Надвинувшаяся тьма - Филип Рив Страница 5

Любопытно… Том отчетливо помнил: на доске у причала было написано, что дирижабль еще два дня простоит в Перипатетиаполисе.

Я уверен, это она! – говорил Том за ужином в таверне «Веселый дирижабль». – Конечно, повзрослела, и знака Гильдии нет на лбу, это меня сбило с толку сперва, но татуировку ведь можно свести, верно?

Рен сказала:

– Пап, ты, главное, не волнуйся…

– Я не волнуюсь, мне просто интересно! Если это Клития, как она осталась в живых? И почему не признается, кто она есть?

В ту ночь Том почти не спал. Рен тоже лежала без сна в тесной каюте внутри баллона «Дженни», слушая, как он в три часа утра пробирается от своей каюты на корме в камбуз и тихонько звякает посудой, заваривая чай.

Вначале Рен за него беспокоилась. Она не до конца поверила его пересказу разговора с врачом и была уверена, что ему вредно бодрствовать всю ночь напролет, переживая из-за таинственных воздухоплавательниц. Потом ей пришло в голову, что, быть может, неожиданная встреча ему даже на пользу. Рассказывая о ней за ужином, папа казался живым – Рен его уже много месяцев таким не видела. Апатия развеялась, он снова стал самим собой, переполненный вопросами и гипотезами. Трудно сказать, что на него так подействовало: тайна или возможная ниточка к родному городу или просто ему нравилась Клития Поттс; да и какая разница – хорошо, что ему есть о чем подумать, кроме расставания с мамой, правда же?

Наутро за завтраком Рен сказала:

– Надо разведать. Выяснить, что это за так называемая Крюис Морчард.

– Как? – спросил папа. – Сейчас «Археоптерикс» уже за сотню миль отсюда.

– Ты говорил, она что-то купила на аукционе. Вот оттуда и можно начать!

Мистер Пондишери, крупный лоснящийся мужчина, словно еще сильней залоснился и увеличился в размерах, когда, подняв глаза от своих бухгалтерских книг, увидел, как в его тесную контору входят Том Нэтсуорти с дочерью. В этом сезоне «Дженни Ганивер» продала с его аукциона несколько ценных предметов олд-тека.

– Мистер Нэтсуорти! Мисс Нэтсуорти! Как я рад вас видеть!

Он встал и поддернул вышитый серебряной нитью рукав, протягивая пухлую смуглую руку. Том ее пожал.

– Надеюсь, вы оба в добром здравии? Боги небес к вам милостивы? Что вы мне принесли сегодня?

– К сожалению, одни только вопросы, – признался Том. – Не могли бы вы мне рассказать об одной даме, занимающейся археологией? Ее зовут Крюис Морчард, она вчера что-то здесь купила…

– Дама с «Археоптерикса»? – отозвался мистер Пондишери. – Да-да, я ее прекрасно знаю, но, боюсь, я не вправе разглашать…

– Конечно, – сказал Том. – Простите, простите!

Рен, которая ожидала чего-то подобного, достала из кармана небольшой тряпичный сверток и положила на стол перед мистером Пондишери. Аукционист замурлыкал, как кот, разворачивая ткань. Внутри лежал плоский прямоугольник из серебристого металла, инкрустированный крошечными квадратиками с едва различимыми полустертыми цифрами.

– Мобильный телефон Древних, – пояснила Рен. – Мы его купили в прошлом месяце у одного кладоискателя; он даже не знал, что это за штука. Папа хотел сам его продать, но, я думаю, он будет рад сделать это через аукцион Пондишери, если…

– Рен! – воскликнул Том, пораженный коварством дочери.

Мистер Пондишери наклонился чуть ли не вплотную к реликвии, ввинчивая в глаз ювелирную лупу.

– Какая красота! – восхитился он. – Замечательная сохранность! И кстати, с тех пор как объявили мир, в торговле безделушками наступило заметное оживление. Говорят, генералу Наге больше некогда сражаться, он же нашел себе очаровательную молодую жену. Почти такую же очаровательную, как Крюис Морчард… – Он подмигнул Тому – глаз в увеличительном стекле казался огромным. – Ну хорошо! Строго между нами, мисс Морчард в самом деле заходила вчера. Приобрела набор катушек Клейста.

– Зачем они ей? – удивился Том.

– Кто знает?

Мистер Пондишери с улыбкой развел руками, как бы говоря: «Я получаю свой процент, и какое мне дело, зачем клиенты покупают разную дребедень?»

– Пользы от них никакой. Наверное, для дальнейшей торговли, это же ее профессия. Она торгует олд-теком, и неплохо торгует, насколько мне известно. Живет на птичьих дорогах с тех пор, как была еще девчонкой.

– А она не говорила, откуда она родом? – с жадным любопытством спросила Рен.

Мистер Пондишери ненадолго задумался.

Потом сказал:

– Ее корабль приписан к порту Воздушной Гавани.

– Это мы знаем! А где она выросла? Где училась? Понимаете, мы думаем, что она из Лондона.

Аукционист снисходительно усмехнулся и снова подмигнул Тому, ловко убирая старинный телефон в ящик письменного стола.

– Ах, мистер Н., какие романтические мысли бродят в голове у нынешних барышень! Нет, в самом деле, мисс Рен! Из Лондона никого в живых не осталось.

Потом они пили кофе на балконе кафе и смотрели на восток, через бескрайние равнины Великих Охотничьих Угодий. Был один из тех теплых, золотистых весенних дней. Оставленные городами колеи и рытвины заполнила зеленая дымка, а в небе неслись стремительные облака. Далеко на востоке шахтерский городок вгрызался в горную гряду, которая по недосмотру до сих пор оставалась нетронутой.

– Самое странное, – сказал Том задумчиво, – что я точно слышал это имя раньше. Жаль, не могу вспомнить где. Крюис Морчард… Наверное, в прежние времена, на птичьих дорогах…

Он подлил Рен еще кофе.

– Ты, наверное, считаешь – глупо, что я так разволновался из-за ерунды. Просто, как подумаю, что еще один историк до сих пор жив… Через столько лет…

Объяснить не получалось. В последнее время он все чаще вспоминал свои ранние годы в Лондонском музее. Грустно подумать, что память о музее умрет вместе с ним. Если в самом деле где-то есть еще один живой историк, выросший среди тех же пыльных галерей и пахнущих пчелиным воском коридоров, дремавший на лекциях старика Аркенгарта и слушавший, как Чадли Помрой ворчит о недостаточно надежных амортизаторах здания, то ответственность за эти воспоминания ляжет на другие плечи, отзвук давних дней сохранится еще в чьей-то памяти даже после того, как Тома не станет.

– Я вот чего не понимаю, – сказала Рен. – Почему она все отрицает? Это же выгодно для торговли олд-теком, если продавец родом из Лондона и учился в Гильдии историков!

Том пожал плечами:

– Я всегда о себе помалкивал, когда мы с твоей мамой торговали. В те годы Лондон был непопулярен. Фортель, который устроила Гильдия инженеров, нарушил равновесие во всем мире. Напугал множество городов и привел к власти Зеленую Грозу. Наверное, Клития поэтому взяла себе новое имя. Поттсы – известнейшая лондонская семья; из них со времен Квирка выходили олдермены и главы Гильдий. Дед Клитии, старый Писистрат Поттс, долгие годы был лорд-мэром. Если хочешь скрыть, что ты из Лондона, лучше не разгуливать под таким именем, как Клития Поттс.