэтажные дома серого кирпича с белыми занавесками на окнах были окружены садами. Под глянцевыми листьями, сгибая ветви, наливались яблоки. Малина перемахивала через забор.

Я мог бы и не спрашивать дорогу. Деревню со странным именем Неустрой я знал наизусть. Позавчера оперативная группа под видом геодезистов сфотографировала ее вдоль и поперек. Окрестные леса в радиусе пятидесяти километров уже вторые сутки фиксировались авиаразведкой. Я ночь просидел над снимками и теперь мог идти с завязанными глазами.

Улица спускалась к деревянному мостику. На обкатанных камешках пенилась вода. Я как бы невзначай оглянулся. Из кустов вылезла сонная собака, через силу тявкнула на меня, легла мордой в толстую пыль. Слежки не было. Во всяком случае явной. Да и глупо было бы ожидать, что станут следить за каждым приезжим. Оперативники, работавшие два дня, говорили, что на них никто не обращал внимания. Они вообще не заметили ничего подозрительного. Деревня как деревня – полторы сотни домов, четыреста жителей, клуб, школа.

Но еще вчера, перед самой моей заброской, утвердили план: блокировать область воинскими частями, высадить в ключевых пунктах десантные группы и сходящимися концентрическими кругами выйти на Неустрой.

От речки веяло сыростью. Ободранные жерди моста чуть подрагивали. Могучие лопухи, вздев малиновые цветы в колючках, победным потоком сбегали вниз. Под их широкими листьями, у самой воды, в тугой тишине трещали синие стрекозы. Я шевельнулся, и они исчезли.

Школа находилась на пригорке – белое здание с большими окнами. Я поднялся на второй этаж. Директор – полный, сурового вида мужчина с глубокими залысинами кивнул мне, качнув головой в сторону дивана. Сам он сидел за столом без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами.

Перед ним, понурив стриженые головы, стояли два школьника пятого-шестого классов.

– Я слушаю, Вохминцев, – сказал директор.

Тот школьник, что пониже, еле слышно произнес:

– Мы пошли посмотреть…

– В час ночи, – уточнил директор. – Дальше.

– А он засветился.

– Кто «он»?

– Привидение.

– Ага, привидение. – Директор выразительно посмотрел на меня.

– И Петька побежал, и я побежал…

– Врешь, это ты побежал, – сказал школьник повыше.

– До тебя еще дойдем, Иванов, – пообещал директор. – Потерпи немного. – Указал мне на них. – Вот полюбуйтесь: чудо двадцатого века. У обоих пятерки по физике – верят в привидения. Три дня назад пошли выслеживать. Ночью. В лесу. Разумеется, заблудились. Искали их всем поселком. Сколько людей пришлось оторвать от работы. К летчикам обращались за помощью.

Оба «чуда» донельзя опустили головы.

– Это Петька, – сказал школьник пониже. – Если бы он не побежал… Что я – Харлама боюсь?

– Врешь все, – не очень убедительно возразил высокий.

– Каково? Привидения! – сказал директор. – Ты, Вохминцев, может быть, и в Бога веришь?

– Бога нет, – сказал школьник и шмыгнул носом.

– А что есть?

– Материя.

– Привидения – это очень интересно, – произнес я.

Директор изумленно уставился на меня. Он, видимо, обращался ко мне в чисто педагогических целях, как к взрослому, не ожидая никакого ответа.

– Простите, я что-то не припомню, – сказал он.

Я назвался. Директора это не обрадовало. Он смотрел недоверчиво.

– Вот мои документы. – Я протянул удостоверение, где черным по белому было написано, что Соломенцев Игорь Игнатьевич является инспектором областного отдела народного образования.