Победная весна гвардейца - Юрий Корчевский Страница 5

Из рук начальника штаба все участники рейда получили награды – медали «За боевые заслуги». В сорок четвёртом году награды давать уже не жались, как в сорок первом – сорок втором годах, и многие военнослужащие носили на груди ордена и медали. За ордена ещё и деньги приплачивали. Невеликие, но почти всё денежное содержание переводили родным в тыл, всё поддержка. На продукты по талонам выжить сложно, а на базарах с началом войны цены на продукты взлетели в несколько раз и переводы с фронта здорово выручали. Причём платили и за подбитую немецкую технику – танки, самоходки.

Участникам поиска дали несколько дней отдыха, заслужили. Шифровальщик оказался настолько ценным, что его отвезли в разведотдел третьего Белорусского фронта.

Полностью провести в безделье отпущенные дни не удалось. Утром разведроту подняли по тревоге. Ночью службы ВНОС засекли немецкий транспортник Ю-52, который возвращался к своим из нашего тыла. Что делать транспортнику, машине не боевой, над нашей территорией? Ответ очевидный – сбросить парашютистов. Из-за болотистой местности найти подходящую посадочную площадку сложно. А сбросить на парашютах груз или группу диверсантов, разведчиков, это запросто. Ближний тыл действующей армии охраняли СМЕРШ, НКВД, войска по охране тыла, состоящие из бывших пограничников. Район предполагаемой выброски велик, и войск, чтобы его оцепить и прочесать, требуется много. И наши летчики, и немцы после сорок первого года пробрели опыт. Раньше как было? Сбросили пилоты в заданном районе парашютистов и разворачивались назад, тем самым фактически обозначая для наблюдателей место десантирования. Затем хитрить стали, после потерь. Самолёт пролетал вперёд, начинал возвращаться, причём не по прямой, а ломаным маршрутом. И где он сбросил груз или РДГ, непонятно. Радиолокаторов не было, за исключением единичных, наземного базирования. Потому истребители по ночам не летали и тихоходные транспортники, вроде нашего ЛИ-2 или немецкого Ю-52, чувствовали себя в ночных полётах спокойно. Днём истребители противника или зенитная служба шансов выполнить задание практически не давали.

Перед наступлением, когда производилась перегруппировка войск, их усиление, переброска резервов, даже одна разведгруппа в тылу могла привести к большим потерям. Потому батальоны НКВД и войск по охране тыла в срочном порядке на грузовиках выдвинули к районам сброса. Их задачей было оцепить, не дать выйти за пределы кольца, прочесать, обнаружить и уничтожить. А разведчиков подняли по тревоге попробовать отыскать место посадки или следы передвижения. Кто, как не разведчики, мыслят и действуют одинаково? Каждому отделению был придан офицер СМЕРШа, грузовик из автобата. Грузовики не чета полуторкам начала войны, добротные ленд-лизовские «Студебеккеры». Главное достоинство – проходимость, ибо все мосты ведущие, а ещё грузоподъёмность вдвое выше, чем у ГАЗ-АА.

Пожалуй, только офицеры СМЕРШа знали границы предполагаемого района высадки, да и то неточно. Отделение Ильи высадили у деревни Мальково. Лейтенант поставил задачу.

– Рассыпаться цепью, дистанция между бойцами пять метров, идти в направлении Жаденово.

Лейтенант махнул рукой, показывая направление.

– Искать свежие следы, возможно – прикопанные парашюты, грузы. При обнаружении ничего не трогать, поставить в известность меня. Выполнять! Старшина, командуй.

Это уже приказ Илье, по званию он один старшина в отделении. Сам лейтенант остался у грузовика, закурил папиросу. Илье лейтенант не понравился. Да не о внешнем виде речь, а об отношении к делу. Радеющий за дело командир идёт с подчинёнными, могут возникнуть осложнения, вопросы, их надо оперативно решать. Конечно, удобнее и проще посидеть в кабине, перекурить.

Илья приказал построиться цепью, внимательно осматривать землю. Разведчики знали, что требовалось – примятая трава, глубокие следы на земле, какие бывают при приземлении с парашютом, свежие окурки. Но если была заброшена группа подготовленных разведчиков или диверсантов, следов не будет. Немцы не дураки разбрасываться окурками, пустыми консервными банками, целлофановой упаковкой от сала, бумажными пакетами из-под галет. Скорее всего, даже сломанной ветки на кустах не оставят. Однако бывает и на старуху проруха, как говорит пословица. Около часа шли от Мальково к Жаденово, ничего достойного внимания не обнаружили. Окурки от самокруток были, уже твёрдые, не первосуточной давности, да и пахли махоркой ядрёной, самосадом. Немцы такое не курили, да если и не немцы были, а завербованные русские, курили они сигареты.

В Жаденово Илья и разведчики жителей по-быстрому опросили – не видели ли посторонних? Таких не оказалось, и отделение двинулось назад, осматривая уже другую полосу, немного южнее. Глазастый татарин Сейфулин первым узрел, что осока у ручья примята, Илье рукой показал. В армии кто инициативу проявил, тот её исполняет.

– Посмотри, – распорядился Илья.

Не хотелось Сейфулину в воду лезть, но пришлось. И глубина небольшая, по колено, а дно топкое, и вода через голенища в сапоги залилась. Но неудобства стоили обнаруженной находки. Из воды Сейфулин достал парашют, скомканный, внутри камень для веса, чтобы шёлк не всплыл.

– Ещё поищи.

Парашют мог быть не единственным. Так и оказалось. В двадцати метрах обнаружился ещё один, а главное – след. Чёткий, хороший отпечаток на влажной земле и отпечаток этот был от советских армейских ботинок.

– Долгошеев, бегом к грузовику, доложишь, что наши обнаружили два парашюта. Хорошо бы сюда собаку с проводником. Иванюта – останешься здесь, будешь парашюты охранять. Мы попробуем отыскать следы.

Илья в первую очередь карту открыл. Если это разведчики, то попытаются побыстрее и подальше скрыться от места выброски. И куда бы он сам направился? А курсом сто восемьдесят, почти прямиком на юг, там станция Редьки. Конечно, пассажирские поезда там пассажиров не ждут, это к бабке не ходи. Но воинские эшелоны каждую ночь подходят, выгружается техника, личный состав. Назад теплушки и платформы пустые идут. Кто хочет, может забраться и ищи свищи потом на бескрайних просторах Союза, особенно если документы добротные. Немцы, впрочем, как и наша разведка, опыт приобрели. Липовые документы в типографиях не печатали. Брали у убитых или захватывали трофеями в военкоматах, отделениях милиции. Проще тщательно вклеить фото в настоящие документы, печать приложить, чем делать стопроцентную «липу».

И в первую очередь надо бежать к этой станции, она ближе всего к месту выброски. Вполне может быть, что на станции уже СМЕРШевцы, военные патрули от военного коменданта станции. Но у разведчиков зацепка есть – армейские ботинки на одном из парашютистов. Для гражданских лиц в войну это редкость. Чаще носили сапоги, наши или немецкие, а то и вовсе непонятного вида самоделки из автомобильных покрышек. А бывало, доставали неведомыми путями ленд-лизовские американские ботинки на толстой рубчатой подошве. Везение страшное, поскольку крепкие были, ноские, не промокали, предмет зависти окружающих.

Отделение разведчиков недоукомплектованное было, всего семеро. А теперь Долгошеев к грузовику побежал, а Иванюта парашюты стережёт. Пятеро всего и остались под командованием старшины.