Империя из песка - Кайла Олсон Страница 5

Финнли молчит, но я уверена: ей есть что сказать. Может, она тоже хранит внутри нечто сокровенное, чем ей не хотелось бы ни с кем делиться. У каждой из нас найдутся секреты. Мысленно рассыпаюсь в благодарностях Хоуп.

– А вы, девчонки… – киваю на татуированный мизинец Финнли в отчаянной попытке сменить тему. – Вы обе – с красным. Откуда вас перебросили?

Цвет чернил зависит от региона, где человека схватили, – короче говоря, от того, что у Волков было под рукой. Большинство жителей Техаса пометили зеленым.

– Санта-Моника, – отвечает Хоуп.

Теперь ясно, откуда у них взялась идея с Матаморосом. Готова поспорить, они с Финнли надеялись пересечь Мексику, после чего пробраться в Калифорнию и вернуться домой.

Если б только… там были дом и семья. Если бы Волки не перекроили мир так страшно. Если бы только все не оказалось сломано и разбито. Возвращаться некуда.

– Где вас заставили работать? – спрашиваю я.

– Металлообработка, – произносят Хоуп и Финнли хором, безо всяких эмоций.

Вначале работу не давали – Волки предпочитали делать вид, будто нас не существует. Что мы тараканы. А на производство нас загнали после вмешательства Союзных войск – когда Волки развернули военную кампанию еще шире. Они превратили нас в муравьев и заставили тащить на себе ношу в пять тысяч раз больше собственного веса.

Финнли начинает жаловаться, какими обжигающими в цехах были горны, и протягивает руки:

– Смотри!

Ладони и предплечья испещрены выпуклыми рубцами. Еще один, кривой и широкий, красуется на указательном пальце левой руки.

– А ведь это еще не самые страшные ожоги. Мы видели и похуже, – замечает Хоуп. – Например, у парня, который перевернул горн Волкам назло.

Подробности Хоуп опускает. Наверное, к лучшему.

– Мы учились работать аккуратно, – рассказывает Финнли. – Волки угрожали вылить нам на ноги расплавленный свинец, если травм на производстве станет слишком много. Неплохая мотивация, – добавляет она с каменным лицом.

По сравнению с этим моя гренарня казалась настоящим раем. Я ухаживала за гусеницами шелкопряда и трижды в день, словно питомцев, кормила их листьями шелковицы и снимала коконы, которые отправляли на обработку. Вкалывала я в духоте, обливалась потом… но гренарня и близко не сравнится с металлообработкой. Правда, у меня тоже не обошлось без ожогов. В конце каждого цикла я кипятила коконы, в которых спали живые шелкопряды. Всякий раз, опуская в бочку бескрылых существ, я буквально умирала вместе с ними. Их разводили ради выгоды и убивали. Шелк-технологии удивительны и важны для людей, но рождаются они напрямую из стольких смертей.

– По-твоему, шрамы – плохо? – интересуется Финнли, заметив, как я глазею. – То, как мы их заработали, куда хуже.

– Да? – поднимаю я взгляд.

– Мы занимались производством пуль.

Не знаю, что более жутко: то, что девчонок под страхом смерти заставляли делать оружие тем, кто их самих и поработил, или то, что Стае вообще нужно производить патроны. Волки захватили все магазины до последнего прилавка. Они оккупировали все фабрики и заводы, заброшенные подвалы и даже военные базы – благодаря собратьям, тысячи которых находились в нужных местах. Не последнюю роль сыграла и тщательно продуманная стратегия, и немалое количество удачи. Подумать только, они уже истощили награбленные запасы пуль. Или собираются пустить их в ход – до последней.

А такой расклад вполне реален. Но я не хочу в это верить.

– Значит, – произношу я, желая перевести опять разговор на какую-нибудь менее страшную тему, – познакомились вы не сегодня.

Хоуп и Финнли молчат.

– Мы познакомились в день Зеро, – неохотно отвечает Финнли.

Да, сменила тему…

Зеро. День, когда Волки устроили переворот. Тогда у нас отняли наш мир.

Я, уже неделю как студентка второго курса Академии Веритас, отстояла очередь в столовой и взяла не пиццу или картофель фри, а салат. Иначе во время практического занятия по биологии моя и без того чересчур облегающая юбка рисковала треснуть. Но стоило мне раскусить помидор черри, как двери резко распахнулись. И внутрь хлынули люди в форме: десять человек, двадцать, пятьдесят.

Целая толпа для столовой Академии.

– Хм, на распределении? – спрашиваю я. – Или в бараках?

– Чуть раньше, – присоединяется к разговору Хоуп. – Я видела Финнли на учебе, но мы не общались. А когда нас уводили, мы очутились в одной группе.

– Офицер ее ударил, – добавляет Финнли. – Очень сильно. Хоуп упала. Дело было на парковке, и она ободрала колени о гравий. Я задержалась, чтобы ей помочь.

– Ударил? Тебя? – смотрю на Хоуп и не могу такое вообразить. Как кому-либо, даже офицеру, могло прийти в голову повысить на нее голос и сбить ее с ног? – За что?

В глазах Хоуп блестят слезы.

– Я сказала «нет». Нет, ты меня не заберешь…

Короткое слово ставит все на свои места. Говорить «нет» нельзя. Прокричав его, Берч успел сделать лишь пару шагов.

– Как ты?..

– Выжила?

Хоуп прислоняется к мачте спиной, глядя в бесконечность горизонта.

– Офицером был мой старший брат.

Прежде чем обнажить клыки и пролить кровь, враг годами носил овечью шкуру.

Отцы. Братья. Бариста, который изо дня в день готовил тебе латте. Парень за рыбным прилавком в продуктовом магазине. Девушка-консультант из парфюмерной сети «Сефора», учившая тебя подводить глаза. Все они, на первый взгляд не связанные друг с другом, вдруг стали единой силой.

Картинка полностью сложилась только после дня Зеро. Яркие листовки на столбах. Хэштег волкостая, который мы принимали за название какого-то фэндома. Подвески, списанные на дань моде. Знаки были повсюду, но мы, по уши погруженные в собственную жизнь, не придали им должного значения.

На это, думаю, они и рассчитывали. И расчет их оказался верным, хоть и циничным. Слишком многие действительно жили в отрыве от реальности и бездумно существовали благодаря тяжелому труду других – тех, кому ради выживания приходилось выбиваться из последних сил. Большинство считали, что другие им должны, и принимали все безо всякой благодарности. Пожалуй, мы привыкли, что все, чего мы касаемся, превращается в золото.

Волки, в общем-то, в чем-то были правы.

Сама проблема стара как мир – одни люди имеют, другие желают иметь… Но затем случилась череда потопов. И «Мы хотим лучшей жизни» превратилось в «Мы хотим жить. Точка».

Общественный строй рухнул.

Началось все с островов Кирибати. Морская вода поглотила семнадцать из них постепенно, поднимаясь в течение десятилетий, а затем внезапно – будто в одночасье – сгинули и остальные шестнадцать. Сперва пришел тайфун. За ним – цунами. Страшно подумать, но цепочку событий, что привела к вспышке мировой войны, запустил мир. Вернее, Тихий океан, уничтоживший ничего не подозревающий народ, который жил на островах, омываемых солеными водами. С каждым может случиться что угодно, и неважно, заслужил человек такую судьбу или нет.